Дебютантка - Марго Вуд

Я открываю вафельницу, из которой уже пошел дым, и оцениваю ущерб. Роуз налила так много теста, что ячеек почти не видно. Штуковина внутри больше напоминает бугристую оладью.

– Мать честная! Куда столько-то?! – Я беру щипцы, тарелку из стопки и пытаюсь оторвать лепешку. Она накрепко прилипла и не отстает целиком. – Ты что, не сбрызнула жарочную поверхность, прежде чем утопить ее в тесте? – спрашиваю я у Роуз, которая заканчивает вытирать пол салфеткой.

– Черт, совсем забыла!

Судя по виду, она на грани истерики. Я качаю головой и снова принимаюсь освобождать вафлю щипцами. Увы, безрезультатно. Тогда я тянусь к задней панели аппарата, отключаю его от сети и закатываю рукава.

– Нам понадобится скальпель, – говорю я. – Будем удалять твою вафлю хирургическим путем.

Роуз бросается к стойке со столовыми приборами, грациозно лавируя между людьми. Вернувшись обратно, она протягивает мне нож для масла. Процедура не из приятных и требует сосредоточенности. Однако годы кулинарных неудач дома помогают мне добыть вафлю из аппарата практически целой. Я плюхаю ее на тарелку и протягиваю Роуз.

– Ого, ловко у тебя получилось, – говорит она. – Я думала, вафле конец.

– В следующий раз не лей так много теста и предварительно сбрызни поверхность.

Мы отходим, уступая место следующему человеку. Я поворачиваюсь, чтобы вернуться в очередь, но Роуз останавливает меня.

– Слушай, спасибо за помощь. Это моя первая в жизни попытка.

– Ты серьезно?! – спрашиваю я оторопело. Разве можно столько прожить на свете и ни разу не испечь вафли?

– Ага. Я больше по части панкейков, – беззаботно заявляет она. Как будто их вообще можно сравнивать, дурья башка.

– Прискорбно. А я-то думала, мы подружимся.

– Вот как? В твоей жизни не найдется места для любительницы панкейков? – спрашивает она.

– Извини, я официальная фанатка вафель. Не могу якшаться с типами вроде тебя.

– Очень жаль, – говорит Роуз и впервые улыбается мне без малейшего намека на самодовольство. – Приятного аппетита.

Направляясь к столикам, она принимается за содержимое своей тарелки.

Через десять минут перед нами с Люси – одна на двоих вафля с шоколадной крошкой, жареный лосось на подушке из зелени для нее, миска Lucky Charms с маршмеллоу и банан для меня[40].

– Так о чем ты хотела спросить? – Я наливаю молоко в миску и приступаю к завтраку.

– Как узнать, потеряла ли ты девственность? – спрашивает Люси, нервно теребя руки.

Я давлюсь хлопьями, закашливаюсь, и несколько маршмеллоу вылетают на футболку.

– Прости, что? – Я вытираю рот тыльной стороной ладони.

– Говоря гипотетически… что считается потерей девственности?

– Типа как если бы ты ее положила не на то место?

– Нет, я имею в виду… – Люси делает паузу, пытаясь сформулировать следующий вопрос: – Как узнать, был ли секс полным?

– А разве бывает половинчатый?

– Да! – выкрикивает она громче, чем следовало бы, и сидящие за соседним столиком начинают на нас пялиться. Люси понижает голос: – Я хотела узнать, считается ли это сексом, если был задействован только самый кончик?

Теперь наш разговор официально может считаться самым странным за все время учебы в колледже. Однако не буду лукавить – тема интересная. Я наклоняюсь ближе.

– То есть в этом гипотетическом сценарии есть кончик и проникновение, но девственная плева не нарушена?

Поразмыслив над моим вопросом, Люси отвечает:

– Да, именно так.

Я настолько заинтригована, что даже отставляю миску с недоеденными хлопьями, усаживаюсь прямо и складываю руки на столе.

– И долго клинок оставался в ножнах?

Во взгляде Люси читается легкое раздражение.

– Ты не можешь просто сказать «пенис» и «вагина»?

– Могу, но не буду, – заявляю я экспертным тоном. – Я порядочная девушка, а эти медицинские термины слишком вульгарны. Итак, сколько времени сосиска пробыла в булочке?

– Не знаю. – Люси пожимает плечами. – Минутку или вроде того…

Я откидываюсь на спинку диванчика и сдвигаю воображаемые очки на переносицу.

– А достигла ли какая-либо из сторон… ну, знаешь… финала?

– Да, он, – быстро отвечает Люси и опускает взгляд на руки.

– Интересно…

Забавно, что потеря девственности приравнивается к обряду посвящения. Это своего рода моральное и физическое испытание, которое нужно пройти, чтобы называться нормальным человеком. И все же вопрос, что считать потерей девственности, никогда раньше не приходил мне в голову. Действительно – что?.. Я поднимаю взгляд к потолку и прокручиваю все сценарии секса без потери невинности. Двадцать секунд спустя я готова вынести вердикт.

– Да. Кончик тоже считается за «полный» – как ты выражаешься – секс. И вообще, неправильно говорить только о проникновении.

Люси делает глоток из своей кружки.

– Почему нет?

– Да просто каждый может и должен определять секс и девственность так, как считает нужным. Я бы сказала, что даже если в булочку попадает только кончик сосиски, то все равно дело сделано. А понятие девственности означает лишь то, что ты ни с чем подобным раньше не сталкивалась. Но это сугубо мое мнение. Тут каждый решает лично для себя.

– Да, пожалуй… – кивает она, обдумывая мои доводы.

Довольная собой, я возвращаюсь к завтраку. И тут Люси говорит:

– Тогда, получается, я потеряла девственность прошлой ночью.

Размокшие хлопья застревают у меня в горле. Приходится выкашлять их обратно в миску.

– ЧТО-О-О-О-О-О?!

Пожалуй, я слегка переигрываю, но такая новость заслуживает продолжительной и бурной реакции. Когда друг сообщает тебе о столь судьбоносном моменте, твой долг – показать, что это событие вселенского масштаба.

– И ты до сих пор молчала?! Где все произошло? Как? Тебе было страшно? Понравилось? Он хорош? Ты кончила? Что можешь сказать о его размерах относительно этого банана? ХОЧУ ЗНАТЬ ВСЕ! И самое главное: вы предохранялись?

– Кто предохранялся?

Я так увлеклась, что даже не заметила, как подошел Мика. Он ставит на стол поднос с едой и делает мне знак подвинуться. Я освобождаю ему место.

– Люси, – отвечаю я, указывая на нее ложкой. – По крайней мере, я на это надеюсь.

– Конечно! – пищит Люси, а в ее взгляде я читаю: «Ты с ума сошла – рассказывать Мике о таких интимных подробностях?!»

И правда, если он узнает о первом разе Люси, новость рискует попасть в завтрашний отчет… Мика откладывает вилку: похоже, заметил, что мы примолкли с той минуты, как он подсел.

– Что такого? Я сейчас не на работе. – Я скептически вскидываю бровь и смотрю на него с тем же выражением, с каким мама ловит меня на лжи. Мика капитулирует и вскидывает руки в воздух. – Могила. Все сказанное в этой кабинке полностью конфиденциально.

– Обещаешь? – нервно спрашивает Люси.

Мика пальцем чертит крест над сердцем.

– Клянусь. А теперь выкладывай.

Люси озирается и понижает голос, так что мы с Микой вынуждены наклониться ближе. – Мы с Кентоном первый раз переспали.

Мика салютует ей вилкой.

– Давно пора. Поздравляю!

Люси прячет лицо в ладонях, и мы терпеливо ждем, пока она наберется смелости и расскажет нам историю целиком. – Все случилось прошлым вечером в его комнате…

– БОЖЕ! – встреваю я, но умолкаю под ее взглядом. – Извини. Давай дальше!

– Я, как обычно, поднялась к нему позаниматься, – продолжает Люси.