Костёр и Саламандра. Книга третья - Максим Андреевич Далин

— А что самое главное? — спросила я. Я держала Вильму, и у меня отлегало от сердца.

— Самое главное — это письмо от его прекраснейшего величества, моего августейшего брата и коллеги, — хихикнула Вильма. — От Майгла Святоземельского. Это хорошая новость?

— Ого, — мне тоже захотелось хихикнуть. — Смотря что в письме.

Вильма мечтательно махнула ресницами. Кукла или нет — она была лучше всех.

— Лучезарный и благой государь выразил уверения в совершеннейшем почтении и преданности, — сказала она весело. — Целует мои руки — фигурально, потому что, увидев их наяву, сбежал бы с воплями, я полагаю. Клянётся, что чудовищные события в Перелесье и его приводят в ужас, уверяет, что косвенное участие Святой Земли в войне на стороне Перелесья было непростительной и непоправимой ошибкой. Предлагает денег, — и тут Виллемина расхохоталась. — Заём! Огромный! На пятьдесят лет! На восстановление моей прекрасной страны, вставшей на пути ада! Он слишком здорово держит нос по ветру для благого, верно?

— Ничего себе! — восхитилась я. — Как это у них так выходит, у святоземельцев?

— Наверное, он советовался с Иерархом, — сказала Вильма. — И Иерарх дал ему хороший совет: быстренько мириться со мной, чтобы Святой Земле не пришлось посылать армию по зачумлённым и затопленным адом землям Перелесья. Чтобы им не пришлось сцепиться с нами — с нашей уже проверенной в боях фарфоровой гвардией, например. А может, они ещё получили весточку от островитян.

— А что с великим государем Жангором? — фыркнула я. — Перехотелось топить наши корабли и жечь наши города? Чего ради?

Вильма потёрлась тёплой фарфоровой щекой о мою, обняла меня — и мы пошли в нашу любимую гостиную. Моя королева была права: сколько же можно стоять на лестнице!

— Как мне не хватало тебя, сестрёнка! — мурлыкала Вильма. — Моя душа облекается божественным покоем, когда я слышу, как ты фыркаешь! А великому государю Жангору впрямь перехотелось: мы методично уничтожаем его флот. На море Прибережье всегда немало стоило, а сейчас и вовсе — с нашими союзниками-русалками!

Мы так в обнимку и уселись на наш любимый диван — и Тяпка немедленно забралась туда же. И явдруг учуяла, что Тяпка припахивает адом, — её надо бы отмыть и почистить. Взяла её голову, принюхалась — и смутилась ужасно.

— Это неважно! — догадалась и рассмеялась Виллемина. — О нет, это важно! Важно, что вы с Тяпкой принесли сюда запах этого страшного дыма. Так я лучше понимаю, через что вы прошли, дорогие.

Тяпка немедленно полезла к ней лизаться и тыкаться, а я напомнила:

— Уничтожаем флот?

— Ну да, — махнула рукой Вильма. — Пока они гоняются за лунными корабликами Далеха и пытаются как-то бороться с таким же призрачным подводным флотом, — второй подводный корабль уходит в поход только на будущей неделе — совершенно обычные наши моряки гоняют их по Благим Водам, как акулы — косяки серебрянки. И русалки ждут их на рейдах, в наших портах и даже в их собственных портах! О, сколько шуму было, когда на столичном рейде у них взлетел на воздух линкор «Добрая надежда»! Вместе с их надеждами отобрать у нас морские пути!

— Вид у тебя пиратский, — рассмеялась я.

— Я живу на побережье! — радостно сказала Вильма. — Приходится соответствовать!

И тут в гостиную заглянула Друзелла — я немедленно поняла, что по ней очень скучала тоже.

— Государыню ожидают в Жемчужной столовой, — сказала Друзелла, улыбаясь. — И леди Карлу. Прошу прощения.

— О да! — воскликнула Виллемина. — Не годится сидеть здесь и болтать с голодной сестрёнкой, когда друзья, тоже голодные, наверняка нетерпеливо ждут. Пойдём, дорогая!

— А почему в Жемчужной? — спросила я. — Ты же там не любишь?

— Чтобы не мешать нам с тобой болтать на лестнице, — объяснила Виллемина невозмутимо. — Милая Друзелла сберегла мне несколько драгоценных минуток. Но впрямь пора!

И мы ушли в Жемчужную столовую, нежно-серую и серебряную, всю в старинных зеркалах и и серебряных, с перламутровыми подвесками, бра эпохи государя Эрвина. Там нас впрямь ждали все наши друзья и коллеги, живые и фарфоровые — по мне, для полной радости не хватало только вампиров.

И встали, приветствуя Виллемину. Раш с детьми, Ланс, Валор и Клай, Преподобный Грейд, улыбающийся до ушей Ольгер и Далех, сияющий, как надраенный медяк, Далех, рядом с которым два фарфоровых дракона смотрелись словно верная свита, Норис, уставший, но весёлый — и, вот невероятно! — Броук!

Вот тут у нас и случился тот самый обед, о котором я мечтала изо всех сил почти с начала войны. Тот самый обед, где обмениваются новостями, теми новостями, которые душе уже давным-давно были нужны, как вода в жару — до мучительной жажды.

Мои любимые лица… Валор в сюртуке с хризантемой, в роскошном парике с чёрным бантом — с разбитым глазом и тенью адского дыма на фарфоре лица. И Клай — в парике, и все трещины и сколы его фарфоровой маски уже кажутся родными чертами. И Раш — с явственной сединой и в чёлке, и на висках, и с глубокими морщинами, которых раньше не было, зато глаза светятся. И Ланс с Мельдой сидят рядом, касаясь друг друга локтями, а Жейнар хихикает, будто думает про них «жених и невеста», хоть они уже муж и жена давно. И Далех, у которого чёрные круги под глазами, а физиономия всё равно лоснится. А Грейд кажется совсем невесомым стариком — зато улыбается веселее всех.

И Броук, который, кажется, и не изменился совсем, такой же маленький, серенький… только сутулится сильнее… не в жандармском мундире, а в сюртуке.

И разговор такой бестолковый, с темы на тему, потому что сказать-то надо так много…

— Нам совершенно необходимо обменяться новостями! — весело сказала Виллемина. — Тем более что новости не так уж и плохи.

— Надо было заманить на этот обед мессира маршала, государыня, — сказал Ланс с этакой многообещающей ухмылочкой. — Ух-х бы обменялись!

— Помилосердствуйте, дорогой Ланс! — рассмеялась Вильма. — Вы же страшный! Вас демоны боятся! К чему же пугать своих, а?

Мельда слушала её, розовая от счастья.

— Клай, а где Майр? — спросила я. — Я думала, он придёт с тобой.

— Приношу государыне и вам, достопочтенное общество, извинения от его имени, — сказал Клай, встав и раскланиваясь. — Майр совершенно не в состоянии, правда, и многие некромеханические — тоже. Какой-то нехороший человек сболтнул, что они сопровождают послов, и в сквере у Дворца собрались жёны, дети, матушки, батюшки и прочие друзья и родственники. Пока гвардия встречала послов, всю эту публику как-то ещё удерживали в рамках приличия, но когда послы ушли во Дворец… ну