Власть книжного червя. Том 3 - Kazuki Miya

после чего рассеял магические ленты. Я был ошеломлён настолько жестоким и грубым обращением. Я понятия не имел, почему ему позволили так со мной поступить и почему ему при этом никто и слова не сказал.

— Лампрехт, займись уже расчетами, — приказал Фердинанд. — Тут не на что смотреть. Перестань впустую тратить время.

Видя, как Лампрехт при его словах тут же выпрямился и принялся заниматься расчётами, я понял, что не смогу победить Фердинанда. Не имея другого выбора, я взял грифельную дощечку.

Атмосфера в комнате Фердинанда казалась мне какой-то напряжённой. Тишину нарушали лишь шорох ручки, перещёлкивание счётов, шёпот слуг, спрашивающих у Фердинанда разрешения на что-то и шум, когда они передавали законченную работу. От всего этого мне казалось, что я задыхаюсь. Вначале я пытался практиковаться в письме, но через некоторое время у меня рука устала писать и я отложил грифельную дощечку в сторону. Заметив это, Фердинанд встал и подошёл ко мне. Взглянув на грифельную дощечку, он сказал:

— И это всё, что ты можешь?

— Господин Фердинанд, поймите, что господин Вильфрид очень старается, — ответил вместо меня Лампрехт.

Вот именно! Мне сейчас пришлось заниматься намного больше, чем обычно. «Продолжай хвалить меня», — мысленно поддержал я Лампрехта. Тем временем Фердинанд холодно посмотрел на Лампрехта и сказал:

— Из-за того, что ты так баловал Вильфрида, он и вырос таким ленивым и глупым.

От таких слов у Лампрехта перехватило дыхание и он широко распахнул глаза. Его рот беззвучно открывался и закрывался, словно он собирался что-то возразить, но в конце концов он просто сжал зубы и промолчал. Видя это, Фердинанд пренебрежительно фыркнул, а затем взгляд его холодных золотых глаз устремился на меня.

— Вильфрид, в замке нет никого, кто скажет тебе правду, а потому это придётся сделать мне. У тебя нет ни решимости, ни упорства, ни правильного отношения к своему статусу, которые требуются от сына герцога. Пусть в тебе и течёт его кровь, но ты всего лишь глупый и эгоистичный ребёнок.

Фердинанд ошибается. Я правильно отношусь к своему статусу сына герцога. Кроме него, никто другой не называет меня «глупым и эгоистичным ребёнком».

— Фердинанд, перестань оскорблять меня! — выкрикнул я.

— Разве я оскорбляю? Я просто говорю тебе правду. Несмотря на то, что ты уже прошёл церемонию крещения, ты до сих пор не умеешь ни читать, ни писать, ни считать. Разве ты не просто глупый мальчишка, который только и делает, что сбегает от учителей, прикрываясь своим статусом сына герцога? Даже если твой отец попросит тебя ему помочь, ты настолько некомпетентен, что будешь совершенно бесполезен. Не жди, что я тоже буду тебя баловать.

Смотря на Фердинанда, я мог лишь недовольно стонать. Как бы мне ни хотелось громко выкрикнуть, что он не прав, но я не мог выдавить из себя и слова.

— Господин Фердинанд, это слишком… — попытался возразить Лампрехт.

— Лампрехт, почему ты ещё не закончил? — резко прервал его Фердинанд. — На твоём месте Розмайн бы уже со всем справилась. Ты слишком медленный. Как вижу, и хозяин, и слуга — оба одинаково бесполезны.

Затем Фердинанд посмотрел на меня.

— Вильфрид, твоему отцу пришлось нелегко из-за проблем с преемственностью, а потому, раз с твоим количеством магической силы всё в порядке, он хочет, чтобы ты, как его первенец, стал следующим аубом.

Да, я знаю. И отец, и бабушка говорили мне, что следующим аубом буду я.

— Похоже, что Сильвестр думает, что даже если лидер не компетентен, то не будет никаких проблем, если его будут окружать надёжные люди. Но собрать себе помощников, на которых можно положиться и удержать их рядом с собой — две разные вещи. В отличие от Сильвестра, я не вижу у тебя необходимой для этого харизмы и силы духа.

— Господин Фердинанд, вы слишком многого требуете от маленького ребёнка, — возразил Лампрехт.

— Ты называешь его маленьким ребёнком, но он уже прошёл церемонию крещения. Более того, он не просто ребёнок, а ребёнок герцога. При обычных обстоятельствах Вильфриду пришлось бы работать усерднее и нести больше ответственности, чем Розмайн, которую герцог просто удочерил. Но разве Вильфрид действительно работает усерднее и несёт больше ответственности? Абсолютно нет.

На это было нечего возразить. Одного дня здесь мне было достаточно, чтобы понять, насколько Розмайн превосходит меня и как много она работает каждый день. Все её слуги были едины в своём стремлении помочь ей в том, чтобы она идеально выполняла свои обязанности главы храма и не опозорила свой статус дочери герцога. Каждый день ей давали множество заданий, которые она всегда выполняла.

А что, по сравнению с ней, делаю я? Мне нечего вспомнить кроме постоянных побегов от порученных мне задач.

— Господин Фердинанд, вы не ошибаетесь, но… — заговорил Лампрехт, но Фердинанд холодно взглянул на него и заставил замолчать.

Я ощутил, что сейчас в глазах Фердинанда было больше злости, чем когда он смотрел на меня. А затем мне показалось, что цвет бледно-золотистых глаз Фердинанда немного изменился. В следующий момент Лампрехт задохнулся и, не в силах двигаться, задрожал, словно взгляд Фердинанда приковал его к месту. Затем Фердинанд наклонился к нему ближе, отчего Лампрехт болезненно застонал.

— Вильфрид — не единственный, кто совершенно не прикладывает усилий. Ты такой же, Лампрехт. Если тебе небезразлично будущее своего господина, то научись привязывать его к стулу и заставлять учиться. Вероники больше нет.

Я был потрясён словами Фердинанда, а он, бросив на меня взгляд, сказал:

— Розмайн — уникальный во многих отношениях ребёнок, а потому я не ожидаю, что Вильфрид сможет дать аналогичные результаты. Однако если он хочет, чтобы его приняли как сына герцога, то ему нужно прикладывать усилий не меньше, чем ей. Или я ошибаюсь?

— Нет, вы правы, — выдавил из себя Лампрехт с болью в голосе.

Это было похоже на то, словно Фердинанд наложил на него какое-то проклятие, вот только у него в руке не было штапа. Я не понимал, что он делает с Лампрехтом, и от этого