Испанский сон - Феликс Аксельруд

Это был сладкий миг — Господину представлялась Царевна. Она раздвинула ноги, поощряя поиск Его руки. Она с легкой досадой заметила, что немного поторопилась; ей хотелось бы продлить этот миг, но она, видно, уже слишком сильно Его хотела — и ощутила зов пизды быстрее, чем надеялась. Но Господин соизволил исправить ее оплошность, властно потянув ее бедра к Себе, к Своей голове, остающейся на подушке.

Продолжая ласкать Царя, она привстала с колен и стащила юбку со своей левой ноги. Она сделала резкий, гимнастический замах и, не выпуская Царя изо рта, оседлала Господина. Царевна не последовала за ней — спряталась под кровать, может быть… Разверстая пизда нависла над лицом Господина. Он жадно осмотрел свои новые владения, вдохнул новый, волнующий Его аромат и приник ртом к ожидающему Его рельефу.

И они познали друг друга настолько, насколько это вообще возможно между мужчиной и женщиной. И Он лежал, принимая разумом и душой свое открытие, а она сидела перед кроватью, счастливая, что взяла — или сдала Ему — последний оставшийся бастион.

Потом Он очнулся опять, протянул руку, погладил ее по голове и стал искать слова для вопроса. А она, потершись, как кошка, головой об его ладонь, легонько вскочила на ноги, улыбнулась и с гордостью, с благодарностью шепнула: «Господин».

— Доброе утро, — вслух сказала она.

— Привет, — сказал вслед за Царем Господин и, будто не веря Себе, нерешительно спросил: — Скажи, это было взаправду? Сейчас… и тогда, в спальне…

Она опять улыбнулась, говоря Ему: «Да».

— Принести Вам кофе? — спросила она.

— Мне бы водочки… похолодней…

Она спустилась вниз, продолжая наслаждаться моментом. Она достала ледяную бутылку из холодильника; она перелила ее часть в заранее охлажденный графинчик; она взяла стопку и положила на блюдце пару огурчиков — дело пятидесяти секунд. Первый раз — одна после полного самораскрытия; параллельно со сладкими чувствами родилась осторожная мысль. Это правильно — то, что случилось? Не большего ли она ждала? Дала ли она Ему все, что хотела? взяла ли все от Него?

Она не могла заставлять Его ждать дольше; она вернулась наверх.

Улыбаясь, зашла, и поставила подносик на тумбочку. Что-то было не так. Неужели… Ах, проказник! Ах, дитя… Принял душ, пока ее не было… Ах, негодник. Ну погоди у меня… я Тебя отучу…

Скрывая уже свое недовольство, она налила из графинчика. Господин рывком приподнялся и опрокинул в Себя стопку. Он сразу повеселел.

— Скажи, — неожиданно произнес Он. — Ты обожаешь гнусные запахи, верно?

Она усмехнулась.

— Вряд ли Вы знаете, что такое по-настоящему гнусный запах.

— Кстати… почему, когда мы наедине, ты со мною на «вы»? Мы же с тобой как бы любовники.

— Вам хочется, чтобы я была на «Ты»?

— Не знаю. Просто это немного странно… но и вообще все связанное с тобой немного странно.

— С Вашего позволения, — сказала Марина, — я бы называла Вас Господином. А на «Вы» или на «Ты» — мне все равно.

— Тогда давай на «ты», — решил Господин. — Чтобы было как в «Белом солнце пустыни».

— Как скажешь, Господин.

— Но ты не ответила на мой вопрос насчет запахов.

— Это сложный вопрос, Господин, — сказала она, наслаждаясь открытым звучанием Его титула. — Вряд ли у нас так уж много времени на беседу; если коротко, то я люблю все запахи человеческого тела… а особенно Твоего, Господин.

— М-да, — сказал Господин. — Знаешь, а мне и самому нравятся всякие такие гадкие запахи. Но я думал, во-первых, мои собственные могут нравиться только мне, а во-вторых, я стыжусь этого. Никому не говорю, даже Ане.

— Почему же Ты мне сказал? — спросила она, зная ответ, но не в силах отказать себе в удовольствии насладиться теперь уже мигом духовной близости, в дополнение к тому, плотскому — раз уж судьба решила подарить ей вот так все сразу, в один момент.

— Сам не знаю, — пожал Он плечами. — Я просто почему-то тебя не стыжусь.

— И правильно делаешь, — сказала она с улыбкой. — А насчет запахов… знаешь, один мой приятель высказал такую мысль. Он считает, что человек просто испорчен цивилизацией. Человек живет в окружении искусственных запахов. В результате понятия сместились. Масса природных запахов сделались как бы плохи. Запах гниения, например.

— В воздухе, — рассудительно заметил Господин, — может быть множество вредных веществ. Сероводород — вреден… Может быть, функция запаха — бить тревогу.

— В таком случае, почему не пахнет угарный газ?

— М-да. Но ведь цивилизация породила не только запахи. А что же другие чувства? Скажем — слух?

— Это как раз подтверждает… Точно так же как есть разные запахи, есть и разные звуки. Они могут быть красивые и не очень… могут быть даже страшные, — добавила она, подумав о рыке дикого зверя, — но никого почему-то не воротит от звуков самих по себе.

— Но слишком громкие звуки могут вызвать боль, тошноту…

— Любой чересчур сильный запах может вызвать такую реакцию. В том числе и приятный. Разве мы говорим о концентрациях, Господин?

— Ты где-то права, — сказал Господин, — то есть, этот твой приятель… Кстати, насчет концентрации. Я вчера малость перебрал… но хорошо, что есть это… — Он потянулся к графинчику на подносике, но Марина, запросто угадав Его намерение, уже наполнила стопку, и он снова залпом опорожнил ее. Он звучно поставил стопку на подносик и спросил: — А как быть с таким звуком, как царапанье гвоздя по стеклу?

Марина поежилась.

— Это неестественный звук. Есть масса неестественных запахов, которые мне не нравятся.

— Но есть и естественные звуки, сильно действующие на психику… инфразвук, например…

— Неслышимые звуки не в счет, — возразила Марина, вспоминая почти такой же разговор в другом месте, в другом измерении. — Что там слышат собаки, дельфины… Если б ухо человека было устроено по-другому, вся наша речь была бы другой… и музыка тоже… Господин, съешь хоть один огурчик, а то вредно этак натощак.

— Давай.

Господин захрустел огурцом.

Сейчас, подумала она, вспоминая, Он скажет про комплекс полноценности, который должен развиться у меня. О том, что я должна как бы презирать их, обонятельных психопатов.

— Скажи, — внезапно спросил Господин, — а ты вообще человек?

Хорошо, подумалось ей, что Он не сказал про психопатов. Это закономерно, что история повторяется; но нехорошо, когда так уж в точности. Должна быть какая-то недосказанность, разве нет? Но Он задал странный вопрос… Что-то Ему не понравилось?

— То есть?..

— Ну… ты случайно не пришелец из космоса?

— А-а, — она улыбнулась, — теперь поняла…