Джеральд Даррелл. Путешествие В Эдвенчер - Дуглас Боттинг

В конце 1966 года Фонд охраны дикой природы организовал грандиоз­ный благотворительный бал для своих членов и высшего света острова. Мероприятие прошло с огромным успехом. Среди присутствующих выде­лялся высокий темнокожий чисто выбритый мужчина, облаченный не в обычный смокинг, а в роскошное одеяние королевства Бафут. Сначала его приняли за самого Фона, но при ближайшем рассмотрении заметили весе­лые, голубые, чисто европейские глаза и бархатный голос, говоривший на исковерканном английском с неисправимым культурным акцентом. Загадка раскрылась очень скоро — Джерри прибыл на Бал в Черно-белом стиле в виде черного Фона. Ради этого он даже сбрил свою бороду — единствен­ный раз в жизни.

Дело сбора средств для Фонда взяла в свои руки леди Саранна Кал­торп, молодая женщина, близко подружившаяся с Джеральдом и Джеки. Она появилась в их жизни примерно год назад. Джеральд случайно позна­комился с ней в аэропорту, где она продавала флажки для местного благо­творительного общества, и был поражен ее красотой, интеллигентностью и поистине ирландским шармом. Она родилась в Ирландии, работала стюар­дессой, затем вышла замуж за летчика, ирландского аристократа Пите­ра Сомерсета, лорда Калторпа. По приглашению Джеральда и Джеки, Са­ранна Калторп вместе с леди Джерси организовала множество благотвори­тельных мероприятий Фонда на острове — балы, концерты и тому подобное, — чтобы собрать пожертвования у богатых жителей Джерси.

Но средства, собранные подобным образом, были лишь каплей в море. Денег требовалось гораздо больше. Зимой 1966/67 года в жизни зоопарка разразился самый страшный кризис. Не было денег, чтобы платить жало­ванье сотрудникам, не на что было кормить зверей. Джеральд обратился к управляющему Национальным банком, Рею Ле Корню, с просьбой о встре­че. Он лежал в постели с простудой, но Джеральд пришел к нему с бутыл­кой шампанского, что, по его мнению, было лучшим средством от всех бо­лезней. Целый час он просидел на постели управляющего, прилагая все усилия, чтобы заставить банкира изменить свое решение. Наконец Ле Кор­ню согласился дать зоопарку еще один шанс, отвернулся к стене и прова­лился в глубокий, целительный сон, а Джеральд на цыпочках вышел из комнаты. С этого момента все изменилось. Услышав новости, мэр Джерси предложил платить жалованье сотрудникам зоопарка, что помогло продер­жаться до весны.

Многие животные до сих пор жили в тех клетках, которые были соору­жены еще при организации зоопарка. Основная задача — разведение жи­вотных в неволе — не решалась. Если зоопарк хотел развиваться, ему были нужны дополнительные средства.

«Мы разработали десятилетний план, — объявил Джеральд. — Нам нужно 200 тысяч фунтов (два миллиона на современные деньги). Из этих средств 100 тысяч пойдет на расширение зоопарка, постройку новых па­вильонов, а другие 100 тысяч предназначены на реализацию задач Фонда».

Джеральд писал, что за то время, которое он посвятил написанию сво­его плана, четыре вида животных навсегда исчезли с лица Земли, а судьба еще четырех — орангутан, окапи, один из видов журавлей и земляная бел­ка — весьма неясна. Ситуация требует срочного вмешательства.

Джеральд не переставал думать о Корфу. В свое время он предложил своему приятелю с Би-би-си экранизировать «Мою семью и других зверей». Летом он показал сценарий Парсонсу Крису. Заинтересованный материа­лом и натурой, Парсонс предложил проект студии Би-би-си-2, под руковод­ством Дэвида Эттенборо. Парсонс предлагал экранизировать «Мою семью», совместив этот материал с рассказом о путешествиях и естественной исто­рии.

Дэвид Эттенборо возразил, что у отдела естественной истории нет опы­та съемок художественных фильмов; тогда Даррелл предложил снять более документальный фильм «Сад богов», в котором он расскажет об острове своего детства. Джеральд собирался снимать путешествие по острову сво­его «крестника», роль которого должен был играть Андреас Дамаскинос (сын главы туристической службы Корфу), своего рода юный двойник рассказчика, придуманный специально для фильма. Андреас должен был воспринимать все чудеса острова как ребенок, каким когда-то был Дже­ральд, а сам Джеральд исполнял роль его наставника. И в то же самое вре­мя Джеральда сопровождал его собственный наставник, достопочтенный Тео Стефанидес.

Перспектива съемок фильма на Корфу очень вдохновляла Джеральда. Но печальные новости из Франции сильно его огорчили. 1 января 1967 года от рака легких в женевской клинике умерла Клод, единственная под­линная любовь Лоуренса. Лоуренс был безутешен, и Джеральд серьезно о нем беспокоился.

Немного отвлечься от семейных переживаний Джеральду помогла ра­бота над новой книгой, юмористическим романом «Рози — моя родня». Следом за этим Крис Парсонс выступил с идеей съемок новой программы для Би-би-си, на этот раз в цвете. Программа называлась «Животные и люди» и была посвящена известным людям, тем или иным образом связан­ным с животными, — например, Питеру Скотту. Примерно две недели съемочная группа работала на Джерси, пытаясь запечатлеть типичный день работы Фонда от рассвета до заката. Завершаться фильм должен был семейной сценой в гостиной Джеральда. Крис Парсонс вспоминал:

«По собственному опыту я знал, что это — самая приятная часть дня. Я всегда ждал того момента, когда на полу расположатся животные — в буквальном смысле слова. Первым приходил Кипер, дружелюбный бок­сер, носившийся по квартире Даррелла большую часть дня. В клетке в углу гостиной резвились африканские белки. Несомненно, самыми очарова­тельными белками на свете были африканские земляные. По вечерам, ко­гда суматоха в квартире Даррелла затихала, беличью клетку открывали, и начиналось представление, которому могли бы позавидовать самые извест­ные кабаре мира. Африканские земляные белки — комики по натуре. Они носились по комнате, выделывали разные трюки, а мы, открыв рот, на­блюдали за ними и то и дело разражались восторженными аплодисмен­тами».

Камера, софиты, полная комната народа смущали Тимоти, главу се­мейства африканских белок. Прошло несколько дней, прежде чем он осво­ился в непривычной обстановке. Джеральд постоянно подшучивал над са­мим собой. Когда съемки закончились, он написал длинное письмо руково­дителю программы, Фрэнку Шеррету, в котором сообщат, что он является агентом двух животных, занятых в фильме, и хочет провести переговоры от лица своих клиентов.

«Тимоти Тестикл вынужден был терпеть вторжение в его личную ком­нату массы людей, нахальных и навязчивых, яркий свет и шум. И в такой обстановке от него требовали таких вещей, которые заставили бы заду­маться даже жену Бертрама Миллза. Он должен был демонстрировать чу­деса Большого балета на ковре, играть с крупным и потенциально опасным плотоядным зверем, развлекать собаку, стоять на задних лапках и мор­шить нос, а потом валяться на коленях моей жены, демонстрируя для все­общего обозрения интимные детали своего тела, при этом истерически хихикая.