Звездный король - Джек Вэнс

— Нет, нет! — воскликнул Рампольд. — Даске ни в коем случае не должен умереть!

Герсену пришла в голову новая идея. Малагате распорядился убить Палис Атроуд из страха, что она непроизвольно может как-то помочь разоблачить его личность. В своем теперешнем состоянии она не представляла никакой угрозы, но она могла прийти в себя. Малагате с удовольствием прикончил бы ее, если бы только мог сделать это без риска для себя. Поэтому Герсен предупредил Рампольда, чтобы он также охранял и Паллис Атроуд и следил за тем, чтобы ее никто не тревожил.

Рампольд без особого энтузиазма ответил:

— Я сделаю все, о чем вы просите.

Глава 8

Данные, содержащиеся в записях с монитора Луго Тихальта, поступали в компьютер, который поглощал их, присовокупляя к уравнениям, описывавшим прежнее положение корабля, и давая команды автопилоту, который следил за надлежащим курсом корабля.

Шло время. Жизнь внутри корабля вошла в определенную колею. Герсен с помощью Рампольда охранял грузовой отсек. В течение первых нескольких дней Хильдемар Даске проявлял непонятную шутливость, чередовавшуюся с угрозами отмщения в адрес своего патрона, личность которого он с таким упорством отказывался раскрыть.

— Спросите у Рампольда, о чем он думает, — сказал Даске, сверкая злобой в своих ярко-голубых глазах, лишенных век. — Вы хотите, чтобы это же произошло и с вами?

— Нет, — ответил Герсен. — Я не думаю, что это может случиться.

Время от времени Даске начинал требовать, чтобы Герсен отвечал на его вопросы.

— Куда вы меня везете? — часто спрашивал он. — Назад на Альфинор?

— Нет.

— А куда же?

— Увидишь.

— Отвечай мне или… — Даске замысловато выругался. — Или я сделаю с тобой такое, что хуже не придумаешь!

— Мы все же решились на твою поимку, несмотря на то что моему другу известно очень много о твоей мстительности.

— Мы? — тихо спросил Даске. — Кто же это “мы”?

— Можно подумать, что ты не догадываешься.

— Почему же он сюда не заходит? Скажи ему, что я хотел бы поговорить с ним.

— Он может прийти сюда в любой момент, когда только пожелает.

В этом месте Даске всегда замолкал. Никакие уколы, подстрекательства и уловки Герсена не могли заставить Даске произнести это имя. Да и все три сотрудника университета не проявляли к Даске ни малейшего интереса. Что же касается Паллис Атроуд, то в первые дни она пребывала в состоянии глубочайшей отрешенности. Она часами сидела, глядя на мелькающие звезды. Ела она медленно, нерешительно, без всякого аппетита, часами спала, свернувшись калачиком. Затем, постепенно, она стала воспринимать окружающее, и вскоре временами в ней начало проскальзывать что-то от прежней беззаботности Паллис Атроуд.

Перенаселенность корабля не давала Герсену возможности поговорить с нею наедине, но это, по его мнению, вовсе не портило дела. Ситуация, когда в грузовом отсеке находился Даске, а в одной из передних кают — Аттель Малагате, сама по себе требовала предельной концентрации внимания.

А время все шло. Корабль пересекал новые районы Галактики, те районы, где не бывал ни один человек, кроме, пожалуй, Луго Тихальта. Куда ни кинешь взгляд, повсюду сияли тысячи, миллионы звезд — струящихся, сверкающих, мерцающих, беззвучно перекрывающих одна другую — и вокруг большинства из них обращались планеты, населенные неизвестно кем. Каждая планета манила к себе, каждая была искушением, загадкой, каждая обещала невиданные ранее зрелища, неведомые доселе знания, немыслимые красоты.

И вот наконец корабль оказался в непосредственной близости к теплой бело-зеленой звезде. Огни на панели монитора замигали попеременно то зеленым, то красным цветом. Автопилот резко снизил расход энергии, расщепление стало прекращаться. Корабль безмятежно скользил к звезде, как лодка в тихом пруду. Три планеты обращались вокруг этой звезды. Самая ближняя к звезде — маленькая, оранжевая, вся была покрыта дымящимся пеплом. Другая находилась на дальней орбите — суровый страшный мир метана и аммиака. Третья, искрящаяся зеленью и голубизной, оказалась совсем рядом с кораблем.

Отбросив на время антагонизм, Герсен, Уорвин, Деттерас и Келле теснились возле телескопа. Планета поражала великолепием даже с такого расстояния. Сходство с Землей ей придавали влажная атмосфера, обширные полноводные океаны, четко выраженные материки.

Герсен первым оторвался от экрана. Именно теперь от него требовалась особая бдительность. Рядом с ним стоял Уорвин.

— Я полностью удовлетворен. Планета бесподобна. Мистер Герсен не обманул нас.

Келле удивленно посмотрел на него.

— Вы думаете, что нет необходимости совершить посадку?

— Никакой необходимости. Но, если вы желаете… — Он пересек салон и остановился рядом с полкой, под которой Сутиро прикрепил выключатель. Герсен напрягся. Значит, это Уорвин! Но Почетный Ректор постоял некоторое мгновение, а затем прошел и сел в одно из кресел.

Герсен испустил вздох разочарования. Конечно же время еще не пришло. Для того чтобы использовать газ, Малагате должен был каким-то образом обезопасить себя от его воздействия.

— Я абсолютно уверен в том, что нам следует приземлиться, — сказал Келле. — По меньшей мере требуется произвести биометрические испытания. Несмотря на свою внешнюю привлекательность, планета может оказаться совершенно негостеприимной.

— Это не так просто, — с сомнением в голосе сказал Деттерас. — Не забывайте, что у нас на борту пленник, больная и пассажир. И, чем скорее мы вернемся на Альфинор, тем лучше.

Келле вдруг огрызнулся так резко, как еще не приходилось слышать Герсену.

— Вы говорите как болван! Проделать такой путь только для того, чтобы бросить один взгляд и вернуться домой? Мы обязательно должны приземлиться — хотя бы для того, чтобы погулять по этой планете!

— Да, — уныло согласился Деттерас. — Несомненно, вы правы.

— Очень хорошо, — вмешался в перепалку Уорвин. — Значит, опускаемся.

Герсен молча переключил автопилот в режим автоматической посадки. Стали отчетливо видны зеленые мирные леса, гряды невысоких холмов, цепи озер к северу, хребет покрытых снегом вершин к югу.

Корабль опускался на поверхность, рев двигателей смолк. Под опорами корабля наконец-то была твердая земля. Вокруг стояла тишина, нарушаемая только тиканием автоматического анализатора наружной атмосферы, на панели которого вскоре зажглись три зеленых огонька, что означало оптимальный для человека состав воздуха.