Троечник - Валерий Вайнин

Теперь Антон шагал к дому диспетчера ДЭЗа Валуевой, дабы авторитетом своей благородной профессии официально откосить чаровницу оную от трудовых тягот, может, дня на три или на недельку, чтоб не скандалила. Хрен с ней, убеждал себя Антон: она, по сути, такая же школьница, только тормознутая в развитии. С глаз долой – из сердца вон, как говорится.

Дверь открыли не сразу. Сперва послышались крадущиеся шаги, потом Антона, похоже, изучали через дверной «глазок», и наконец, осипший голос осведомился:

– Ты к кому?

– Врач, – отозвался Антон.

Щёлкнул замок, и на пороге возник субъект с волосами цвета ржавчины, в трениках и в майке с надписью на груди «love me со скрежетом». Взглядом обшмонав Антона с ног до головы, субъект чуть отступил.

– Ну чё, заходи, – дыхнул он водочным перегаром. – Нинон! Это к тебе, готовь чистые мензурки!

Антон вошёл, прикрыл дверь и застыл в ожидании. Мужик рыгнул, демонстрируя приветливость.

– Нинон! – повторил он свой зов. – Ты чё там, усралась?! – И обратился к Антону: – Тебе спирт ваще выдают?

– Бочками, – буркнул Антон. – Где тут тяжело больная?

– Нинка! – возопил мужик в третий раз. – Клиент нервничает!

Раздалось журчание воды в унитазе, дверь туалета отворилась, и в коридорчик едва не вывалилась диспетчер Валуева.

– За речью следи, Юрик! – изобразила она смущение. – Что люди о нас подумают?

Антон вздохнул.

– Ничего не подумают. Выпишут больничный и уйдут.

Юрик одобрительно почесал под мышкой. Диспетчер Валуева, однако, настроена была по-боевому и желала насладиться ситуацией.

– Ну чё, накрутили тебе хвост? – подмигнула она Антону. Физиономия её была красной как свёкла, и бигудёвые локоны промокли от пота. – А то, вишь, динамо прокрутить мне вздумал, докторишко! Ну, чё уставился?! Вперёд соображай, на кого прёшь, блин…

– Уже сообразил, – заверил Антон. – Благодарю за науку.

Мужик Юрик – то ли супруг, то ли бой-френд – обнажил в ухмылке золотой фикс.

– Всё пучком! Пошли, земеля, нажрёмся за тех кто в море!

Диспетчер Валуева сменила гнев на милость:

– Ладно уж, проходи, терапевт. Посидим, потолкуем – авось пригодимся друг дружку…

– Не пригодимся. – Антон распахнул входную дверь. – Поправляйтесь, девушка.

– Куда-а?! – взревела девушка. – А больничный?!

– Обломись! – Дверь за Антоном захлопнулась.

Диспетчер Валуева в обалдении воззрилась на своего сожителя.

– Юрик, он что, охренел?

Сожитель задумчиво почесал внутри пузырящихся штанов.

– Еврей, Нинон. Они кидалы прожжёные. Пошли хряпнем. – Откинув со лба прядь цвета ржавчины, он протопал на кухню, где на неприбранном столе оставалась ещё выпивка и закусь.

Диспетчер ДЭЗа проследовала туда же.

– Как это, еврей? – усомнилась она. – Фамилия Климов. И морда, вроде, не жидовская…

– Гусыня ты, Нинон. – Мужик протянул ей стопарик водки, и оба выпили, не чокаясь и не морщась. – Ни по фамилии, ни по морде их уже не распознаешь. Только по характеру. Понимэ?

Похрустев солёным огурцом, диспетчер Валуева отмахнулась.

– Херню мелешь: не еврей он. Но я с ним разберусь по полной программе. Наливай, не ссы.

Сожитель прожевал шпротину и, задрав на себе майку, обтёр губы о надпись «love me со скрежетом». После чего, разумеется, налил, как велено.

Глава 9

Выходя из подъезда, Антон не костерил мысленно ни себя, ни Брагина, ни диспетчера Валуеву. Йоговский тренинг диктовал правильное решение: «Больше никогда и ни при каких обстоятельствах.» Солнце ещё грело, птицы щебетали, только вот насвистывать «Сан-Луи блюз» напрочь расхотелось.

Оставался последний вызов, неофициальный, по наводке старушки Анисьи Игнатьевны. Антон сверился с клочком бумаги, засунутым в карман его халата: Валентина Кулябова, и внизу адрес. Вряд ли эта Кулябова станет клянчить больничный – скорее, по догадке Антона, здесь намечалось нечто романтическое. Ладно, до участка доктора Блумберг было, в общем-то, рукой подать. Антон бодро перешёл улицу.

Адрес он отыскал без труда, на кнопках домофона «сыграл» номер квартиры и в ответ на невнятный голос отчётливо представился. Дверь подъезда открылась. Антон поднялся в лифте на указанный этаж и позвонил в дверь квартиры.

Отворили ему немедленно. За дверью оказалась молодая блондинка, одетая и причёсанная так, будто собралась в театр. Волосы слегка завиты, неброский макияж, чёрное платье без рукавов, обтягивающее стройную фигуру и доходящее до колен. Ноги, обутые в чёрные туфли на каблучке, тоже в полном порядке. Серые глаза из-под аккуратной чёлки, похоже, точно так же оценивали Антона, затем губы, слегка подкрашенные, изогнулись в улыбке.

– Прошу, Антон Алексеевич. Рада познакомиться.

С ответной улыбкой Антон уточнил:

– Вы, значит, Валентина? Ваше отчество, извините, у меня не записано.

Девушка тряхнула волосами, и в ушах у неё блеснули серёжки.

– Можно просто Валя, без отчества. Заходите, а то соседи сбегутся. – Впустив Антона в чистенькую прихожую и закрыв дверь, она деловито спросила: – Тапочки выдать?

Антон помедлил с ответом.

– Если я понял правильно, у нас тут клуб знакомств. Так?

Валентина глянула из-под ресниц.

– Вас это шокирует?

– Скорее, забавляет. Анисья Игнатьевна уверяла, будто вам нужна экстренная медицинская помощь.

– Ах, обманщица! Как же нам быть?

– Покашляйте для приличия.

– Кхе, кхе! Годится?

– Сойдёт. Давайте тапочки.

Оба рассмеялись. Валентина повесила в шкаф сумку Антона и, когда он переобулся, проводила доктора в ванную для мытья рук и всего прочего. Затем хозяйка показала гостю ухоженную квартиру, состоящую из двух небольших комнат, одна из которых, меньшая, принадлежала пятилетнему Валиному сыну, а другую – соответственно, занимала она сама. На стене в этой комнате висела клетка с волнистым попугайчиком.

Демонстрация апартаментов проведена была с изяществом, и поскольку в комнате Валентины стола не было, девушка предложила:

– Если не возражаете, Антон Алексеевич, принимать вас я буду на кухне?

Антон нахмурил брови.

– Разумеется. И хватит величать меня по отчеству: как выяснилось, я не ваш доктор.

Валентина повела оголённым плечом.

– Мне нравится называть вас по отчеству. И веснушки у вас потрясные и… ладно, пойдём на кухню.

– Минутку. – Антон указал на попугайчика в клетке. – Как его зовут?

Валентина фыркнула.

– Никак. Это никчемная птица, вертлявая и тупая.

– Сами вы никчемная. – Антон подошёл к клетке. – Сейчас проверим, кто здесь тупой. – Он приблизил к прутьям лицо. – Привет, Амиго! Амиго – твоё имя, запомни.

Попугайчик, до сего момента скакавший произвольно, замер вдруг на жёрдочке, будто прислушиваясь.

– Привет, Амиго, – повторил Антон, и птичка развернулась в его сторону, склонив головку набок и как бы прикидывая, стоит ли доверять этому типу. —Меня зовут Антошка, – представился Антон, – повторить сможешь? Ан-тош-ка.

Повторить попугайчик не пытался, но подскакал поближе, вскарабкался по прутьям клетки и потыкался клювиком в нос Антона. Затем вспорхнул на жёрдочку и, прихорашиваясь, принялся чистить пёрышки.

– Обалдеть! – восхитилась Валентина. – Вы прямо птичий дрессировщик.

Антон шагнул от клетки.

– Теперь, Амиго, мы друзья, – уверил он попугайчика. – А хозяйка твоя – никчемная птица.

Валентина вздохнула:

– Могу и обидеться.

– На что? – улыбнулся Антон. – Я же не сказал «вертлявая и тупая».

Девушка рассмеялась.

– И на том спасибо. Пойдём-ка перекусим.

Стол на кухне, что называется, ломился от яств. От баклажанов, тушёных с грибами, и буженины, запечённой в тесте, до перепелиных яиц, фаршированных красной икрой. Украшали стол белые розы в хрустальной вазе, подле которой в почётном карауле стояли бутылки с коньяком, с вином и со свежевыжатым апельсиновым соком. Притом в холодильнике морозилось ещё и шампанское. Перехватив изумлённый взгляд гостя, хозяйка не без гордости пояснила:

– Я старший менеджер в сети «Перекрёсток». Имею некоторые возможности.

Что за «возможности» Антон уточнять не стал, лишь полюбопытствовал:

– Куда бы вы всё это дели, если б я не пришёл?

– Как это, вы бы не пришли? – Девушка мастерски сдула чёлку со лба, после чего чёлка, разумеется, вернулась на прежнее место. – Мне рекомендовали вас, Антон Алексеевич, как очень обязательного мальчика. Неужели это чистый пиар?

– Ну допустим, упал бы я по пути к вам и сломал бы ногу?

Из комнаты донеслись телефонные трели, Валентина бочком двинулась на звук.

– Тогда бы, Антон Алексеевич, – промурлыкала она, – всем этим я кормила бы вас в больнице, чтобы нога срослась быстрее. – Она метнулась к телефонной трубке.

Взъерошив свои кудри пятернёй, Антон благопристойно присел на табурет подальше от стола. Чувствовал он себя, мягко сказать, странно.