Ложная красота - Наталья Кочетова

С кривой улыбкой на лице и все сильнее зарождающимся азартом, разгоняющим кровь, я направился к выходу из бара, когда прямо передо мной выросла фигура брата.

— Ты сдурел? На оживленной трассе собираешься гонки устроить? Игнат, ты в себе вообще? — Возмутился Ваня, загораживая мне проход.

— Вань, свали, а? — Я нехотя посмотрел в серьезные глаза брата, и отпихнул его с дороги.

— Игнат, не глупи. Ты ж не дурак! — Продолжал причитать Ваня, следуя за мной. — Не ведись на этот разводняк. Ты права получил два месяца назад, какие в жопу гонки?!

Я резко развернулся и схватил брата за плечи.

— Ванек, верь в меня. Верь мне, брат. Кто если не ты, а? — Я старался говорить проникновенно, так как он любит, — все эти высокопарные речи и прочее дерьмо, — но не выдержал и прыснул от того, как глупо все это звучало из моего рта.

— Дебил. — Обиженно фыркнул Ваня, отбиваясь от моих рук. — Игнат, одумайся! — Сделал последнюю попытку брат, когда я уже подходил к машине. — Вообще-то это и моя машина тоже, если ты ее расхреначишь…

— Да все отлично будет, Вань. Он выпил, а я трезв. Эта его Тойота новенькая и гроша ломаного не стоит, по сравнению с нашей Максимой, ты и сам это знаешь. Это будет, как два пальца… — Усмехнулся я, открывая дверь.

Накрапывал противный мелкий дождь. Герман со своей свитой столпились вокруг Тойоты и выкрикивали мне призывы поторапливаться.

Я забрался на водительское сиденье, усаживаясь поудобнее, проверил газ, тормоз, сцепление.

— Ну давай, малышка, не подведи. — Улыбнулся, ласково поглаживая руль.

Подъехал к своеобразной стартовой полосе, что пацаны наскоро выложили пустыми банками из-под пива.

В центр кошачьей поступью вышла Катька, весьма довольная ролью, которая ей досталась. Медленно расстегнув пуговицы, сняла кофточку, оставаясь в одном лифчике и бессовестно сверкая своим третьим размером. Подняла красную материю своей тонкой кофты над головой. Послала мне воздушный поцелуй, в котором я отчетливо увидел тысячи и тысячи обещаний.

Я довольно оскалился и выжал сцепление, когда дверь со стороны пассажирского сидения резко открылась.

— Ну и дебил же ты, вот в кого такой? Просто удивляюсь. — Забираясь в салон, проворчал Ванька.

— Наверное в папочку. — С издевкой ответил я. — Ты че лезешь-то, если тебя вся эта затея так нагребает? — Покосился в сторону брата.

— Вляпаешься ты в дерьмо, вот уверен, вляпаешься. Так хоть я рядом буду. Братья для того и нужны… — Пробухтел Ваня пристегиваясь.

Катька махнула кофтой в воздухе, призывая приготовиться.

Я медленно подвел сцепление к той точке, когда машина начинает утробно ворчать. И почувствовал, как вместе с ее мягким дрожанием, внутри меня тоже что-то дрожит, наливается мощью, все сильнее и сильнее разгоняет кровь по венам. Азарт и возбуждение жаркой волной проносится по всему телу, и я не чувствую, не обращаю внимания на острый предупреждающий толчок в груди. Какое-то смутное тревожное ощущение подсказывает мне, что я сильно пожалею о том, что делаю, но я не прислушиваюсь к нему, даже не удостаиваю вниманием. Я уже в игре. Игра уже во мне.

Катька резко опускает руки. И я даю по газам…

Это должно было быть просто. Проще примитивной детской игры. Проехать два с лишним километра по прямой дороге, лавируя между редкими в столь поздний час участниками дорожного движения. Должно было быть просто.

Но что-то идет не так.

Дождь усиливается. Я сразу же теряю Тойоту из виду. Начинаю нервничать. Вглядываюсь в дорогу, высматривая белое авто Германа. Газую. Набираю обороты, умело опережаю медленно ползущие машины.

Лавирую между ними, стараясь выискать, высмотреть, выхватить из этого хаоса белое пятно Германовской Тойоты.

Жму на газ сильнее. И еще сильнее.

Двигатель ревет. Малышка старается изо всех сил.

Стрелка спидометра зашкаливает.

Я наконец вижу его. Вижу и понимаю, что до финиша осталось совсем немного, и он вот-вот придет первый.

Сукин сын выиграет. А я останусь ни с чем.

Нет, блядь, так не будет. Я не проиграю эту игру. Не сейчас и не этому мудаку.

Резко выруливаю на встречку.

У меня есть несколько секунд. И я уверен, что справлюсь, успею.

Я сделаю это, я смогу!

Но я не справляюсь.

От слишком резкого поворота машину заносит на мокром асфальте.

Я кручу руль влево, путаю педали, газую сильнее, а затем, сообразив, со всей дури жму на тормоз.

Слышу визг тормозов. Все вокруг кружится.

Ванька что-то истошно орет. Лишь мельком вижу, как справа на нас летит грузовик. Я даже не успеваю осознать происходящего. Все происходит слишком быстро.

Удар.

Одна секунда.

Темнота…

Я больше не в машине. Я не понимаю где я. Меня выкинуло на асфальт через лобовое.

Тысячи раскаленных лезвий вонзаются в мое лицо и шею. Режут и жгут мою кожу, рассекают до мяса. Боль путает сознание, утягивает в темноту. Я слышу хриплый Ванин крик, но не могу понять, откуда он исходит. Нельзя отключаться, нельзя отключаться — повторяю про себя.

Дождь стеной. Вокруг я вижу только дым и воду, льющуюся с неба бесконечным потоком. Я ничего не вижу левым глазом, что-то темное застилает его, словно плотное покрывало. Я подношу ладони к лицу, пытаюсь убрать налипшую на глаза пелену, и пальцами чувствую острые осколки стекла, торчащие из моей щеки, и влажную горячую кровь, струящуюся по моему лицу и голове. Очень много крови. Почему так много?..

Я стираю кровь с глаз, боль разрывает мою голову, но я пытаюсь встать.

Я должен найти брата.

Хриплю, сплевываю кровь. На четвереньках ползу на звук.

Наша машина всмятку, из-под покореженного капота валит дым.

— Ваня. — Хриплю я едва слышно. — Ванька!

Не знаю, каким чудом получается вскочить на ноги. Бегу к пассажирскому сидению.

Брат скулит от боли. Я резко дергаю дверь, она отваливается.

Стараюсь вытащить Ваньку из салона, и он кричит, будто бы я пополам его режу.

— Рванет… Рванет, Вань. Надо выбираться. — Уговариваю я брата.

Он обхватывает мою шею руками. Я делаю рывок и вытаскиваю его. Мы падаем. Я ползу по мокрой земле, оттаскивая брата от машины. Последнее, что замечаю, это то, что правая нога Ваньки превратилась в кровавое месиво.

А затем взрыв.

И тишина.

Она такая долгая, густая и плотная, что мне кажется, что я никогда из нее не выберусь. Мне и хорошо в ней и плохо. Я и хочу остаться в ней и не хочу.

Мне удается разорвать пелену этой тишины лишь спустя несколько дней. Но жалею я об этом довольно быстро.

Первый раз — когда