Средневековые сказки - Яна Александровна Гецеу

Князь младенца с рук не спускал. Нянька Алиса разве что не плясала вокруг роженицы и ребёнка.

Одна лишь Маргарета смотреть на дитя не могла. В своём дурном помешательстве – мол, наследница! – никто не замечал, что девочка уродлива. Синее тельце, огромная голова в чёрных влажных волосиках, паучьи лапки – Маргарету оторопь брала от одного взгляда на дитя. Дитя! Да какое же это дитя? Мерзкий уродец, чудовище, порождение грязной, тяжёлой, топкой тьмы в её чреве… Как можно ласкать это, брать на руки, умиленно курлыкать?! Маргарету тошнит от одного лишь взгляда, никто не может, да уже и не смеет уговаривать её приложить к груди мерзкое создание!

На её счастье, все решили, что у молодой матери это временно – слишком уж тяжёлыми вышли роды, не отлежалась она ещё, крови много потеряла. Что ж, пусть так и думают, только бы унесли подальше «это» и не пытались о нём даже заговаривать!

Телесно Маргарета чувствовала себя вполне сносно, но все по-прежнему считали её слабой и больной, и она отлёживалась в постели, лишь бы не видеть и не прикасаться… Ни к своему порождению, ни к князю. Мысли о возвращении на супружеское ложе воротили до дрожи. Снова беременеть? Уж на этот раз она точно умрёт. И почему Господь оставил в ней этот страшный грех, дал ему вырасти и родиться и почему не наказал смертью?

Смертью… Маргарета поворачивалась на другой бок и, слепыми глазами глядя в стену, приближала эту мысль к себе так и эдак. Смертью… Если уж Господь не хочет её сейчас к себе, то надо избавиться от приплода… пусть Дьявол его обратно забирает! Но как?..

«Доктор!» – вдруг пришло и ухватило за самое сердце. Лекарь, тот самый, который отравил её этим ребёнком! Это ведь он залил в её чрево грязную болотную жижу, из которой сгустился этот уродец! Пусть явится и заберёт то, что сам наделал! Решено! Маргарета вскочила с постели и позвонила в колокольчик. На зов стремглав примчалась бодрая старуха нянька:

– Доктора мне найди, Алиса! – сухо приказала княгиня. – Того самого, что меня от горячки лечил ещё у отца моего!

Искать сатанинского посланника долго не пришлось.

– Явился не запылился, – зло поприветствовала его мрачная Маргарета. Глаза её запали и лихорадочно горели в неверном свете свечей. Проклятый лекарь поклонился ей всё так же, без всякого выражения на холодном худом лице.

– Выйдите все вон! – велел он прежде, чем сама Маргарета успела сделать это.

– Подчиняйтесь, чего застыли столбами? – прикрикнула она грубо. Муж не узнавал её, старуха Алиса – тем более, а слуги укрепились в своей неприязни к злой и всем недовольной госпоже.

* * *

– Забери её, забери, богом тебя прошу, Сатаной заклинаю! – горячо зашептала Маргарета, схватив худыми руками лекаря за ворот.

– Так я затем сюда и пришёл, госпожа княгиня Маргарета! – печатая слова, проговорил страшный гость, и тёмная бездна усмехнулась в глазах его. – То, что продано, должно быть отдано покупателю!

– Ах вот ты о чём! – зло рассмеялась Маргарета и оттолкнула лекаря. – Ну и прекрасно, ну и чудесно, красота неописуемая!

Она нервно вскочила с постели, села за туалетный стол и уставилась на гостя у нее за спиной в зеркало.

– И не спросишь, что тебе в уплату предлагается? – всё так же сухо осведомился лекарь.

– А мне всё равно! – зло оскалилась княгиня. – Мне ничего не надо, только бы от этой богомерзости избавиться!

– Будет сделано, госпожа княгиня! – поклонился лекарь. – Вели принести дитя, а я пойду, – сказал он и размотал свою котомочку. – Дай мне руки!

Маргарета повиновалась. Мерзкий гость насыпал ей на раскрытые ладони свой проклятый порошок. Быстрыми и точными движениями втёр ей в кожу чёртову пыль.

– Девочка у тебя в руках задыхаться начнёт, а ты заголоси, будто ты и вправду мать ей, – напутствовал он, Маргарета лишь жадно кивала – быстрей бы только, быстрее уже! – И ты тогда вели срочно меня вернуть. А я уже всё сделаю.

И лекарь, свернув свою котомочку, вышел. Что-то там пробормотал за дверью, ему невнятно ответил голос няньки. Маргарета ходила по комнате, как пантера на привязи, и боялась коснуться себя невзначай. Когда уже пора звать – сейчас, сразу же, или подозрительно? Ух, сколько она мучилась, как её нутро рвало в клочки, и ради чего? Чтобы это вот мерзкое порождение дочерью своей назвать?

– Алиса! – крикнула она и остановилась посреди комнаты. – Неси мне дитя моё, да поживее!

«Дитя моё» – как ожог по глазам… Что должно делать матери? Улыбаться? Милые слова говорить? Целовать? Ну уж нет, не дождётесь! Если подержать существо Маргарета ещё как-то сможет (и то потому, что в первый и последний раз, руками отравленными), то всего прочего, материнского, от неё и сам Дьявол не жди!

Принесли дитя. Маргарета себя пересилила, хотя очень боялась просто уронить, отшвырнуть от себя гадкий писклявый комок. Но взяла, злорадно обмирая – сейчас-сейчас, яд впитается в это крохотное проклятье. И делу конец! Станет она честной женой, в церкви будет так часто – всё равно что поселится, будет молиться денно и нощно, вымолит у Отца небесного себе прощение и заживёт добрая княгиня, славная госпожа… В утешительных мыслях Маргарета забылась, напоказ укачивая дитя… Как вдруг ребёнок весь искривился, выгнулся ужонком, да так, что мать чуть его не выронила, старуха нянька едва подхватить успела.

«Ага! – радостно подумала Маргарета: – Началось!»

– Доктора! – возопила она не своим голосом. – Доктора верните, не успел он далеко уйти!

И падая на руки подоспевшим слугам, кричала, якобы слабея:

– Спасите моё дитя, ребёночка спасите, молю!

И более не желая в этом балагане участвовать, Маргарета прикинулась, что лишилась чувств.

Злодей лекарь моментально вернулся, вынул жалобно пищащую малышку из рук Алисы и, быстро откинув пеленки, с одного взгляда вынес заключение: он должен немедля забрать дитя в монастырь, где есть божья милость и нужные снадобья, а здесь наследница умрёт верной смертью, не пройдёт и часа.

Маргарета со злорадным удовлетворением наблюдала за ним из-под ресниц. Наконец-то это чёрное проклятье закончится! Ничего в жизни она не хотела сильнее всем своим истлевшим от мучений сердцем.

* * *

Неделю от доктора не было вестей. Князь ходил сам не свой, метался из залы в залу, приказы слугам отдавал холодно и отрывисто. Те прятались по углам, страшась попасть на глаза хозяину. Хозяйка их совсем не беспокоила – прикинувшись слабой от горя, она снова лежала в постели, листала глупые французские книжки, непристойные для замужней