Маг 8 (возвращение) Книга 1-2 - Иннокентий Белов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Придется мне опять командовать, раз старший брат Клеи вообще никак не мычит и не телится.
— А чего ты от него вообще хотел, он сам даже золотого не зарабатывает', — понимаю я.
Учитель послушался меня, поднялся в номера, и вскоре мы оказались за большим столом в углу, подальше от остальных посетителей.
— Приятного аппетита, — сказал я новичкам и перевел эту фразу на корли.
— Теперь повторите, и пора нам поговорить о вашей будущей жизни.
Клея уверенно, остальные робея и смущаясь, повторили мои слова, и начался обед. Ничего такой по качеству, только в моем любимом месте со вкусом блюд получше будет, повара все же работают явно более понимающие в кулинарии в «Лисе».
После того, как унесли тарелки, я задумчиво оглядел слушателей, разведчик с инструктором что-то обсуждают, Клея стреляет глазками в мою сторону, Брон и Ирния просто привычно молчат, как всегда.
— Давайте обсудим, что я могу предложить вам, — начал я на родном для переселенцев языке.
— Первое, выдам немного денег, чтобы вы чувствовали себя увереннее и могли купить себе, что захочется. Выдам прямо сейчас.
Я достал кошель с разменянным серебром и насыпал перед каждым иммигрантом кучку монет, примерно поделив ее на три части.
— Здесь около трех тайлеров, соответственно, перед каждым из вас по тайлеру. Тайлер — это шестьдесят четыре дана, серебряных монеты. Гинс, переводи.
Учитель перевел, и народ немного воодушевился, с деньгами, особенно с такой кучей всегда повеселее себя чувствуешь.
— Второе: работать без знания языка — тяжелое и плохо оплачиваемое дело, значит, все силы требуется бросить на учебу. Учиться разговаривать и еще овладеть грамотой хоть немного.
Деревенская девка, конечно, не поняла, что я предлагаю, Брон поскучнел после перевода Гинсом моих слов, и только Клея радостно заулыбалась.
Ясно, учиться по-настоящему хочет только один человек, впрочем, я в ней ничуть не сомневался, остальные относятся к учебе прохладно. Неволить никого не буду, все же не дети мои, пусть сами выбор делают, сходят на один урок, и там все станет ясно.
— Есть хороший учитель, лучший в городе и всем Черноземье. Я договорюсь с ним сегодня, вечером можно будет сходить на урок. Гинс проследит, чтобы вы не потерялись.
Иными словами, шанс будет у всех, кто не воспользуется — его дело и его проблемы.
После этого мы с разведчиком вышли из зала трактира и, проводив его домой, я дошел до Корна, где провел с ним полчаса и договорился на один урок сегодня же вечером.
Оказалось, что и корли старику не чужд, он его, конечно, подзабыл за долгие годы отсутствия практики, но немного до сих пор на нем разговаривает и понимает. Это сильно облегчает учебу, тем более, Гинс тоже должен присутствовать при этом. Ему и самому не помешает хоть немного подтянуть местную речь, говорит до сих пор с большим трудом, медленно и почти по слогам.
Если человек не учился в начале своей жизни, трудно, почти невозможно, начать этот процесс в зрелые года.
Как я и думал, Брон с Ирнией отказались от учебы сразу же после первого урока.
Деревенская девушка уже разобралась с помощью Клеи, что и так будет весьма востребована среди мужиков Астора, поэтому учиться кажется ей очень странным и вообще лишним занятием.
Избавилась от рабской доли и насилия, теперь радуйся жизни в хорошем городе, говорить понемногу научишься, умение писать и читать, чтобы рожать детей будущему мужу, тому же Гинсу, вообще не требуется, а ему больше от нее ничего и не нужно.
Брон тоже не видит смысла в посещении школы, ведь, чтобы таскать и обрабатывать камни вообще много слов не требуется, на второй день он уже пропадает на работе в мастерской.
Тем более, сестра Гинса не ответила согласием на все его предложения держаться вместе, в том числе жить тоже.
С расстройства парень сразу исчез, а в номер трактира приходит теперь только ночевать, выматывая себя на работе.
Учиться осталась одна Клея, которая заставила и брата сидеть с нею рядом, повторять слова, все же общий уровень развития очень заметно разнится у нее с остальными соплеменниками, да и брат примером здесь стать не может. Ладно, хоть старательно слушается умненькую младшую сестру.
Зато у Гинса в личной жизни все хорошо, он съехался с Ирнией в один номер и появляется из него теперь с очень счастливым лицом, найдя в походе за перевалы не только родного человека, но и женщину для себя.
— Старина, со службы придется увольняться, на сорок серебра семью не прокормишь. Деньги смешные тебе положены, а обязанностей много. Могу тебя в мастерскую взять, там плата в два-три раза повыше будет, и ни в какие походы ходить не придется, — предложил я ему, уверенный, что приятель согласится и будет мне благодарен.
Есть у меня план на такого благодарного человека, только он привязан к службе и постоянно до ужина должен торчать в казарме.
Гинс почесал затылок красноречивым жестом и согласился, вы думаете?
Отказался!
Ему, мол, в казарме спокойно, все нравится и думать ни о чем не требуется, тем более, там кормят три раза в день, а им с Ирнией денег хватит. Со своей доли он купит жилье, скромную квартирку где-нибудь на пятой-шестой улицах, поэтому очень славно там заживет.
— Ну, в том районе не стоит селиться, — скрыл с немалым трудом я свое удивление, — можно и поближе к Ратуше, денег с трофеев хватит, это я тебе обещаю.
Неужели я ожидал, что человек, проведший всю сознательную жизнь в борцовском круге без малейшей мысли о будущем в голове, а теперь нашедший надежное и спокойное место при государственной структуре — захочет своей головой думать, как заработать на жизнь?
Ни в каком случае ему это не упирается, переживать и думать, особенно после суровейшей школы жизни в Сатуме, где за любую мысль больно били по этой самой голове в течение многих лет.
По итогу я снова остался один, в той жизни Охотники сначала попали в помощники ко мне, пока не испортились окончательно, оказавшись под тлетворным влиянием своих шлюшек. Здесь, в этой новой жизни, никакими бабами они не обзавелись, Драгер не провинился в походе на северные земли, Крос туда вообще не ходил, так же служат и не тужат.
Да и не знаком я с ними так уж близко, выпиваем иногда вместе и все.
Гвардейцы, пусть и промолчали, похоже, о моих
