Юные герои Отечества - Александр Бондаренко

Утром 21 мая 1736 года начался штурм крепости. Его можно описывать долго и красочно: то, как под грохот барабанов пошли на штурм колонны солдат, встреченные губительным огнем с крепостных валов. По ним стреляли тысячи ружей, сотни артиллерийских орудий буквально в упор били ядрами и картечью. Но, пройдя смертельные сотни метров до рва, пехотинцы стали забрасывать глубочайший ров фашинами – вязанками хвороста, привезенными с собой, потому как в степи в качестве топлива или строительного материала дорога любая деревяшка; потом, перейдя под огнем по этому ненадежному, пружинящему под ногами настилу и по телам своих товарищей, только что здесь погибших, солдаты приставляли к стенам длинные штурмовые лестницы и карабкались по ним, а сверху на головы атакующих сыпались пули, летели камни, выливался из котлов крутой кипяток; убитые и раненые бойцы сотнями падали со стен. Вокруг все горело, небо и землю закрывал густой пороховой дым от тысяч выстрелов, отчего очень трудно было дышать, и, кажется, не было возможности выйти живым из этого ада…

Но все же, отбивая штыковые и сабельные удары обороняющихся, русские воины смогли зацепиться за верхушки крепостных валов, подняться на них. Один, другой, десятый. Вот уже все валы заняты людьми в зеленых, перекрещенных белыми ремнями мундирах – и теперь уже татары летят вниз, на сторону Крыма.

Но кто же был тем самым первым героем? Какой-то совсем еще юный, невысокий и худенький солдатик.

Сразу же после штурма один из генералов, его приметивший, – а генералы и офицеры также поднимались на вал вместе со штурмующими солдатами, – взял этого молодца за руку и привел к фельдмаршалу:

– Ваше сиятельство, вот он, первый!

– Как тебя зовут, братец? – спросил граф (обращение «братец» у командиров к солдатам в Русской армии было традиционным).

– Василий, Михайлов сын, князь Долгоруков! – отрапортовал солдатик.

Граф замер. «Михайлов сын» – это означало Михайлович. А вот что князь Долгоруков… Знал фельдмаршал про указ Анны Иоанновны, грозной императрицы, что тех князей Долгоруковых, которых отдали в солдаты, производить в офицерские чины нельзя. Нарушить повеление государыни – опасно, однако не сдержать обещание, данное собственной армии, – позорно. Да и понимал фельдмаршал, что «победителей не судят». Перекоп взят, и для государыни это гораздо значимее, чем судьба какого-то мальчишки из опального рода Долгоруковых. Да и надежда есть, что сей храбрый отрок будет верно и достойно служить российскому престолу.

– Поздравляю тебя прапорщиком! – сказал фельдмаршал, троекратно расцеловав юного героя.

Вот ведь как капризна порой бывает судьба: оказавшись в опале со всей своей родней, князь Василий Долгоруков получил офицерский чин гораздо раньше, нежели бы это было по его записи в полк.

А впереди князя ждала долгая и славная воинская биография. В 25 лет он уже командовал полком; он отличился в боях Семилетней войны 1756–1763 годов с Пруссией, во многих других военных кампаниях, на которые было столь щедрым то далекое «осьмнадцатое» столетие. Но самое главное, что в 1771 году армия под его командованием – теперь уже генерал-аншефа князя Василия Михайловича Долгорукова, – пройдя через столь знакомый ему с детства Перекоп, заняла Крым, окончательно присоединив его к России.

За эту замечательную победу к фамилии князя был присоединен почетный титул «Крымский». Мог ли мечтать о такой чести 14-летний солдатик, карабкавшийся на «турецкий вал» 21 мая 1736 года, в надежде получить первое офицерское звание?..

«Молодость не мешает быть храбрым»

(Никита Лунин)

Сражение при Аустерлице 20 ноября 1805 года… Более столетия – с кровавого поражения новорожденной петровской армии под Нарвой 19 ноября 1700 года – не знало русское войско таких серьезных неудач. И вообще, весь XVIII век представляется для Российской армии чредой славных побед. Так что на новую войну смотрели чуть ли не как на увеселительную прогулку. Главное командование объединенными русскими и австрийскими войсками молодой император Александр I передал союзникам-австрийцам. Они-то и придумали бездарный план боя, рассчитанный на то, что французы, буквально не сходя с места, будут ждать атак объединенных войск, и все завершится парадом победителей близ аустерлицкого поля. Да только французами командовал император Наполеон – великий полководец, а потому все получилось иначе. Не ожидая, пока на него нападут, он начал сражение сам.

В то время отряд русской гвардии, всего за несколько дней до этого подошедший из Санкт-Петербурга, находился в резерве, вдали от поля битвы, и готовился к торжественной встрече победителей. В числе прочих в отряд этот входил Кавалергардский полк – самый лучший в гвардейской кавалерии. Кавалергарды очень переживали, что им не придется участвовать в бою. Особенно досадовал 16-летний корнет Никита Лунин, самый молодой из офицеров полка – офицерский чин ему, как и его старшему брату Михаилу, а также еще нескольким полковым юнкерам, то есть унтер-офицерам, проходившим в полку обучение, император присвоил лишь месяц назад, уже во время похода. Ах, как же хотелось отличиться в бою, повести в атаку свой взвод и быть награжденным орденом за воинский подвиг! И вот теперь кавалергарды прислушивались к отзвукам далекого боя, представляя себе, как объединенные силы союзников побеждают французов, а они остаются не у дел.

– Знаешь, Мишель, – сказал вдруг Никита брату. – Иногда мне хочется все оставить и уйти в монастырь, чтобы закончить там свои дни… Почему это?

– Брось! – махнул рукой Михаил, который считался в полку самым лихим из всех молодых офицеров. – Просто ты досадуешь, что участвовать в бою не будешь. Вот и приходят в голову всякие нелепые мысли.

Закончить разговор они не успели – со стороны Аустерлица появился офицер, сообщивший, что гвардейцев требует к себе командир их отряда цесаревич Константин. Обогнав другие полки, кавалергарды первыми прискакали к плотине через Раузницкий ручей, близ которой их ждал великий князь.

– Выручайте пехоту! – только и крикнул Константин, махнув рукой в сторону поля боя.

Проскакав через плотину, кавалергарды выехали на берег, и перед ними открылась картина сражения. Французы со всех сторон теснили наши отступавшие войска. В центре поля, окутанные клубами порохового дыма от беспрерывных ружейных залпов, полки гвардейской пехоты отбивались от вражеской кавалерии. Разделившись поэскадронно, Кавалергардский полк бросился на помощь лейб-гвардии Преображенскому и Семеновскому полкам, гвардейской пешей артиллерии, отвлекая на себя конные массы французов…

В этом бою Кавалергардский полк потерял почти половину своего состава, но столь дорогой ценой он дал возможность отойти гвардейской пехоте, сохранив свои знамена. Были спасены и все орудия.

В числе погибших оказался и юный Никита Лунин. Он отважно повел свой взвод в атаку на французские пушки и был смертельно ранен картечью в грудь. Истекающего кровью офицера принесли в находящийся неподалеку монастырь братьев-миноритов.

– Видишь, Мишель. – с трудом улыбнулся Никита. – Я же тебе говорил. так оно и получилось.

Уже много лет спустя, в далекой сибирской ссылке, декабрист Михаил Сергеевич Лунин вспоминал о своем младшем брате: «Он умер, словно младенец, засыпающий на груди матери.»

А тогда, после Аустерлицкого сражения, многие раненые русские офицеры, в том числе и кавалергарды, были взяты в плен и оказались во французском госпитале. Одного из них, графа Павла Сухтелена, который был всего на год старше Никиты Лунина, увидел Наполеон. Поглядев на юного офицера, император Франции высокомерно заметил своим маршалам:

– Он слишком молодым задумал тягаться с нами…

– Молодость не мешает быть храбрым, – на прекрасном французском языке ответил русский офицер.

– Хороший ответ, молодой человек. Вы далеко пойдете, – одобрительно сказал Наполеон.

Император был прав – уже через девять лет, в 1814 году, за взятие французского города Суассона граф Павел Сухтелен получил генеральские эполеты. Месяц спустя, 19 марта, Русская армия вошла в Париж – столицу Франции.

«Я и мои сыновья покажем вам путь!»

(Николай Раевский-младший)

Когда Николенька вырос, его стали называть Николай Николаевич Младший, потому как Николаем Николаевичем Старшим был его отец – генерал от кавалерии Раевский, прославленный герой турецких войн, Отечественной войны 1812 года и многих других боевых кампаний. Как и большинство дворянских детей, он с самого раннего детства был записан в полк и считался находящимся «в отпуску для обучения наукам». Так, ни дня не прослужив в строю, к началу Отечественной войны Николенька уже был прапорщиком – это младший офицерский чин – Орловского пехотного полка, входившего в состав 7-го пехотного корпуса, которым командовал его отец. Между тем юному офицеру было всего только десять лет, потому как родился он осенью 1801 года.