Кир-завоеватель - Владимир Максимович Ераносян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Воины били акинаками по щитам в предвкушении великого похода. Копейщики поднимали копья и выкрикивали имя своего царя. Лошади вставали на дыбы от синхронного клича и били копытами, поднимая клубы пыли.
– Лидия падет лишь от упоминания обо мне!
В завершение пламенной и воинственной речи Кир передал копье послам, отправляющимся в Лидию. Он указал вручить копье лидийцам со словами: «Земли и воды! Идет палач Кира мидянин Мазарес! Ужаснитесь, ибо для вас этого много. Сдайтесь и молитесь, чтобы не явился сам Кир и не превратил в пепел некогда процветающий край!»
Послам было велено потребовать безоговорочной капитуляции и немедленной выдачи зачинщика мятежа Пактия.
Условия мира заключались в следующем: лишь в случае, если лидийцы добровольно сдадут оружие и передадут в руки персов и мидян своего вождя, Кир пощадит их и соблаговолит обрабатывать свою землю под его защитой и покровительством. Иначе их ждут смерть, позор и рабство.
…Послы Кира прибыли в Сарды, и слабовольный Пактий, удрученный тем, что остался один на один со свалившимися на него полномочиями лидера мятежа, допустил персов к Табалу, несмотря на то что ионийцы категорически этому возражали. Это было хорошим знаком. В среде восставших наметился разлад.
Лидийцы, которые успели возненавидеть надменных и кичливых наемников из Ионии, настойчиво просили Пактия не препятствовать передвижению знатных персов по городу, пытаясь задобрить завоевателей, вымолить пощаду у Кира и выйти сухими из воды.
Табал обрадовался визиту посланников Кира. Его соплеменники сообщили ему с глазу на глаз об условиях царя и поинтересовались мнением сатрапа, насколько вероятно, что они выберутся из Сард живыми, если озвучат требования Кира на совете мятежников. Табал ответил, что готов выйти к бунтовщикам сам, чтобы спасти их жизни, но послы испугались реакции Кира и решили действовать самостоятельно.
Вдоволь наевшись, послы поняли, что маспии располагают достаточными припасами, чтобы продержаться в акрополе до подхода армии Мазареса. Теперь нужно было склонить к миру лидийцев. Шансы на это были, но искусная дипломатия не являлась коньком персов. Они были слишком прямолинейны и разговаривали языком ультиматумов. Оттого жизнь персидского посла всегда висела на волоске. После объявления требования царя «земли и воды» делегат Персии мог оказаться без головы, либо быть обласканным Киром после успешного выполнения высочайшего поручения.
Пактий сидел на Совете с поникшей головой. Его руки тряслись, и он с трудом мог сдерживать дрожь в голосе. За несколько дней мятежа он осунулся и постарел лет на десять. Его ниспадающие на плечи кудри замаслились и посерели. Глаза налились кровью от усталости. Он исхудал и походил на костлявую дикую кошку, которую жизнь потрепала настолько, что люди перестали ей умиляться и готовы брыкнуть за один только вид. Казалось бы, такая кошка способна вызвать жалость, но ее худоба, напротив, отвращала и настраивала на единственное действо – ее хотелось лягнуть и выгнать со двора…
– Вы должны сдаться и выдать Пактия. Таковы условия Кира. И тогда царь Кир не станет жечь город и долину Миандра руками своего полководца и палача – мидянина Мазареса, который уже выдвинулся в Сарды. Смиритесь, и царь не обратит в рабство ваших жен и детей! Он разрешит вам заниматься торговлей и лишь посчитает вас за непослушание порабощенными и ущемленными в правах. Но вы будете жить! Вся земля и вода – собственность и домен Кира Великого. У вас есть день и утро, чтобы принять решение, а мы передадим вашу волю нашему повелителю.
Персы взирали на окружающих и видели, что лидийцы чураются бывшего казначея, словно прокаженного, а ионийцы скучно зевают, не осознавая, что от них здесь больше ничего не зависит.
Наутро лидийцы схитрили. Они уговорили Пактия бежать в Эолиду, чтобы не навлекать гнев персов на Сарды и избавиться от ионийцев, которые все время требовали платы. Старейшины и жрецы убедили невольного вождя бунта, что бегство из Сард – единственный способ остаться не просто в живых, но и прослыть героем.
Ионийцы, проснувшись утром и не обнаружив Пактия, оседлали своих лошадей, прихватили все, что плохо лежало, и удалились в Ионию. По дороге они снова грабили лидийцев, утверждая, что их вождь и спаситель Пактий, поднявший восстание против персов, с ними не расплатился.
Лидийцы сопротивлялись как могли, но наемники умели отбирать добро у мирных граждан, особенно у пожилых и немощных.
– Справедливость требует платы! – кричали они. – Ваш Пактий должен нам!
– Какой же он наш?! И где же здесь справедливость? – пытались отказаться лидийцы.
– Справедливость не есть равенство. Достойные получают все! Нерешительные – ничего! – Ионийцы были уверены, что восстание провалилось не по их вине и не вследствие их алчности, а единственной компенсацией проигрыша могут стать лишь трофеи и экспроприации.
Поживиться в долине можно было вином и лепешками, тканями и лошадьми. Как они считали: невыплаченное жалованье за целый месяц осады давало им повод не церемониться с народом, который предпочел смирение свободе.
Пактий явился в самый богатый эолийский[8] город Киму ни с чем. Нищий и разбитый. Он попросил защиты у эолийцев и их богов, которых назвал своими.
– Чего же ты не бежал в ионийские города? – спросили его аристократы. – Они верят в тех же богов и чтят те же традиции. Они тоже укрывают в своих городах попросивших защиты. Почему ты пришел именно к нам? Не потому ли, что должен им плату и бежишь не только от персов, но и от собственных наемников? Хочешь навлечь беду на наши города и острова?
– Я пришел к вам, ибо вы люди чести! – маневрировал Пактий, чтобы понравиться не только аристократам, но и простолюдинам. – В Сардах о кимийцах из Эолиды до сих пор слагают легенды о том, что вы без приглашения даже в сильный дождь не встанете под портик галереи, если вас не пригласит хозяин дома. Вы не вероломны, как ионийцы, которые берут чужое без спроса, и вы укрываете тех, кто слаб и беспомощен.
Лесть подействовала. Люди прониклись к беде Пактия. Но аристократы пошли на уловку, чтобы избавиться от нежелательного гостя. Они отправили в Милет к оракулу, которого почитали и в Эолиде, гонцов, чтобы спросить, как поступить с беглецом. Они не сомневались, что оракул присягнувшего на верность Киру города изречет пророчество в интересах Персии.
Так и случилось. Когда гонцы вернулись, они опускали глаза, глядя в сторону Пактия, и лидиец понял, что
