Покидая страну 404 - Маргарита Водецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Исмаил включил кофе-машину, сделал две чашки горячего какао, подошёл к гостю и протянул ему одну из чашек. Тот сдержанно поблагодарил.
— Красиво, не правда ли? — спросил Исмаил, указывая на волны. — Как на картинах Айвазовского.
— Вы слишком хорошо образованы для пляжного спасателя, — гость, не поворачивая головы, скосил глаза на Исмаила. — И говорите по-русски гораздо лучше своего шефа.
— Я учился на филологическом факультете.
— Тогда почему такая работа? — хмыкнул рыжеволосый. В его голосе не было ни капли насмешки или презрительного отношения, скорее удивление и непонимание.
Исмаил промолчал. Большинство иностранцев никогда не слышали и ничего не знали о происходящем во внешне благополучной Турции.
— Криминал или политика? — прямой и неприятный вопрос застал его врасплох.
— Политика.
— В восьмидесятом? — оказалось, что рыжий осведомлён о турецких делах гораздо лучше, чем он предполагал.
— Меня арестовали в восемьдесят шестом, мне было двадцать лет, — Исмаил достал из внутреннего кармана куртки портмоне и вынул из него удостоверение, в котором был указан год его рождения.
Гость бросил быстрый взгляд на документ.
— Хотите, я сфотографирую вас на фоне шторма? — предложил Исмаил. — Там, дальше. Здесь камеры, я не имею права долго беседовать с вами.
Они дошли почти до конца пирса, по дороге спасатель заметил, что волны разбили и смыли часть дощатого покрытия. Когда шторм утихнет, им с Муратом придётся потрудиться, чтобы выбрать из воды опасный мусор.
— Мой племянник сейчас тоже в тюрьме, — признался он.
— Курд или террорист? — спросил гость.
— Учитель и музыкант. Когда в шестнадцатом была попытка переворота, не разбираясь увольняли и арестовывали всех, кто буквально не там стоял. Его обвинили в пропаганде терроризма и связях с террористическими организациями, — Исмаил сам не понимал, почему он это рассказал.
Вечером в столовой для работников отеля он встретил горничную Дашу. Эта бойкая и красивая украинская женщина ему очень нравилась. Приехав четыре года назад из воюющего Луганска, она в первый же день, не зная турецкого языка и не имея во всей Турции ни одного знакомого, побежала в поисках работы по ближайшим отелям и ресторанам и уже к вечеру устроилась посудомойкой. Турецкий ей толком не дался, поэтому Даша нередко обращалась к Исмаилу с разными просьбами, когда требовалось хорошее знание языка. Он иногда подумывал, что у них с Дашей могло бы что-то получиться, они оба были немолоды и свободны. Летом они работали в отеле, иногда проводя вечера вместе, а зимой Исмаил отправлялся домой, в сельскую местность, где жил с матерью, и нанимался рабочим в теплицы, а Даша оставалась в городе и устраивалась швеёй на фабрику.
— Тебе уже лучше? — спросил мужчина. Вчера Даша жаловалась на плохое самочувствие. — Съездить с тобой в аптеку?
— Ой, спасибо, не нужно, — защебетала та. — Я сегодня случайно встретила среди гостей врача из Одессы, он дал мне лекарства из своих запасов.
Шторм затих через два дня. Пока рабочие ремонтировали повреждённый пирс, Исмаил и Мурат выловили в акватории пляжа целую гору поломанных досок. Вторая огромная куча состояла из коричневых водорослей, нагнанных волнами на прибрежный песок. Нужно было срочно подготовить пляж к прибытию гостей-турок, которые обычно приезжали компаниями и семьями, чтобы провести на море выходные дни, пока в начале сезона отель ещё не был заполнен иностранцами.
Поручив подсобным работникам вывозить собранный мусор, мужчины присели отдохнуть и сыграть в шахматы. Когда партия была в самом разгаре, с пирса послышался грохот падающего металла, крики и брань. Бросившись на шум, Исмаил и Мурат увидели, что один из стальных трапов, по которым те отдыхающие, кто предпочитал плавать подальше от берега, спускались с пирсов в воду, повреждён штормом. Начальник пляжа, ругаясь, приказал поднять трап из воды и прикрепить к ограждению пирса. В любом случае, отремонтировать его собственными силами они не могли, нужно было вызывать слесарей, которые смогут приехать только в понедельник.
Утро субботы выдалось тёплым и солнечным, гостей выходного дня ожидалось много. Песок после шторма всё еще оставался мокрым, поэтому большинство отдыхающих расположились на левом пирсе, поближе к кафе. Группа турецкой молодёжи оккупировала бар, на что Мурат неодобрительно качал головой, но вела себя прилично. Через некоторое время компания отправилась нырять с дальнего конца причала. Это было разрешено, но Мурат велел Исмаилу крутиться поближе к ребятам и быть начеку. Их лёгкая нетрезвость ему не нравилась.
Дно под пирсом было достаточно глубоким. Парни соревновались в ловкости, прыгая в воду разнообразными стилями и способами, кто-то из гостей аплодировал, кто-то снимал события на мобильный телефон. Исмаил смотрел в оба, не забывая при этом следить и за другими отдыхающими, и первые признаки того, что один из прыгунов, то ли плохо умеющий плавать, то ли выпивший лишнего, тонет, он заметил сразу. Тот как будто стоял в воде вертикально, вытянув руки и не двигая ногами, и инстинктивно пытался удержаться на плаву. Он не издавая звуков то погружался в воду, то выныривал, откидывая голову. Неопытному наблюдателю могло показаться, что молодой человек просто резвится в море.
Скинув обувь и стараясь не привлекать внимания гостей, Исмаил подошёл к краю мостков и прыгнул вниз. По несчастливой случайности в тот же момент кто-то из отдыхающих перегнулся через ограждение, разглядывая что-то внизу, и навалился всем весом на поднятый трап. Плохо закреплённый конец трапа сорвался. Чтобы избежать удара головой о металл, Исмаилу не хватило буквально пары сантиметров. В воду он упал уже без сознания.
* * *
Когда Исмаил пришёл в себя, то увидел, что сидит на пляже в компании рыжеволосого человека в белой футболке и шортах. Вокруг не было больше ничего и никого. Насколько ему хватало глаз, он мог рассмотреть впереди только блестящие в солнечных лучах морские волны, лениво катящиеся на галечный пляж, а сзади бесконечные серые, гладкие от моря, камни. Отель, люди, пирс — всё исчезло.
— Я умер? — спросил он рыжего.
— Я ещё могу вас спасти, — ответил тот и бросил в набегающую волну камушек. — Но зачем? Вы не на своём месте.
— Как это — не на своём? — не понял Исмаил.
— Вы
