Противостояние - Дмитрий Шидловский

За окном мелькали березки и мелкий кустарник. «Ну, все, — решил Павел после четверти часа бешеной гонки, — теперь, наверное, вырвались».

Короткая очередь прозвучала где-то впереди. Машина вильнула, соскочила с дороги и понеслась к росшим на обочине кустам. Через мгновение ее корпус содрогнулся от мощного удара.

На несколько секунд Павел потерял сознание, а когда очнулся, обнаружил, что его изо всех сил старается вытащить из застрявшей в кустах машины Потапов. Водитель, голова которого была вся в крови, лежал на баранке. Очевидно, он погиб, ударившись о лобовое стекло, после того как неизвестный стрелок пробил шины автомобиля. Полуторка с архивом лежала напротив, в кювете. Грузовик с охраной стоял поперек шоссе, чуть сзади. Солдаты, уже покинувшие кузов, отстреливались из винтовок от невидимого в зарослях противника, ведущего огонь из автоматов. Некоторые из охранников уже были мертвы. Пули свистели вокруг, вонзаясь в стволы деревьев и срезая молодые листочки.

— Десант, мать их, — закричал Потапов, заметив, что Павел очнулся. — Надо отходить. Вы не должны попасть в руки противника.

— Архив, — ответил Павел, выбираясь из автомобиля и вынимая пистолет из-за пазухи. — Его надо уничтожить.

Он осторожно выглянул из-за корпуса машины. Врага не было видно. Судя по направлению стрельбы охранников и звукам автоматных очередей, он находился впереди, с обеих сторон дороги. Павел подполз к багажнику, притаился на мгновение и рывком, пригибаясь, бросился через шоссе. За спиной он услышал тяжелый топот сапог Потапова. Пули засвистели над их головами и зацокали по асфальту под ногами, но через несколько бесконечно долгих мгновений оба упали в траву за бортом грузовика с архивом. Павел быстро снял крышку бензобака, свернув в трубочку и держа за кончик, засунул туда носовой платок. Вынул из бензина, перевернул, снова засунул в бак, уже другим концом. Чиркнув спичкой, поджег.

— Уходим, — бросил Потапов.

Стараясь ползти как можно быстрее, они направились назад, туда, где залегли их отстреливающиеся солдаты. Внезапно боковым зрением Павел заметил, как Потапов обернулся и, держа пистолет двумя руками, произвел несколько выстрелов в сторону. Через мгновение короткая очередь прошила его и заставила рухнуть навзничь. Действуя скорее интуитивно, чем осознанно, Павел вскинул пистолет и дважды выстрелил в появившегося из-за дерева человека в десантном комбинезоне. Десантник упал, и Павел быстро перекатился к Потапову. С первого взгляда ему стало ясно, что офицер мертв. Несколько пулевых отверстий зияли в его теле, а одно располагалось прямо в середине лба. Открытые глаза энкавэдэшника бессмысленно смотрели в небо.

Сзади полыхнуло. Это взорвался бензобак грузовика. Воспользовавшись замешательством, которое неизбежно должно было возникнуть у нападающих, Павел вскочил и, пригибаясь, бросился туда, где, прячась за деревьями, вели огонь солдаты охраны.

Оказавшись за их спинами, он осмотрелся. На шоссе лежало пять убитых или тяжелораненых солдат, из кабины свесилось тело водителя. Увидел он также двух павших в кювете и еще одного, привалившегося винтовкой к комлю ближайшего дерева. Автоматные очереди доносились уже с трех сторон. «Окружают, — догадался Павел. — Не меньше двух взводов. Наших осталось не более десятка. Еще полчаса — и все. Я не должен погибать. У меня есть еще не законченные дела».

Он подполз к лежащему в кювете бойцу, взял его винтовку и патронташ и, пригибаясь и прячась за кустарником, направился назад, туда, откуда еще не доносились автоматные очереди.

Через полчаса он устало привалился к дереву. Выстрелов за спиной уже не было слышно. «Сейчас соберут документы, обыщут машину и пойдут дальше, вдоль дороги, — решил Павел. — Надо уходить. Куда? В Вологду не имеет смысла. К вечеру она будет в руках врага. Значит, в сторону от шоссе, а потом на юг, к нашим».

Пригибаясь, он перебежал шоссе и быстро направился в сторону от него, стараясь передвигаться в низинах и там, где кустарник рос гуще. Неожиданно из глубин памяти всплыла улица Кронштадта и молодой Алексей, мгновенно выхватывающий оружие и расстреливающий его товарищей. Павел остановился, повесил винтовку за спину, вынул пистолет из кобуры и заткнул слева под пиджаком за пояс. «Так быстрее можно будет им воспользоваться», — подумал он, снова взял винтовку на изготовку и быстро пошел в глубь леса.

Примерно через полчаса он понял, что преследования можно не опасаться. Вряд ли десантники заметили его бегство. Маловероятно также, что они пойдут в эту сторону, где можно найти лишь глухие деревни и хутора. Павел шел, все еще держа винтовку в руках, но уже более спокойно, с удовольствием вдыхая лесные запахи. Сориентировавшись по солнцу, он повернул на юг и двигался теперь, огибая заросли и перебираясь через овраги.

Примерно через час ему встретился маленький хутор. Павел не стал заходить на него. Хоть он и при оружии, еще неизвестно, как встретят хуторяне человека, явно имеющего отношение к терпящей поражение советской власти. Крестьяне на Вологодчине в массе своей советский строй не приняли.

Вскоре Павел нашел заросшую травой дорожку. Двигаться стало легче. Он прикинул, что по этой тропинке обязательно выйдет на более серьезную дорогу и уже по ней сможет добраться до какого-нибудь населенного пункта, возможно еще не занятого врагом.

Первобытная красота леса все больше очаровывала его. Он старался вспомнить, когда гулял по лесу в последний раз. Дела, дела, и так — до бесконечности. Даже если он по какой-либо причине попадал на природу, то воспринимал ее или как поле боя, или как зону хозяйственной деятельности. А вот чтобы так насладиться красотой дикого леса…

— Стой! — Голос из зарослей прозвучал внезапно, как выстрел.

Павел остановился. Все в нем напряглось. «Наши или нет?» — промелькнула мысль.

Из-за дерева вышел бородатый мужик в рубахе, широких штанах и сапогах. В руках он держал обрез трехлинейки, наведенный на Павла. Тут же, справа и слева, за спиной Павла, появились еще два человека. Один молодой, безусый, лет двадцати — двадцати пяти, в картузе, майке, широких промасленных штанах и сапогах. Он сжимал в руках револьвер. Третий, грузный, бородатый и одетый как первый мужик, был вооружен карабином. «Бандиты, кулаки», — с замиранием сердца подумал Павел.

— Куда путь держишь, мил человек? — осведомился первый мужик.

— Домой, — машинально ответил Павел.

— Где же дом твой, человече? — склонил набок голову мужик.

Павел промолчал.

— Ты винтовочку-то брось, — произнес мужик, целясь в сердце Павлу.

Тот подчинился.

— Михалыч, — окликнул его молодой, — это же коммунист, верно?

— Ясно дело, коммунист, — отозвался первый мужик.

— В расход? — спросил молодой.

— Не спеши, Трофимка, — прогудел сбоку грузный. — Северороссы-то уж близко. Может, у господ офицеров допросить интерес случится. И нам от того прибыток, али медали могут дать.

— Обыщи его, — бросил первый мужик. Молодой засунул револьвер за пояс, подошел к Павлу со спины, полез ему за пазуху, нащупал пустую кобуру, напрягся. Быстрым движением Павел ухватил парня за руку, подсел и бросил его через себя. Опустившись на колено, он мгновенно выхватил пистолет. Выстрелив в первого мужика, повернулся, всадил вторую пулю в грузного. Вскочил и тут же выстрелил вниз, прямо в сердце молодому. Вся схватка заняла не больше трех секунд. Обведя взглядом поле боя, он обнаружил, что грузный и молодой не подают признаков жизни, а вот первый мужик, кряхтя и постанывая, корчится на тропинке, держась за живот.

Держа оружие на изготовку, Павел подошел к нему. Глядя в глаза своему убийце, мужик злобно процедил:

— Иуда.

— Советскую власть победить нельзя. — Павел прицелился и выстрелил.

Мужик дернулся и затих. Павел отошел назад, подхватил свою винтовку, снова посмотрел на поверженных врагов и произнес:

— Ну, Лёха, спасибо тебе. Если бы не твоя наука… Ладно, идти пора.

Часть 2

ГОСПОДА ПРЕЗИДЕНТЫ

Эпизод 5

РАЗДЕЛ

Грохот канонады непрерывно несся с позиций. Уже десятый день Советская армия[38] штурмовала Новгородский укрепрайон. «Опять, — злобно думал Павел, кутаясь в офицерский полушубок в своем блиндаже. — Опять мы штурмуем эту крепость. Опять кладем сотни и тысячи людей за каждый километр».

Хотя все офицеры из тех, кто был здесь в сороковом, в один голос говорили, что сейчас советские войска действовали куда более грамотно и слаженно, потери все же были огромны. Было видно, что не изменилась главная концепция боя в обеих армиях. Северороссы действовали по принципу «Боеприпасов не жалеть, людей беречь». И это были не просто слова, а конкретный приказ командования, содержавшийся в каждом втором перехваченном сообщении. С боеприпасами у северороссов, похоже, действительно было все нормально. На любом рубеже они воздвигали стену огня, не предпринимали ни одного наступления без такой артподготовки, что, казалось, само небо раскалялось и плавилось. И людей они берегли. Не развивали наступление, если, заняв населенный пункт или высоту, были бы вынуждены дальше идти на стратегически невыгодную территорию. Отступая, предпочитали отойти на пять-семь лишних километров, чтобы закрепиться на возвышенности и дальше обороняться с нее.