Кремлевские подряды «Мабетекса». Последнее расследование Генерального прокурора России - Юрий Скуратов

Встретившись через неделю с Березовским, я сказал ему, что предложение это я принять не могу, поскольку оно противоречит моим принципам. «Кроме того, — добавил я, — есть позиция Совета Федерации, а я с большим уважением отношусь к этому органу».

Решение это для Бориса Абрамовича оказалось большой неожиданностью. Видно было, что он рассчитывал на мое согласие и где-то даже был уверен в том, что уж от такого лакомого куска я отказаться не смогу.

Глава 9. ДВА ВЗГЛЯДА НА ДЕЛО «МАБЕТЕКСА»

Следственная тактика и следователи

Когда дело «Мабетекса» поручили вести Георгию Чуглазову, расследование пошло по достаточно упрощенному, но очень надежному пути.

Мы взяли за основу факт получения взятки. Ведь в чем суть взятки? В подкупе чиновника. Ты ему даешь деньги, а он совершает какие-то действия в твою пользу. Они могут быть законными — тогда это только взятка, и незаконными — тогда дело осложняется еще и превышением полномочий либо злоупотребление ими.

Определяя тактику расследования, мы с Чуглазовым решили исходить из элементарной логики. То, что подряды даны именно «Мабетексу» — это факт. Работниками Управления делами Президента за это получены деньги — это тоже факт. Фактом является и то, что деньги эти нашим чиновникам проплачивал ни кто иной, как Паколли, получивший от них без тендера исключительно выгодные подряды на реконструкцию Кремля и Счетной палаты. Объективной реальностью было и то, что одним из тех, на кого в Швейцарии открыли многомиллионный счет, был сам Бородин. По данным Генеральной прокуратуры Швейцарии, «Мабетекс» потратил для «поощрения» российских коллег примерно 15 миллионов швейцарских франков — это около 5 миллионов долларов США. «Мерката Трейдинг», как я уже писал, раскошелилась на значительно большую сумму — порядка 60 миллионов долларов. Из них 25 миллионов перечислены на счета, контролируемые Бородиным.

Говоря юридическим языком, были все основания полагать, что это была взятка и что состав преступления налицо. Для взятки совсем не обязательно, чтобы Бородин или кто-то еще из его команды злоупотреблял своим служебным положением. Хотя элемент злоупотребления присутствует и здесь — не проводилось никакого тендера. Но даже если бы все было обставлено как надо: состоялся бы тендер и «Мабетекс» оказался бы самой лучшей в мире фирмой-подрядчиком, но при этом, отдавая подряд этому «идеальному» «Мабетексу», кремлевские работники получили бы от него «в благодарность» какие-то деньги, по российским законам эти деньги являлись бы взяткой в чистом виде.

Почему Паколли давал работникам Управления делами Президента взятку? Ответ чрезвычайно прост: если бы на реставрации Кремля не предполагалось заработать кругленькую сумму, не было бы резона и тратиться.

Прост был и механизм заработка. Как правило, Паколли заключал договор на реставрацию объекта, согласно которому оплата шла по количеству квадратных метров реставрируемой площади. К сожалению, практика составления подробных смет на проведение строительных и реставрационных работ канула в прошлое с советской властью. Тогда украсть было намного сложнее, хотя тоже ухитрялись за счет раздутых смет, «левой» экономии и так далее. А в новой системе воровать было предельно просто: сметы нет, заказчик и подрядчик договариваются о стоимости одного квадратного метра работы, а реально в этот метр денег вкладывается, как вы понимаете, раза в полтора-два меньше.

Но Паколли и этого было мало. Ведь «Мабетекс» в чистом виде строительной фирмой никогда не был и своих строительных бригад практически не имел. В основном эта компания занималась интерьерами, покупкой мебели и так далее. Факт этот, кстати, также навевает раздумья по поводу правильности выбора именно «Мабетекса» для кремлевских строительно-реставрационных работ.

Но вернемся к Паколли. Заключив основной договор подряда, он сразу же заключал договоры субподряда, нанимая на стороне бригады непосредственно для проведения работ. Им, субподрядчикам, он выплачивал в лучшем случае половину суммы, оговоренной в основном подряде. Другими словами, ничего не делая, он, как и в случае с «квадратными метрами», клал себе в карман огромные суммы. Самое интересное, что субподрядчиками в основном выступали… российские фирмы и российские же рабочие.

А вот теперь скажите, бескорыстно ли действовали руководители Управления делами Президента, заключая с Паколли огромной стоимости контракт на реконструкцию Кремля и Счетной палаты, если всю эту работу в конечном итоге могли сделать российские фирмы, причем намного дешевле?

Главное, что тут трудно придраться к чему-либо с точки зрения закона. Поэтому и взятки выплачивались не зря. Во-первых, платили за сам факт получения подряда. Во-вторых, за превышение стоимости реставрационных работ, причем последнее доказать особенно трудно.

Это мы с Чуглазовым прекрасно понимали и потому решили не воспринимать кремлевские подряды сквозь призму того, что объемы работы были завышены и за счет этого украдены деньги. Делать это было бесполезно хотя бы потому, что замерять объем выполненных в Кремле работ, тем более индивидуальных, где присутствует сложная лепка, золочение — дело очень непростое. Стандартные расценки здесь применять сложно — слишком уж уникален объект. Было понятно, что затраты могут быть объяснены как угодно: один эксперт сказал бы, что данная работа стоит много, другой — что мало, один квадратный метр работ где-то мог «тянуть» на сто долларов, а где-то и на тысячу…

Именно поэтому мы с Чуглазовым отказались от тупикового пути назначения строительных экспертиз и стали исходить только из факта реально проплаченных взяток. Этот подход, как мы потом поняли, оказался единственно правильным, его финальным аккордом стало бы предъявление обвинения всем замешанным в махинации.

В иное, совершенно бесперспективное направление повернул следствие заменивший Чуглазова Тамаев. Занимаясь кремлевскими подрядами «Мабетекса», он стал заказывать многочисленные проверки и экспертизы проделанных в Кремле работ и сразу же увяз в них. Он настолько запутал расследование, что его итоговый вывод о том, что никто и ничего там не украл, удивил лишь самых дотошных и внимательных. Благодаря стараниям Тамаева расследование постепенно зашло в тупик и фактически развалилось.

А вскоре появился и вполне прогнозируемый результат проверки «кремлевских дел» работниками Счетной палаты. Вердикт их был незамысловат: «Сотрудники Счетной палаты не нашли злоупотреблений в ходе реконструкции Кремля». Но что могла определить Счетная палата? Каковы объемы выполненных работ и соответствовали ли они произведенным затратам из федерального бюджета. Поэтому её сотрудники и проверяли только обоснованность и целесообразность расходования бюджетных средств. Однако финансирование реконструкции Кремля осуществлялось по четырем каналам — это были бюджетные деньги, иностранные кредиты, нефть и векселя, выпущенные Управлением делами Президента. Поскольку Счетная палата не учитывала остальных каналов финансирования, уже изначально их проверка никак не могла считаться объективной.