Ищи ветер - Гийом Виньо

Жил я в хибаре на берегу, на самой окраине поселка, насчитывавшего ни много, ни мало, триста жителей. Не дом, а недоразумение — одна большая комната на сваях, зато снял я его, можно сказать, даром, с задатком в пятьдесят долларов. Хозяйка вроде бы прониклась ко мне доверием — я подозревал, что это христианское милосердие в ней говорило. Под «всеми удобствами» подразумевались туалет, газовая горелка, сетка от комаров и, разумеется, вентилятор. Стоит упомянуть еще гамак и вид на узкий залив, именуемый Кривым озером.

С Дереком мы поладили. А через несколько недель, когда он свыкся с мыслью, что я и завтра приду на работу, даже подружились. Он познакомил меня со своей женой Джанин и двумя мальчишками, приглашал обедать, несколько раз мы вместе ездили в Новый Орлеан. Я находил, что он с чудинкой, он — что я с заскоками. Разговаривали мы мало. И он никогда не спрашивал, откуда я такой взялся.

Выматывался я, конечно, сильно, но работа мне, как ни странно, нравилась. Задыхаться от жары, драить кастрюли, обжигаться и томиться однообразием — во всем этом было что-то гипнотическое. Я сосредоточивался на мелочах — румяный гамбургер, чистый котелок, стойка без единого пятнышка, — только так можно было справиться и не свихнуться. Меня устраивала эта запрограммированность, дававшая ровно столько свободы творчества, сколько мне требовалось. Я добавил в меню омлет по-мексикански и похлебку из даров моря, которой весьма гордился. Себестоимость, правда, была высокая, и патрон морщился, но мой супчик пользовался спросом.

Как-то в середине лета Дерек пригласил меня провести выходной на катере; его старенький «Крис Крафт» с тарахтящим мотором и трухлявыми панелями красного дерева именовался «Вуду Чайл», в память о Хендриксе. Пригласил, по правде сказать, потому, что его двоюродный брат Морис подался на заработки в Техас и Дереку не с кем стало рыбачить. Коротать день в одиночку в Мексиканском заливе, накачиваясь пивом, ему не улыбалось, а я оказался под рукой. Обычно по воскресеньям мы с «Бьюиком» уезжали в балки-«байю» и колесили по разбитым дорогам, то и дело увязая в болотах. Я останавливался, где придется, подкреплялся в закусочных подозрительными блюдами и пытался заговаривать по-французски с впавшими в детство стариками — безуспешно. Наверное, надо было забраться подальше на запад. Чтобы убить время, я покупал одноразовые фотоаппараты. По одному на день, а в воскресенье — три. Их уже валялось в машине сорок семь — это когда я в последний раз считал. В магазинчике Шелл-Бич изучили мои привычки и, увидев меня у кассы, без вопросов добавляли к покупкам пачку «Мальборо» и «Фуджи Квикснэп».

Воскресенье выдалось самое подходящее для выпивки на воде. Маслянистое море, раскаленное солнце, холодное пиво. Дерек с ленцой крутил штурвал, водрузив на голову непомерно большую адмиральскую фуражку. Я называл его шкипером, и он был доволен. Глядя на него, я начал понимать, почему так дороги ему эти воскресные дни. По воскресеньям Дерек был сам себе господин. Не негр из Луизианы, отец двоих детей и хозяин заложенной-перезаложенной закусочной с подозрительным типом в подсобниках. Адмирал Дерек Чайлз на борту своего судна был в воскресенье царь и бог.

Под легкой тенью соломенной шляпы я попытался доспать. Мы отчалили в шесть утра, а накануне закрылись поздно, так что часок сиесты был просто необходим. Это Дереку приспичило выйти ни свет ни заря, я так толком и не понял почему. Подозреваю, что он просто строил из себя бывалого рыбака: закидывать удочки полагается на ранней зорьке. Между прочим, первого клева мы дождались около полудня, на что я не преминул ему указать. Его это ничуть не смутило, и, сражаясь с отличной дорадой, он объяснил мне, что на ранней зорьке полагается начинать пить, чтобы рыбы сочли нас достаточно захмелевшими и утратили осторожность. Сказал он это с таким серьезным видом, что я чуть не захлебнулся — пиво в нос пошло. Дереку моего удушья показалось мало и он поделился со мной косячком, заверив, что в таком виде мы уж наверняка виртуально замаскируемся. Stealth mode, уточнил он, затаив дыхание, — понятно, тихой сапой. Я затянулся разок из солидарности, вообще-то травка всегда вызывала у меня разве что смутное ощущение собственной несостоятельности вкупе с обострявшейся паранойей — ничего особо вдохновляющего.

Где-то после двух моя удочка резко вздрогнула, вырвав меня из блаженной дремоты. По тому, как прогнулось удилище, я понял, что имею дело с настоящим бойцом. Дерек посмотрел на мою леску, которая дергалась то вправо, то влево, чертя зигзаги на поверхности.

— Skipjack, — изрек он.

Я только посмеялся, но, одержав победу в долгой битве с рыбиной, вынужден был признать, что Дерек оказался прав. Это действительно был черный тунец; он бил теперь хвостом по палубе с несказанным удивлением в глазах. Прежде чем пристукнуть его веслом, я сделал снимок. Дерек как-то странно на меня покосился.

— Fucking папарацци, — фыркнул он. — Тебе это зачем, на память что ли?

— Не знаю… Наверное, чтобы остался след…

— От рыбы след? Какого хрена? И что дальше — пошлешь фото его семье? Ну да, чтобы на стенку повесили…

Он заржал. Я ничего не ответил, и улыбка у меня вышла невеселая при мысли, что по моей вине осталась вдова с сиротами. Потом я спустился в каюту, взять еще пива. Дерек попросил меня заодно захватить ящичек с рыболовными снастями — решил сменить блесну. Закрыть крышку на защелки он, понятное дело, забыл, и я рассыпал по всему трюму тьму крючков и светящихся мормышек. Дерека это, ясное дело, насмешило. «Дурак!» — рявкнул я на него и стал собирать весь этот бардак. Шаря рукой под одной из лавок, я вдруг наткнулся на какой-то металлический предмет, на ощупь показавшийся знакомым. Не очень в это веря, я вытащил его из кучи тросов да так и сел, глядя на старый, покрытый пылью «Хассельблад». Модель 500 эл/м, юбилейный выпуск. Им давно не пользовались, но, кажется, все цело. Я поднялся на палубу.

— Дерек, это твой?

Он с любопытством уставился на мою находку.

— Это очень хороший фотоаппарат, — объяснил я. — Пятисотый «Хассельблад». Довольно редкая модель, насколько я знаю… Откуда он у тебя?

— Наверное, уже был на катере, когда я его купил, больше неоткуда…

— А сколько ты заплатил за катер?

— Пять тысяч, а что?

Я улыбнулся.

— А то, что с этой вещицей на борту он должен был стоить как минимум восемь… Ну, конечно, не в таком состоянии. Я мог бы привести его в порядок, хочешь?

Дерек недоверчиво насупился.

— Ну… валяй, Джек, развлекайся… Неужто кто-то заплатит три тысячи долларов за этот… за эту хрень?

— Может, и больше, надо посмотреть. Это зависит…

— Ему же сто лет… — разочарованно заметил Дерек.

— Это как раз не проблема, наоборот.

Я протер линзу рукавом рубашки. Ни царапинки.

— И сколько же ты берешь за ремонт? — с притворным равнодушием поинтересовался он.

— В данный момент я вполне доступен…

— Доступен, говоришь?…

— Вполне.

Он расхохотался. Я спрятал фотоаппарат, и мы опять закинули удочки. Катер свой Дерек, как выяснилось, купил у наследников одного врача из Нового Орлеана, немца, — вот и объяснение. Вернуть «Хассельблад» семейке этих неотесанных деляг Шефферов мне и в голову не пришло. Старый доктор улыбался в могиле — в этом я был уверен.

Когда мы возвращались к Чендлер-Саундс, полосе отмелей в самом узком месте залива, погода внезапно испортилась, небо заволокло. Дерек, похоже, встревожился, судя по озабоченной складке на лбу. Я втянул удочки, и он дал газ. Я не понимал его беспокойства, но капризы луизианской погоды — это тема, в которой я не силен.

— Шторм надвигается? — спросил я.

Дерек молча кивнул, вглядываясь в даль.

— Это Фелиция. По идее, она должна сейчас бушевать в Алабаме. Видно, передумала… Moody bitch, ain’t she[34]…

Как известно, если циклон нарекают именем, это значит, что он того стоит.

— Нам ведь отсюда до пристани всего полчаса, не больше?

Дерек даже не понял сначала, а когда врубился, только пожал плечами.

— Да разве я за нас волнуюсь, Джек? Ты когда-нибудь видел бурю в Луизиане?

— Насколько я понимаю, скоро увижу.

Он со свистом выдохнул сквозь зубы.

На пристани мы простились. Ветер крепчал, порывами задувая с моря. Дерек предложил мне поужинать у него, но без особого энтузиазма. Я впервые видел его таким встревоженным. По натуре он был скорее пофигистом. Я взял парочку отличных барабулек из нашего улова и отказался от приглашения, сославшись на усталость. Дерек не настаивал. Мне показалось, что он даже рад.

— Закрой на ночь ставни, Джек, — посоветовал он на прощание.

— Закрою, босс… До завтра.

Спокойно, не спеша, я пошел по берегу домой. Войдя, бросил рыбу в раковину и, распаковав «Хассельблад», положил его на кухонный стол. Так и подмывало заняться им прямо сейчас, но не перочинным же ножом, хоть и швейцарским, сказал я себе и только немного почистил его снаружи. Завтра поеду в Новый Орлеан, куплю отвертки нужного размера, растворитель, масло. Может, и пленку, почему нет? На потемневшей пластинке, прикрепленной к корпусу двумя крошечными винтиками, я прочел имя доктора-немца. Его звали Франк М. Шеффер.