Разные дни войны (Дневник писателя) - Константин Симонов

Алма-Аты до Ташкента я ехал около суток, а от Ташкента до Красноводска еще четверо. На разъездах навстречу грохотали длинные тяжелые составы с бакинской нефтью. Такие тяжелые, что, казалось, под ними прогибались не только рельсы и шпалы, но и сама земля.

От пяти суток, проведенных в поездах, остались следы в дневнике. Один прозаический, другой стихотворный. Сначала приведу первый.

...В поезде между Алма-Атой и Ташкентом на двух верхних койках мягкого вагона еду я и майор авиации, как впоследствии выясняется, штурман. Целый день он обо мне заботится, даже организует варку супа у проводников. Вообще очень предупредителен. На какой-то станции уговаривает меня пойти побриться, доказывает, что мы вполне успеем. Мы бегом бежим в парикмахерскую, и он поднимает кого-то уже севшего в кресло.

- Садитесь, товарищ старший батальонный комиссар. Меня действительно успевают побрить, и мы вскакиваем в поезд. Особенного желания бриться у меня не было, но майор действовал с такой энергией, что было трудно сопротивляться.

Мы едем дальше, и он продолжает заботиться обо мне с пугающей энергией.

Ночь. Я долго читаю. Не спится. Майор тоже не спит, ворочается. Наконец, поворочавшись, окликает меня:

- Товарищ старший батальонный комиссар...

- Да?

- Я вас по газете узнал.

Я при слабом вагонном свете вижу у него в руках газету со статьей обо мне и с портретом.

- Это вы? Отвечаю, что да, это я.

- "Жди меня" вы написали?

- Да, я.

- Тогда у меня к вам просьба.

- Слушаю вас, товарищ майор.

- Я попрошу вас сочинить для меня письмо к моей жене. Вы убедительно ей можете сказать, а мне это требуется.

Растерянно спрашиваю, что я, собственно, должен написать его жене и в чем дело, почему возникла такая необходимость.

- Я расскажу вам, в чем необходимость. Необходимость большая, - говорит майор очень серьезно и печально. - Я вам все сначала расскажу. - И рассказывает мне примерно следующую историю: "Когда я эвакуировал семью, то отправил ее на Южный Алтай. - Он называет сначала какой-то городок, потом какое-то село. - Вот там и оказалась жена с двумя детьми. Я ей высылал аттестат. Переписывались с ней, все было вроде хорошо. А летом получаю от нее письмо, в котором она пишет: "Прости меня, Федя, все очень нехорошо. Со мной случилось несчастье". Даю ей телеграмму: "Объясни подробности несчастья", и она в ответ пишет еще одно письмо, объясняет, что есть там у них один учитель, и вот она не выдержала, сошлась с ним. Но мучается и не знает, как быть. Все это ей ни к чему и плохо, и она его бросает. Если я могу ее простить, то чтобы я простил.

Я после этого письма пошел, подал заявление в финансовую часть, чтобы ей перестали выдавать по аттестату.

Проходит четыре месяца. Я ей не пишу, и от нее ничего не приходит. Вызывает меня комиссар и спрашивает:

- Ты аттестат перестал высылать жене? Отвечаю - перестал.

- Почему перестал?

- Так, неприятность у меня с ней вышла.

- Ну вот что, - говорит комиссар, - мы должны получить в Ташкенте самолеты, я тебя пошлю за самолетами, а неофициально даю тебе две педели, чтоб ты по дороге добрался до жены, выявил ваши неприятности.

Я отвечаю - не хочу к ней ехать.

- Почему?

- Потому же, почему аттестат перестал высылать. А он говорит:

- Я твое глупое заявление насчет аттестата отменил, она продолжает получать по аттестату, как получала, так что поезжай. Увидишь все на месте.

Я поехал. Приехал в районный центр, сошел с поезда. До села десять двенадцать километров. Уже вечер. Думаю, куда пойти. Хотел узнать, где переночевать и как завтра добираться. Захожу к начальнику районной милиции. Он на месте. Представился ему. Он говорит: "Здравствуйте, рад вас видеть. Ваше командование телеграмму дало, что вы приедете, мы уже знаем". В общем, встречает меня очень хорошо. Говорит:

- Куда же вам добираться двенадцать километров Ночью? Утром дадим вам лошадку, и поедете. А заночуете у меня.

Пришли к нему. Жена, его собрала на стол и даже спиртик поставила, а сама ушла в другую комнату. Сидим с ним, пьем. Пьет он подходяще, и я тоже. Но я ему ничего не говорю, сижу спокойно. Тогда он сам говорит:

- Ты, однако, скрытный человек, ничего мне не объясняешь.

- А что мне объяснять, - говорю, - мы сегодня только познакомились.

Он говорит:

- Все равно я про тебя все знаю. За твое здоровее, чтобы у тебя все хорошо было! У меня к тебе одна просьба, обещай что выполнишь.

Я говорю: как же я могу заранее обещать?

- Нет, - говорит, - обещай заранее. Выпили еще.

- Ну, обещаю, - говорю. - Что дальше?

- Прошу тебя, - говорит он, - делай с ней, со стервой, все, что хочешь. Побей ее, поучи, но только к тебе одна просьба: чтобы у меня в районе было без смертных происшествий. Дай слово.

Я уже считал, что дал слово, пришлось подтвердить.

- Хорошо, - говорит. - Теперь давай будем спать. Утром дал мне лошадку, и я поехал. И приехал.

А дело, оказалось, было так. Жена моя была у них на квартире, снимала комнату у его матери. А он, учитель, тоже приехал туда, эвакуированный. Где-то был в другом месте, а приехал туда. Вдовый, с сыном. А у нас двое детей. Старший сын одиннадцати лет и младшая - девочка.

Я когда подошел к их дому, сын мой увидел меня из окна и бежит навстречу. Я спрашиваю: где мама? Мама, отвечает, на работе - она работала на лесозаготовках, - придет, говорит, вечером.

А сам, встретив меня, как я уже после узнал, побежал к его сыну - они с его сыном приятели были - и говорит ему:

- Мой папка приехал, наган у него вон какой! Сейчас он твоего папку постреляет.

Тот к своему отцу в школу. Отец закрыл класс и, не возвращаясь домой, пошел прямо в районный центр - только его и видели. Так я его и не встретил.

Мой сын после этого во вторую смену в школу ушел. А моей дочки дома не было. Оказывается, она лежала в детской больнице.

Я сижу жду, сижу жду. Приходит жена уже вечером.

- Здравствуй.

- Здравствуй.

- Ты меня не признаешь? - говорит.

Я говорю:

- Молчи. Она говорит:

- Я с ним после того письма, как тебе написала, больше не жила. Все это ошибка. Кого хочешь спроси, я с ним больше не жила. Я тебя люблю.

Я говорю: - Молчи. Она говорит:

- Ну, бей меня, что хочешь со мной делай.

Я ей говорю:

- Молчи.

Она молча собрала на стол. Пообедали.

К дочке в больницу я съездил, а все остальное время дома сидел, ничего не делал. У меня было всего пять дней времени. С ней не спал. Только на четвертую ночь не выдержал. И в последнюю ночь тоже.

Она мне в последнюю ночь говорит:

- Ты простил меня или нет?

Я говорю: нет, не простил. И уехал".

- И вот я вас прошу, товарищ старший батальонный комиссар, написать ей письмо от меня, чтобы она почувствовала.