Нифриловая башня - Дмитрий Яковлевич Парсиев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот это да, – прошептал Аким, – И как я его сразу не заметил? Сразу видно, настоящий мога!
– А я тебе говорил, – наставительно ответил Вася, – Это он за нами следил. Представь, что было б, если как ты сказал «через забор и в поле». Хорошее было бы начало для службы.
Парни приблизились и неуверенно остановились за несколько шагов, разглядывая сидящего на пеньке худощавого чернявого человека. Тот тоже смотрел на них пристальным взглядом, по птичьи склонив голову набок. Одновременно с этим, он непрерывно перебирал в руках сразу несколько нифриловых пятнадчиков, по деревенским меркам целое состояние.
– Подходите ближе, я не кусаюсь, – сказал человек с птичьим взглядом и засмеялся, – Меня зовут Грач-ловкач. В роте Вепря имею честь служить могой нападения.
– А меня Акимой звать. А это, Вася, – Аким указал кивком на приятеля.
– Ну? – спросил мога Грач, – Почему на волю-то не рванули? Ведь думали, что за вами не смотрят?
– Думали, – Вася решил не юлить и ответил, как есть, – Тока чуяли, что не так здесь все просто.
– Ну что ж. Чутье есть – уже не плохо, – Грач-ловкач кивнул головой, но не прямо, а как-то на бок, чем снова напомнил птицу, – А вот внимание отводить вы не умеете…
Грач шевельнул бровью, как бы приглашая задавать вопросы. Но парни не понимали, к чему тот клонит. Любому ребенку известно, что отводить внимание умеют только сильные моги или опытные вожаки. Откуда бы им малолетним владеть такой наукой?
– Ладно, парни, – Грач вздохнул, убедившись, что вопросов не дождется, – Разговор о внимании пока рановат для вас. Но вбейте себе крепко, чтобы на войне выжить, надо уметь если не отводить внимание, то хотя бы без нужды его не привлекать.
– А мы разве привлекали? – спросил простодушный Аким, чем вызвал у Грача усмешку.
– Да вы там стояли как два торшака посреди чиста поля, – сказал Грач-ловкач, – Война – есть война. Либо ты – хищник, либо – жертва.
Тут мога мгновенно перешел на оборотка, ярко и отчетливо проявив крупного черного грача с очень умным пронзительным взглядом, до того ярко, что даже неопытный в духовиде Аким с легкостью воспринял его оборотня.
– А ну-ка. Покажите, как вы умеете оборачиваться, – голос обороченного Грача теперь был глухим и немного каркающим.
Аким лишь развел руками. Он вообще только этой ночью впервые перешел в оборотня, да и то случайно. Обернуться по собственному желанию он не мог. Вася зашептал свою приказку, но из-за волнения провозился довольно долго. А когда юный волк все же проявился, то увидел в черной птице отнюдь не жертву, как по наивности полагал Вася. Наоборот, волк сам испугался, и выглянув на несколько мгновений, спрятался обратно. Зато Грач состоявшимся представлением остался доволен.
– Ты, малой, не горюй. Это я только хотел показать, что тебе есть чему учиться, – сказав это, Грач перестал улыбаться, сменил настрой и заговорил по-деловому, а наложенная на его образ жуткая черная птица исчезла так же внезапно, как и появилась, – Так что вам, считай, здорово повезло. Три месяца учебы в военном лагере, срок немалый.
И как бы невзначай добавил:
– А кому-то, может и не в лагере…
– А кому не в лагере? – тут же зацепился Аким, – А если не в лагере, то где?
– Тпрр, охладони, малец. Сейчас мы это выясним, – Грач поднял на ниточке один из своих оплетенных пятнадчиков и пошептал на него. Монета тут же разлила зеленоватое сияние.
– Если нифрил поставит тебе красный отпечаток, то дорога тебе в лагерь, – начал объяснять Грач, – А если зеленый, то пойдешь аж в саму моговую академию. Ну, кто первый?
Аким, очарованный словами Грача, разумеется, тут же сунулся вперед:
– А что делать надо?
Грач-ловкач снова усмехнулся.
– Ишь, ты. Я смотрю, паря, у тебя любознательность бежит далеко впереди твоего чувства самосохранения, – он покачал головой из стороны в сторону, будто не в силах поверить такой беспечности, – Запястье левое оголи.
Акимка закатал рукав и протянул руку. Мога поднес светящийся пятнадчик к Акимовому запястью. Свет монеты сначала собрался в маленькое яркое пятно, а затем превратился в светящийся зеленый рисунок скалящейся головы вепря. Достигнув полной четкости изображения, рисунок переместился на руку, наложившись на кожу тыльной стороны кулака. Аким смотрел, как черты рисунка переливают свет, казалось, будто нифриловое свечение стремится протечь под кожу, а затем вдруг разом все закончилось и рисунок навсегда отпечатался на руке, только обретя почему-то синий цвет.
– Ух-ты. Синий получился, – Аким оторвал восторженный взгляд от рисунка и посмотрел вопросительно на могу.
– Еще не получился, – урезал его Грач, – Случай редкий, но бывает. Синий цвет – временный, пограничный. Если твое тело примет в себя силу нифрила, знак станет зеленым. А если отторгнет, станет красным как ожог. Посиди, пока дружку твоему знак поставим.
В подтверждение слов моги Васин знак сразу же покраснел до цвета алой крови. Вася поглядел на получившийся рисунок и только пожал безразлично плечами, он другого и не ожидал. Такой же красный образок на запястье был и у его отца, и у дядьки Прохора. Только вместо вепря у тех был изображен волк. Потому что они служили в войске князя Вереса.
Васька знал, что изображение головы зверя, является только первым образом и обозначает принадлежность к определенной роте. Дальше бойцу вверх по руке ставят и другие знаки. Они отражают все важные события, в которых тот участвует: сражения, осады, обороны, выполнения боевых задач и еще тяжелые ранения. У отца с дядькой Прохором череда знаков заполняла всю левую руку до плеча и даже дальше. Эту череду они называли «послужной дорожкой» или «послужным списком».
Аким задумчиво смотрел на свой синий знак. Каким-то образом он осознавал, что его особый случай предоставляет ему выбор. Если он сейчас перестанет сопротивляться силе нифрила и примет ее в себя,
