Испанский сон - Феликс Аксельруд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При последних словах Ольга подняла свои прекрасные ноги и поднесла колени к самым моим глазам, и я снова, как в первый день нашего романа, разглядел на этих любимых мною коленях застарелые округлые шрамы. Надо сказать, что после того первого дня я и не вспоминал о них. Они были такими аккуратными, почти незаметными… Мне прежде и в голову не могло прийти, что это следы от грубого бетонного наждака.
«А потом?» — спросил я, поцеловав их по очереди.
«Потом охранник надел на меня наручники и повез на машине в участок».
«Как? За драку — наручники?»
«Не совсем за драку. Во-первых, я оказывала сопротивление охранникам, а во-вторых, кого-то все-таки замочила. Я не помню; я была очень разгорячена дракой. Я была молода», — добавила Ольга и запустила руку к себе в трусики.
«Ясно», — сказал я, следя за ее рукой.
«Пока мы ехали, я сказала этому парню:
“Посмотри на меня, дорогой, и сравни со своей женой — настоящей или будущей. Посмотри, как я могу”, — с этими словами я сделала так же, как делаю сейчас», — и Ольга достала из трусиков палец и медленно провела им себе от носа до подбородка. При этом движении она слегка зацепила пальцем свою нижнюю губу, и рот ее чувственно приоткрылся.
Я почувствовал ее запах и свое возбуждение. Мне захотелось ее.
«Я сделала так, — продолжала Ольга, — что ему захотелось меня. Он повез меня не в участок, а в лес, и мы до вечера трахались в его милицейской машине. Рассказать тебе, как мы трахались?»
«Боюсь, нет, — сказал я, — мне сложно будет это выдержать, не приближаясь к тебе».
«Ну и правильно, — сказала Ольга, — тем более что ничего особенно интересного не было. Движения наши были очень просты. Никаких фокусов из тех, что показывают в кино… даже не знаю, чем тебя порадовать… Разве что, — добавила она, — кончая, он забился в кайфе всеми своими конечностями и случайно включил сирену, и это меня позабавило».
«Понимаю. А что было потом?»
«Потом, то есть когда он наконец опомнился, то первым делом испугался, что не выполнил приказ начальства и что ему за это будет нагоняй. И я посоветовала ему не брать это в голову, забыть всю свою прежнюю жизнь и затеять вместе со мной что-нибудь новенькое».
«Постой, — сказал я, — но эта история мне тоже что-то напоминает. Вы не ушли к контрабандистам?»
«Конечно, ушли, — сказала Ольга, — только не к тем, кто контрабанду возит, а к тем, кто ее делает. Они наняли его охранником. Стоило мне познакомиться с ними поближе, я сразу ушла от него».
«Но он, кажется, должен был тебя…»
«Убить? — подсказала Ольга, очаровательно улыбаясь. — Он хотел, да; но я тоже это предчувствовала и сделала так, что убили как раз его, а вовсе не меня».
«Вот как».
«Ну конечно; ты же видишь, что я жива».
«Я не только вижу, — сказал я, — но и носом чувствую».
«Ты отлично вынюхиваешь, — похвалила Ольга. — Тебя интересует окончание моего рассказа? Собственно, оно очень короткое: я вошла в курс дел моих новых друзей и постепенно заняла свое собственное место под солнцем».
К этому времени мне стало невмоготу. Я снял свои брюки и приблизился к Ольге. Внезапно она рассмеялась.
«Почему ты смеешься?»
«Ты настолько подавлен этой историей, что забыл избавиться от своей накладной бороды, — сказала Ольга. — Но, раз уж так, сейчас пусть она остается; я сама оторву ее, когда буду кончать. Я еще никогда так не делала — должно быть, это очень забавно».
Я набросился на нее. Я развел ее ноги и забросил их…
— Все, — сказала Марина, перебив увлекшегося адвоката. — Дальше я знаю. Твоя серенада надоела мне; уходи, только больше не возвращайся.
Воздух наполнился недовольным ропотом.
— Ишь какая избалованная, — осуждающе сказали справа и слева.
— Эгоистка… — послышалось сверху.
— Не хочешь, ну и не слушай, — подытожил внизу медбрат, — а мы почему должны страдать? Продолжайте, товарищ, пожалуйста.
— Марина! — крикнул Корней. — Сейчас самое интересное!
— Только не для меня, — сказала Марина. — И вообще, имя Ольга давно ассоциируется у меня совсем с другим человеком. Прощай, адвокат.
Наступила звенящая тишина, нарушаемая лишь тихим бульканьем Корнеевой бутылки. Потом с верхнего этажа донеслось:
— Козлик, как тебе надоест дрочить под этой березой, прыгай ко мне — уж я-то тебя с удовольствием выслушаю.
Марина захлопнула окно.
— Я забросил ее ноги себе на плечи! — завопил Корней, вне себя от горя. — Я схватил ее за задницу! Я оторвал ее от кресла и посадил себе на член!
Марина закрыла форточку, чтобы не слышать больше его голоса.
— Марина! — заревел Корней так, что она все же услышала.
Она снова открыла окно. Корней и еще сто человек снова замерли в полной тишине, ожидая, что она скажет.
— Иди ты на х--, — зло сказала Марина и захлопнула окно окончательно.
То была ее последняя встреча с Корнеем. Примерно через полчаса, допив бутылку и не зная, что дальше, он действительно пошел в гости на верхний этаж, и в распоряжении дежурного оказался документ — членский билет коллегии адвокатов. Дежурный, с которым Марина была в отличных отношениях, позвонил к ней в комнату и по секрету сообщил ей об этом. Марина спустилась к дежурному и внимательно изучила членский билет. Коллегия адвокатов была китежской.
Значит, он в Москве ненадолго, заключила Марина. Значит, не будет доставать. У нее поднялось настроение, и она вволю поработала в оставшийся вечер.
* * *После случая с Корнеем ее фундаментальной работе уже ничего не могло помешать. Анализ данных уводил ее далеко в научные дебри. У нее стали возникать гипотезы, которые были столь сложны, что, знай она о них заранее, она вряд ли рискнула бы вообще взяться за эту многолетнюю работу.
Оказалось, что единственного, универсального признака Господина просто не существует, ей не удалось его найти; также не нашлось определяющей комбинации какой-то конкретной, фиксированной группы данных. В результате упорного труда, путем массы проб и ошибок, она установила, что ответ все-таки существует — он скрывался в изящной, как сам Царь, математической формуле, включавшей в себя не столь уж и длинный ряд простых показателей и несколько неизвестных констант.
Для вычисления этих констант ей пришлось еще более поднапрячь свой компьютер и овладеть некоторыми разделами прикладной математики — в первую очередь, факторным анализом, который, собственно, и привел ее к цели. Это было в ничем не примечательный полдень, в четверг, 10 августа -5-го года.
Вынув из принтера лист бумаги с несколькими строчками из цифр, она посмотрела на них — на долгожданный плод своего очередного труда — и внезапно расхохоталась. Она уже не нуждалась в формуле. Несколько строк покоились на вершине огромной пирамиды потенциальных господ, с их фотографиями, адресами, телефонами, семейным положением и условиями быта, образованием, местом работы и должностью, отношением к воинской службе, национальностью, вероисповеданием, судимостями, любимыми привычками и прочими фактами и фактиками — пирамиды, которую создала она сама, которая была теперь под ее рукой и из которой она безо всякой формулы могла выбирать кого ей только угодно.
