Дочь полка - Дана Перловская

За трапезой догадки девочки подтвердились – кличка Лунатик говорящая. Бойцы рассказали ей всё, а также и недавнее ночное происшествие с шапкой. После всех перечисленных примеров, она перестала думать о том, что лунатизм – это здорово и весело. Сидела Катя в компании Летаева, Фокина, Евгения Василенко и Романа Сонтынкова. Сам же герой разговора, общался с кем-то другим.

– А где товарищ командир? – поинтересовался Василенко. – Я его со вчерашнего дня не видел.

«Кстати да», – мысленно проговорила про себя Катя. Сегодня Александр не появлялся больше обычного.

– Утром ушёл к окопам, сейчас не знаю где, – пожал плечами Сонтынков и проглотил ложку похлёбки. – Он в последнее время часто так мотается. – он стал водить пальцем из стороны в сторону. – Туда-сюда, туда-сюда. Командиры – они такие.

Тут неподалёку показался Лукиан, одетый в военную форму, но в рукав ватной куртки была просунута лишь одна рука, вторая выглядывала из-под низа одежды.

– ООО! Лукиан! – понеслись радостные возгласы бойцов. – С возвращением!

Васазде улыбался до ушей и тоже приветствовал солдат.

– Товарищ грузин! – крикнул Летаев и махнул рукой. – Давайте-ка к нам!

Лукиан подошёл к ним и сел на поваленное дерево рядом с Сонтынковым.

– Так, правая рука здоровая! – пожал ему руку Роман.

Все остальные тоже поприветствовали прибывшего.

– Тебя как отпустили? – спросил Фокин. – Сказали же, что всё серьёзно.

– Я им сообщил, что мне намного лучше, – провёл рукой Васазде. – Как вы говорите – «Выклевал все мозги» и убедил в том, что мне можно уже уйти из медпункта, – он пошарил по карманам. – Ребят, можно закурить? Я уже несколько дней без табака. Не могу больше.

– Зато лёгкие здоровые, – сказала Катя.

– Мне на лёгкие всё равно, – отмахнулся Васазде, взяв протянутую Фокиным папиросу. – Ох спасибо!

Товарищи помогли ему закурить.

– Как же хорошо, – сказал Лукиан после того, как с удовольствием выпустил дым. – У нас там все мучаются от запрета на курение.

– Понимаю, – усмехнулся Летаев и стал передразнивать писклявым голосом Марию Фёдоровну. – У нас курить нельзя! Всю палатку продымите! Мне так… – тут его толкнул Василенко.

Неподалёку от них, как по заказу, проходила Мария Фёдоровна.

– Её, прям, как жену и тёщу Сорокина, нельзя поминать, – понизил тон Фёдор.

– А вон и командир, – заметил Фокин.

Александр остановил Лунова и перекинулся с ним парой слов. После этого Василий куда-то поспешил. Подул сильный ветер, Катя вжала подбородок в грудь и закрыла глаза.

– Завтра должна машина за ранеными приехать, – переменил тему Василенко, – и нашим девочкам станет легче.

Катя машинально посмотрела в сторону медпункта и начала думать кого оттуда завтра заберут. Она обернулась к бойцам:

– А прям за всем приедут?

– Конечно нет, – насупил брови Фокин, – только за тяжелоранеными.

Он встал и направился к землянке. Катя поднялась за ним и решила пойти к Родникову.

– Приветствую! Как тебе похлёбка? – подошёл к кухне повар.

– Спасибо, очень вкусно, – поблагодарила его девочка.

– Хлебушек будешь, Катюх? – протянул ей корочку Николай. – Молодому организму надо набираться сил, чтобы расти. А то ты у нас какая-то хиленькая и маленькая.

Та улыбнулась и взяла предложенное:

– Благодарю, – она откусила один кусок. – Мне сказали, что завтра машина за ранеными должна приехать. Вы слышали?

Родников сильно удивился, он перевёл взгляд на верх, а затем проговорил:

– Да нет, не слышал. А кто тебе сказал?

– Фокин.

– А, ну если Фокин, – кивнул головой вправо тот, – то, скорее всего, да, – он задумчиво посмотрел на бойцов, а затем неожиданно сменил тему. – Ух ты! А это что у нас, Лукиан выздоровел?

– Не совсем, но можно и так сказать, – девочка откусила ещё кусок и бросила взгляд на кухню. – Вот скажите, как вы успеваете столько наготовить? Это, наверное, тяжело?

– Ну…У меня есть помощники, но так немного трудновато. Но кому сейчас легко? Правда? А тебе, Катюх, нравится готовить?

– Готовить? – вжала голову в плечи та. – Честно сказать?

– Разумеется честно.

– Нет, – улыбнулась Катя, – мне это не нравится.

– А что ж так? – усмехнулся повар. – Людям радость доставляешь, все ведь любят кушать.

– Это да, но мне всё равно это удовольствие не доставляет.

– Ладно, – взял поварёшку Николай, – а я вот люблю что-нибудь состряпать, но правда, не в те моменты, когда подгоняют, – он снова задумался, а затем завершил. – У меня много работы, не обижайся. Беги давай.

Девочка кивнула, и пошла дальше, доедая хлеб. Тут она почувствовала, что какой-то маленький предмет стремительно скатился вниз по животу и застрял под одеждой. Она отошла к дереву, и расстегнув телогрейку, вытащила свой крестик. Верёвка перетёрлась и порвалась. Надо было найти новую. У солдат спрашивать было бесполезно, вот в медпункте должна была найтись хотя бы замена верёвке. Катя сжала в руке предмет и направилась к палатке.

– Заходи быстрее! – сразу сказала ей Зоя Мамонтова. – Не пускай холод!

Та поспешно закрыла вход на улицу и прошла к девушке. Большинство бойцов спали, а некоторые играли в «Дурака» потрёпанными и мятыми картами:

– Дама! – кинул черви Воробьенко.

– А мы пойдём шестёркой, – положил козырь на карту противника Петров.

– Ох-ох-ох-ох-ох! – закинул руки за голову Макаренко. – Матвей, ты попал!

– Как твоё самочувствие, Михаил? – обратилась к нему Мамонтова.

– Моё? – сел на койке поудобнее тот. – Лучше не бывает! – он помахал руками и попрыгал. – Хоть сейчас в бой!

Мария Фёдоровна проходила мимо кроватей. Она остановилась мимо спящего Ивана Собойленко и получше укрыла его одеялом:

– Зой! – тихо окликнула коллегу она. – Его записала?

– Этого? – указала карандашом на пациента та. – Да, записала.

– А зачем вы это делаете? – села напротив Мамонтовой Катя.

– Их завтра заберут, – ответила медсестра.

– Ааа, – протянула та, и разжав ладонь, посмотрела на крестик. – У вас, случайно, не будет верёвочки?

– Тебе зачем? – не отвлекаясь от дела, спросила Зоя. – Короткую или длинную?

– Мне на шею повязать.

Девушка остановилась и вопросительно посмотрела на ребёнка:

– Ты что удумала сделать? – прошептала Мамонтова. – Жить так разонравилось?

– Да нет же! – успокоила её Катя. – Вы не так поняли, – она замялась. Ей очень не хотелось говорить правду, ведь тогда практически каждый гражданин СССР был атеистом. Но девочка поняла, что дальше выдумывать бесполезно и лучше сказать всё как есть. Она показала медсестре крестик. – Мне нужно его повязать. Старая верёвка оборвалась.

Зоя взглянула на него, как на какую-то безделушку, и вздохнув, зарылась в сумке. Кате было почему-то стыдно. Мать всегда ей говорила держать веру в секрете. Она рассказывала ей какие репрессии вводили против «церковников и сектантских активистов». Девочка обернулась на бойцов, но они, к её счастью, либо не слышали, либо игнорировали этот разговор. Наконец Мамонтова вытащила коричневую