Президент планеты - ЧБУ

Между этими двумя людьми не было ни родственных, ни национальных, ни умственных связей. Они отличались друг от друга, как кот от собаки, но именно между ними была такая родительская любовь, которой Хи ещё не встречал. Ни в семье Келвин, ни в его собственной, ни в какой-либо другой дочери не любили отцов, а отцы дочерей так сильно. В замкнутом пространстве их любовь только усиливалась, и это вызывало у Хи диссонанс. Кахтан определённо был плохим человек. Не зря же он попал в тюрьму, а потом его выбрали надзирателем. Он бил Андреса в камере для пыток и без перерыва словесно унижал. Но по отношению к приёмной дочери он был невероятно добр.

– Мне нужно твоё кресло, – сказал Хи.

– Зачем?

– Это для Андреса. Если повезёт, сегодня он уедет из тюрьмы, но передвигаться сам уже не в состоянии.

– Кресло в моей камере, – ответила Арлетт. Из её голоса мгновенно испарилась вся шутливость.

Втроём они двинулись сначала к камере Арлетт, а затем с креслом в камеру надзирателей. Там на кровати лежал Андрес, а рядом с ним сидел запыхавшийся Ян. В камере, уткнувшись головой в одну из ножек койки, в самом углу лежал Гатафан с ножом между лопатками. Остальные исчезли.

– Где Иршад? – спросил Хи, оглядываясь по сторонам.

– Встал и ушёл, – ответил Ян, пожав плечами.

– Как ушёл? Я же сломал ему шею. Своими ушами слышал хруст шейных позвонков.

– Вот такой? – спросил Ян и слегка наклонил голову набок. Шея у него хрустнула. Потом эту же операцию он проделал с каждой костяшкой пальцев и с поясницей. Всё его тело хрустело, как старая заевшая дверь. – Ты, видимо, просто отправил его в нокаут. Он тут полежал немного, а потом встал и ушёл. Я ещё подумал, как-то мало ему досталось по сравнению с остальными. Надир вообще выходил из камеры на ощупь.

– Что здесь произошло? – спросила Арлетт, не отрывая взгляда от мёртвого надзирателя. Голова Кахтана была бледной, как высушенная на солнце кость.

– На Андреса напали. Этот нож предназначался ему.

Медленно, с усилием Арлетт перевела взгляд на кровать, где лежал Андрес. Тот уже совсем не походил на живого человека. Его кожа отдавала мертвенной белизной, а нога почернела до невозможности. Но он продолжал двигаться, его голова каждые несколько секунд медленно переворачивалась с одной стороны на другую, а глаза под веками вращались, словно играли в рулетку. Время от времени из его губ вырывалась нечленораздельная речь.

– Не думала, что ему станет плохо так быстро, – сказала она и попросила Кахтана опустить её вниз.

Её крохотная ладонь опустилась на лоб Андреса и тут же отдёрнулась.

– Он горячий.

«Конечно, горячий, он же не вылезал из тренажёрного зала», – на ум Хи пришла дурацкая шутка, но он устыдился своих мыслей.

– Его надо вытаскивать как можно быстрее, – сказал он. – Ян, кладём его в кресло.

Втроём с Кахтаном они переложили парня, и тот на несколько секунд проснулся. Андрес обвёл взглядом всех присутствующих и произнёс короткое:

– Ну и грустные у вас лица!

После чего его голова упала назад. Арлетт снова положила ладонь на его лоб.

– Ему нужен холодный компресс, – сказала она.

– Откуда здесь взяться холодному компрессу? – ответил Ян. – Мы в Африке. Здесь о холоде знают только из телевизора.

– Она права, – сказал Хи. – Сбегай, намочи тряпку.

Инвалидное кресло он подкатил поближе к выходу и стал смотреть в сторону поста охраны, где стояла толпа заключённых и надзиратели позади них. Вскоре он увидел, как через весь двор идёт Ммуо с двумя охранниками в синем. Они зашли на пост, и минуты две ничего не происходило. Потом окно второго этажа распахнулась, и в нём появился чёрный надзиратель. Он махнул рукой, убедился, что Хи его увидел, и снова исчез в здании.

– Поехали, – сказал Хи только прибывшему Яну. – Мы уезжаем из этой тюрьмы!

– А я? – спросила Арлетт, она по-прежнему сидела на кровати. – Мне тоже можно уехать?

– Только если не хочешь остаться здесь.

С довольным лицом она велела Кахтану вновь поднять её.

Вместе они двинулись в сторону ворот. При приближении к ним из здания охраны вышел Ммуо. На его лысой голове виднелось несколько свежих синяков, а на дубинке – пятна крови. В руках он держал огромную связку ключей. Будничным движением, будто делает это каждый день, он подошёл к решётке, отделяющей внутренний двор от проходной территории. Сотни заключённых остались стоять на своих местах, шум среди них прекращался.

Гонец, посланный частной армией, уступил дорогу Ммуо и молча наблюдал за его действиями. Его белый костюм смотрелся неестественно на фоне грязной одежды окружающей толпы.

Ммуо подошёл ко второй двери, отделяющей проходную от стальных ворот. В этот момент раздался электрический треск, и мощные засовы врат разъехались в стороны. Очередным ключом Ммуо отпер их и толкнул ногой. Ворота раскрылись нараспашку, и теперь между свободой и двором тюрьмы не было ни одной преграды.

Никто из двухсот человек не сдвинулся с места, кажется, они не верили, что уйти из тюрьмы можно так просто.

– Алжамио фи лхаражи, – произнёс он, указывая на дорогу, ведущую прочь с горы. Это было приглашение для всех заключённых покинуть тюрьму и бежать куда вздумается.

Наверняка каждый из присутствующих в какой-то момент представлял, как сбежит из тюрьмы. Однако, когда настал такой момент, мало кто мог набраться сил и переступить черту. Казалось, само небо обрушится на них, если они выйдут отсюда без разрешения начальника тюрьмы. Вдалеке стояло несколько машин из частной армии «ЧИО». Возможно, именно они останавливали толпу от побега.

– Валид, ликхоружи! – сказал Ммуо, и сквозь толпу протиснулся Валид. Он прошёл через три решётки и металлические врата. Остановился по другую сторону кирпичной стены и вдохнул полной грудью, словно в воздухе на свободе содержалось что-то особенное, чего не было внутри.

Следом за ним вышли оставшиеся одиннадцать надзирателей, кроме Кахтана с Арлетт на шее. Они продолжали стоять за спинами других.

– Всем пока! – крикнул надзиратель по имени Фахим и бросился вниз по дороге.

Следом за ним последовали другие надзиратели, и тут толпа взорвалась. Двести человек ринулись к узкому проходу на свободу. Они толкались, ругались, сыпали проклятиями. Ни на одном из обедов не было такой кучи, где каждый пытался оттеснить другого. Не существовало в мире такой нсибы, чтобы своим вкусом соперничать со вкусом свободы.

– Мудрый выбор, господа, – говорил гонец пробегающим мимо него заключённым. – Бегите со всех ног и постарайтесь побыстрее переодеться, чтобы полицейские дроны вас не нашли.

Толпа начала