Биология и Буддизм. Почему гены против нашего счастья и как философия буддизма решает эту проблему - Евгений Викторович Бульба

Умозрительный пример: хирург из лучших побуждений, пытаясь спасти пациента, допускает врачебную ошибку. Обезумевшие от горя родные избивают и калечат его. Возмущенный родственник пострадавшего хирурга мстит в свою очередь. Начинается вражда семей. Каждая сторона испытывает искреннее возмущение и считает свои действия оправданными.

Эти вопросы создавали изрядную брешь в теории и были разрешены в итоге длительных моделирований. Австрия, 1980-е годы. Математики Карл Зигмунд и Мартин Новак потратили двенадцать лет жизни, чтобы в конце концов разобраться в проблеме. Решение, как это часто бывает, оказалось простым и элегантным, хотя путь к нему был далеко не таким. Чтобы выйти из самоуничтожающей зацикленности, оказалось достаточно пришить к «Око за око» 30-процентную вероятность прощения предательства. Это работало, но возникли очередные сложности…[66]

В итоге решение было найдено – стабильно работала и побеждала программа, которую можно описать так: «Победа – повторяй, поражение – меняй». Даже если одна из них сбойнет и другая ответит ей предательством, то через пару циклов обе встретятся в фазе эгоистов и разом изменят свою позицию. Эта программа будет наказывать эгоистов и простофиль-альтруистов и склоняться к взаимовыгодному сотрудничеству. Она будет после нескольких циклов прощать ошибки и постепенно вытеснять все другие программы, включая «Око за око».

Что ж, математически было доказано, что система, состоящая из членов, действующих в своих целях и частично конкурирующих, может быть устойчивой и даже привести к сотрудничеству конкурентов.

Возможно, вам покажется странным, что для математической проверки такого простого правила, как «ты – мне, я – тебе», понадобились титанические усилия лучших математических умов. Казалось бы, идея на поверхности, но между догадкой и доказательством лежит долгая полоса препятствий. И часто ее либо не проходят, либо заблуждаются по поводу того, что она пройдена правильно.

Одновременно появлялись дополнительные полевые доказательства реципрокного альтруизма – было описано сотрудничество летучих мышей-вампиров, реципрокность обнаружили у приматов, дельфинов, белок… Например, мартышки верветки бурно реагируют на проигрывание звуковой записи с призывами о помощи в двух случаях: если эти призывы исходят от знакомой мартышки, которая помогала им в прошлом, и если крики издает близкий родственник. Своей реакцией верветки демонстрируют два уже знакомых нам вида альтруизма – родственного и реципрокного.

Новые знания – очередные головоломки. Если организмы готовы вести себя по-разному, то как они определяют подходящую реакцию? Как они проверяют реакцию партнера? Как учитывается ненулевая сумма? Как часто готовы прощать и перезагружать сотрудничество? Каковы психологические механизмы успеха и поражения? Кроме того, обнаружилось, что, несмотря на то что для многих видов теория взаимного альтруизма полноценно описывала все случаи сотрудничества, у некоторых видов альтруизм работает по какому-то другому принципу – не реципрокному. Эти новые принципы еще ждали своего открытия. Животные – не примитивные программы. То, что хорошо работало в компьютере с конкуренцией за единственный ресурс, где сбои редки, а условия упрощены, не обязательно сработает в живом мире, многообразие которого не поддается осмыслению.

Суммируя, можно сказать, что, кроме подтверждения идеи взаимного альтруизма, огромная заслуга Аксельрода в том, что он доказал: чтобы победить в гонке, не обязательно идти по головам и работать локтями, не обязательно обыгрывать и паразитировать на остальных. Эгоисты не всегда побеждают альтруистов. Все зависит от ситуации: партнеров, частоты взаимодействий, честности… Оказывается, что на длинных дистанциях хорошие парни выходят победителями.

Наконец-то человек!

Племя, заключающее в себе большое число членов, наделенных высокоразвитыми чувствами патриотизма, верности, послушания, храбрости и участия к другим, – членов, которые всегда готовы помогать друг другу и жертвовать собой для общей пользы, – должно одержать верх над большинством других племен. Это будет естественным отбором[67].

Чарльз Дарвин

В эксперименте исследуемые объекты служат статистической единицей, и сложный механизм принятия решений остается «за кадром». Моделирование хорошо описывает простые взаимодействия, состоящие из 3–4 стандартных ответов, но оно совершенно не объясняет, что творится в сознании испытуемого. Мы бродили по лесу с завязанными глазами и, ощупав ближайшие кусты, подумали, что хорошо знакомы с местностью.

После математической прелюдии, объясняющей парадокс сотрудничества, мы подходим к самому интересному и непонятному этапу – психологии как таковой. Это привычное поле наших ощущений, но теперь мы с новым багажом.

После открытия реципрокного альтруизма наука планомерно устраняла одно сомнение за другим. Например, взаимно-альтруистичные отношения двух организмов объяснялись все тем же родственным отбором, так хорошо работавшим для объяснения стратегий насекомых. Родственные особи демонстрируют альтруизм внутри группы родственников, в этой группе могут встречаться все более дальние родственники, и в какой-то момент эта граница размывается и альтруизм проявляется ко всей группе, даже если в ней встречаются и неродственники. Это новое качество закрепилось и впоследствии стало проявляться даже в группах с большим количеством неродственников – там, где родственники уходят из группы, а чужаки приходят (как, например, у многих стайных хищников и приматов).

Допустим, что мы правильно представляем себе происхождение альтруизма у других животных. Даже не касаясь человека, очевидно, что альтруизм насекомых и птиц разный, что эмпатичный альтруизм млекопитающих совершенно отличен от всех остальных и, наконец, что внутри класса млекопитающих он тоже отличается. Сравнивая эти различия, мы видим, как альтруизм приобретал все более сложные формы.

Эмпатия

Млекопитающие обладают, как я это называю, «альтруистическим импульсом»: они отзываются на знаки страдания у других и испытывают побуждение помочь, улучшить положение страждущих. Распознать нужду ближнего и отреагировать на нее – совсем не то же самое, что следовать заранее запрограммированной тенденции приносить себя в жертву генетическому благу вида[68].

Франс де Вааль

Рассматривая сотрудничество, мы проводим параллели с насекомыми, птицами, млекопитающими. Строим модели и получаем ответы. Это большой соблазн – провести параллель дальше, к человеку. Однако оказывается, что альтруизм общественных млекопитающих нельзя загнать в примитивные схемы, так хорошо работающие на муравьях.

Первый удар по упрощенному взгляду на альтруизм был нанесен в тот момент, когда обнаружилось, что реципрокный альтруизм не всегда работает – он не может быть единственным объяснением. Притом что он присутствует практически у всех стайных животных, во многих ситуациях животные ведут себя непредсказуемо – против принципа реципрокного альтруизма. Например, в львином прайде встречаются львицы, отлынивающие от опасных обязанностей на охоте или при групповой защите территории. Казалось бы, они должны быть за это наказаны. Но нет. В подобных случаях работают какие-то другие механизмы.

Для понимания того, как произошел человеческий альтруизм, нам нужно