О судьбе и доблести. Александр Македонский - Квинт Эппий Флавий Арриан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
CXII. Александр, покорив коссеев, выступил со своим войском и пошел к Вавилону, все время останавливаясь и разбивая лагеря, давая войску отдохнуть и медленно продвигаясь вперед. (2) Когда он был в 30 стадиях от Вавилона, он встретил так называемых халдеев. Они пользовались великой славой как знатоки астрологии, и вековые наблюдения выучили их предсказывать будущее. Выбрав из своей среды наиболее пожилых и наиболее сведущих, они поручили им, узнав по звездам, что царя ожидает в Вавилоне смерть, предупредить его о грозящей опасности и посоветовать ему никоим образом не входить в город. (3) Он может избежать беды, если восстановит памятник Белу, уничтоженный персами, и, оставив выбранную им дорогу, минует город. Глава халдейского посольства, Белефант, не отважился поговорить с царем, а, встретясь наедине с Неархом, одним из друзей Александра, кое-что рассказал ему и попросил сообщить царю. (4) Александр, выслушав от Неарха о предсказании халдеев, испугался; чем больше думал он о мудрости и славе этих людей, тем больше росло его смятение. Наконец он отослал многих друзей в город, а сам обогнул Вавилон по другой дороге и стал лагерем в 200 стадиях от него. Все были изумлены, и к нему явилось много эллинов, в том числе и философ Анаксарх со своими последователями. (5) Узнав, почему царь не прибыл в Вавилон, они пустили в ход все философские рассуждения и настолько переубедили царя, что он преисполнился презрения ко всякой мантике, особенно же к той, которую так ценили халдеи. Поэтому царь, словно исцеленный философскими рассуждениями от душевной раны, двинулся с войском в Вавилон. (6) Население, как и раньше, радушно приняло солдат, и все предались отдыху и наслаждениям, так как всяких припасов было в изобилии. Все это произошло в этом году.
CXIII. В Афинах архонтом был Гегесий, римляне поставили консулами Гая Петелия и Луция Папирия; (324 г. до н. э.) шла 114-я олимпиада; на олимпийских играх в беге победил родосец Микин. В этот год почти со всех концов ойкумены пришли посольства; одни поздравляли царя с его успехами; другие подносили ему венки; некоторые заключили дружественные союзы; многие привозили роскошные дары; некоторые оправдывались в обвинениях, которые на них возводили. (2) Кроме посольств от азийских племен и городов, а также властителей пришли послы из Европы и Ливии: из Ливии явились представители карфагенян, ливио-финикийцев и всех народов, живущих на побережье вплоть до Геракловых столбов; из Европы отправили послов эллинские города, македонцы, иллирийцы, большинство с берегов Адриатики; фракийские племена; соседние галаты, народ, с которым тогда впервые познакомились эллины. (3) Александр, получив список посольств, распределил порядок, в котором он будет их принимать. Первыми он принял тех, кому поручено было переговорить о вопросах, касающихся святынь; затем выслушал подносивших дары; потом разобрал спорящих с соседями; в-четвертых, принял людей, пришедших к нему по своим личным делам; в-пятых, протестующих против возвращения изгнанников. (4) Первыми он принял элейцев, потом аммониев, дельфийцев и коринфян, затем эпидаврийцев и прочих, ставя их в очередь в зависимости от прославленности их святилищ. Всем посольствам он дал ответы милостивые и отпустил их, удовлетворив по возможности.
CXIV. Отпустив посольства, Александр занялся похоронами Гефестиона. Он приложил к этому столько заботы, что эти похороны превзошли не только все бывшие раньше: и для будущего не остается возможности их превзойти. Александр любил Гефестиона… почтил умершего почестями, которые не превзойти. При жизни он ценил его больше всех своих друзей, хотя тут соперником Гефестиона был Кратер. (2) Когда кто-то из друзей сказал, что Кратер любит царя ничуть не меньше, чем Гефестион, Александр воскликнул: «Кратер любит царя, а Гефестион — Александра». Когда мать Дария при первой встрече с Александром, по незнанию поклонившаяся в землю Гефестиону, как царю, смутилась от своей ошибки, Александр сказал ей: «Не беспокойся, мать! Он ведь тоже Александр». (3) Вообще Гефестион пользовался большим влиянием и как друг мог высказываться очень свободно. Когда Олимпиада, не любившая Гефестиона из ревности, резко упрекала его в письмах и стала грозить ему, он написал ей укоризненное письмо и закончил его такими словами: «Перестань клеветать на меня, не неистовствуй и не грози. Меня это, впрочем, мало беспокоит. Ты знаешь, что Александр сильнее всех». (4) Царь, устраивая похороны, приказал всем соседним городам содействовать по мере сил их роскошному устроению; всем обитателям Азии приказал загасить до окончания похорон так называемый священный огонь: персы это обычно делают при похоронах царей. (5) Народ счел этот приказ дурным предзнаменованием; решили, что божество предрекает смерть царя. Случились и другие удивительные знамения, возвещавшие кончину Александра; о них мы скажем дальше, закончив рассказ о похоронах.
CXV. Начальники и друзья, каждый стремясь угодить царю, заказали изображения Гефестиона из слоновой кости, золота и других материалов, ценимых людьми. Сам он собрал строителей и толпу искусных мастеров, чтобы на пространстве в 10 стадиев снести стену и отобрать обожженный кирпич. Он велел выровнять место для алтаря и воздвигнуть квадратный алтарь со сторонами каждая в один стадий. (2) Постройка была разбита на 30 комнат; крыша сделана из стволов финиковых пальм: все сооружение имело вид четырехугольника. Вокруг расставлены были всяческие украшения. Фундамент сложили из 240 золотых носов пентер; на их «ушах» было 2 лучника, припавших на колено, высотой в 4 локтя и статуи вооруженных людей; промежутки были завешаны шерстяной пурпурной материей. (3) Над ними, на втором этаже, стояли канделябры высотой в 15 футов с золотыми венками на ручках; на верхушке, около места, где зажигался огонь, находились орлы, распростершие крылья и глядевшие вниз; основание обвивали змеи, смотревшие на орлов. На третьем этаже изображена была охота на разных во множестве представленных зверей. (4) Четвертый этаж занимала кентавромахия, отлитая из золота; на пятом стояли вперемешку золотые львы и быки. На самом верху поместили македонское и варварское оружие: одно свидетельствовало о победе, другое — о поражении. Надо всем поднимались сирены, внутри полые, чтобы там могли спрятаться певцы, исполнявшие погребальный плач. (5) Сооружение возвышалось более чем на 130 футов. Вообще же начальники, все воины, послы и местные жители, соревнуясь друг с другом в доле участия в этих пышных
