Возвращение к Истине - Андрей Халов

– Хорошо, я расскажу. В общем, надо ограбить одно частное собрание, архив с какими-то редкими и ценными книгами. Люди готовы заплатить. Хватит и с долгами расплатиться, да ещё и покутить.

– Заманчиво звучит!.. Но я не верю, – ответил я.

– Но мне-то ты можешь поверить?!. Я же твой друг!

– Тебя тоже могли вокруг пальца обвести….

Я был разочарован: дело, даже со слов Охромова, уже не казалось таким простым и лёгким, как он до того рассказывал.

Гриша долго молчал, ковыряя носком сапога перед собой землю, потом заключил:

– Послушай! Если ты согласишься, то все твои долги я перевожу на себя: как в училище, так и в городе. Одно твоё согласие – и у тебя долгов нет!.. Они становятся моей проблемой! Разве это не гарантия того, что дело стоящее?..

Я задумался. Было заманчиво вот так, вдруг, сбросить со своих плеч тяжёлую глыбу непомерного долга, погасить который я был не в состоянии. Только теперь я вдруг признался самому себе, что, не смотря на все прочие неприятности, это тяготит меня больше всех прочих напастей: глубине души я думал о долге ежесекундно. Ради того почувствовать себя свободным, я готов был рискнуть, и потому ответил:

– Хорошо, я согласен.

Лицо Охромова просияло:

– Ну, спасибо! Поверь, кредитор наш очень надёжный человек: он выкупил мой карточный долг!..

– Карточный долг? – изумился я. – Ты что, в карты играешь?

– Хм…. Сейчас уже нет. Но с тех пор, как рассчитался с карточным клубом, больше туда ни ногой. Он помог мне закрыть долг!.. Мне никто бы не смог помочь, ни друзья, ни родители. А он, представляешь, рассчитался за меня!..

– Представляю. И много, если не секрет, у тебя было долга?

– Около пятнадцати тысяч.

– Сколько?! Ничего себе! И он заплатил?!..

– Ну, да, заплатил….

– Да, влип ты, парень, – сказал я озадаченно.

– Это почему же?

– Не знаю, мне так кажется.

Охромов замолчал, задумавшись.

– Возможно, ты прав, – сказал он, наконец. – Но не всё так плохо. Просто человек помог мне, когда было мне плохо. А теперь мне надо сделать то, что он просит. Вот и всё!

– Да, но пятнадцать тысяч за красивые глаза никто не выложит! С ума сойти! Пятнадцать тысяч!..

– А он и не просто так выложил. Недавно он нашёл меня и сказал, что у него сейчас очень плохо с деньгами, и мне нужно срочно вернуть ему долг…

– Поэтому я и говорю, что ты влип. Но ты влип даже не тогда, когда он заплатил за тебя такие сумасшедшие деньги, и даже не тогда, когда ты проиграл их! Ты влип, когда пошёл играть на деньги в карты! Это же шулеры!.. Что ты теперь собираешься делать?

– Я сказал ему, что у меня таких денег нет….

– Как ты не можешь понять, что он тебя уже купил?!

– Свои соображения оставь при себе. Я убедился, что этот человек настоящий товарищ.

– Ну да, а я тебе не товарищ?! Ты мне даже ни разу не заикнулся, что играешь в карты!

– Но ведь ты же всё равно не смог бы за меня заплатить…

– А он смог! Он смог! Я тебе ещё раз говорю, что он тебя купил. И, вообще, напрасно ты связался с этой уголовщиной. Карточный дом…. Там таких, как ты, дураков только и ждут, чтобы обуть.

– Откуда ты знаешь?..

– Слушай, Гриша! Если бы ты был мне настоящим другом, то рассказал бы о своём опасном увлечении ещё тогда, когда только собрался им заниматься, а не теперь, когда пора заказывать панихиду.

– Что ты несёшь?!.. Какую панихиду?!.. Не надо меня раньше времени хоронить! – обиделся Охромов.

Глава 9

Позволю себе небольшое отступление от увлекательного повествования о своих приключениях, поверьте мне не таких уж радужно-романтичных и даже вовсе не романтичных, если они происходят не где-то и не с кем-то, а с тобой самим, если ты участвуешь в них, рискуя своим здоровьем, благополучием и даже самой жизнью. Все краски романтики сразу куда-то исчезают, едва мало-мальски опасные приключения начинают преследовать тебя помимо твоей воли в жизни, и ты уже сам не рад, что на свете бывает такое … и не только в книжках, но и наяву.

Стоит ли говорить, что я вовсе не желал того, о чём рассказываю. Но что уж поделаешь, если всей своей беспутной жизнью сам приготовил себе столько опасных и многотрудных испытаний, свалившихся на меня именно в тот момент, когда это меньше всего ожидалось и менее всего было мне нужно.

Да, что ни говори, а время для приключений, тем более таких, было не самое подходящее. Вот-вот должен был состояться выпуск, и мы, вчерашние курсанты, должны были расстаться с училищем навсегда. Надо было напрячься, чтобы хоть как-то поправить свои дела и более менее достойно покинуть его стены. А тут свалились такие напасти.

Да, но я хотел всё-таки отвлечься от темы и поговорить немного о женщинах, а, если точнее, о взаимоотношениях, которые складывались между курсантами и молодыми представительницами прекрасного пола, населяющими город, где имело счастье или несчастье располагаться наше военное училище.

Взаимоотношения эти заслуживают внимания, поскольку именно из-за них-то у меня появилась…. Но! Всё по порядку! Итак, отвлечёмся во славу прекрасного пола! … Всё по порядку….

«Ох уж, эти женщины!» – воскликнут мужчины.

«Ох уж, эти мужчины!» – ответят женщины.

«Ох уж, эти отношения полов!» – дружно возгласят и те, и другие.

Но … куда от них всё-таки денешься? Это сама жизнь, и, причём, большая её часть.

Драмы, трагедии, катастрофы. … Почва всего этого – половые отношения и те страсти, подспудные интересы и желания, возникающие в связи с ними.

В каждом городе, а это, как правило, большие города, не меньше областного, где есть военные училища, отношения курсантов с местным населением складываются по-разному. Я бывал в гостях у многих своих друзей, учившихся со мной в суворовском училище, и имею право сказать, то контрасты разительны.

Дело в том, что во многих крупных городах с населением близким к миллиону, как правило, военных училищ не меньше двух. Конечно, есть такие города, где их вообще нет, но речь не о них. Поэтому там, где училищ больше одного, как говорится, у дам больше выбор кавалеров, да и сами кавалеры не прочь помутузить друг друга и не только по причине того, что не поделили женщин, но и в силу глубокой нескрываемой неприязни к другим родам и даже видам войск. И это помимо того, что стычки с гражданскими парнями также регулярны и не редки. В таких городах существуют поклонницы у каждого училища, и каждая девица, не питающая глубокого отвращения к военным, рано или поздно должна определиться и отдать предпочтение одному из училищ, а, вернее, его представителям или представителю, в зависимости от потребности в количестве (про качество разговор особый).

Так вот, в таких крупных конгломератах и сосредоточениях накопителей отборных самцов, извиняюсь за сравнение, какими являются военные училища, завязываются тугие узлы сложнейших и противоречивых отношений.

Хорошим примером тому могли бы служить такие города, как Харьков, Ленинград, Москва, Свердловск, да и ещё множество других.

Возьмём, к примеру, Харьков.

Здесь прижилась и коренилась с незапамятных времён жестокая вражда между авиационным училищем, танковым, ракетным, да ещё несколькими другими. Только и держись! Если в патруле «синие» погоны, то ловят пушкарей и танкистов, – своих не трогают. Если в город вышел патруль танкистов, те ловят и волокут за малейшей придиркой в комендатуру и летунов, и ракетчиков. И это не касаемо войсковых частей, что стоят в городе и вносят свою лепту в этот гордиев узел.

Что же касается нашего училища, оно было единственным в этом украинском областном центре. И наши курсанты были здесь безраздельными властителями женских сердец в военной форме. Не было в «мисте Сумы» более ни частей, ни других воинских формирований. Поэтому те многочисленные страсти, характерные для других «сити», имеющих собой место дислокации множества разнообразных армейских образований, миновали его.

Да, нам было намного проще!

Девочкам не надо было перебирать между училищами. Они твёрдо знали, что если курсант, то с «артяги», а если военный, то, значит, – курсант.

Но, может быть, в этой-то простоте и была сама сложность нашей жизни. Именно эта вот эта однозначность и следующая из неё предвзятость мышления местных жителей, а особенно – жительниц.

Вообще, представительниц прекрасного пола, возраста «близкого к юному» и моложе, по отношению к курсантам можно было разделить на несколько групп поведения.

Ну, во-первых, самые умные что ли, или осторожные, или… как их ещё назвать? Эти вообще никогда не касались курсантской среды, ни разу не пытались познакомиться с кем-нибудь из курсантов. Мотивы были самые разные. Одни были на короткую ногу с городской субкриминальной «блататой» и держали «фишку», потому что там с такими не церемонились. Питая подспудное презрение к военным вообще и к курсантам, в частности, местная блатная публика не подпускала к себе таких девиц и на пушечный выстрел, разве что пользовалась ими, как постельной подстилкой при случае, но не более.