Уметь любить - Олия Светлая

– Не знаю. Может, на юридический в БГУ? Я адвокатом хочу быть. Людей защищать.

– Господи, ну что ж тебя тянет непонятно куда? – возмущается мама.

– А что, мама, знаешь, скольким людям нужна помощь?

После уроков я часто заезжала к маме на работу, в «её» Министерство торговли. И по дороге, выходя из метро, проходила одно и то же здание, БГУ юридический факультет. Какая-то волшебная неземная сила тянула меня в этот университет. И я точно знала, что я должна, во что бы то ни стало, здесь учиться. Меня очень манило больше всего именно само место, где расположен ВУЗ, ведь никакой другой юрфак я даже не рассматривала.

– Ладно, ещё год впереди. Определишься, – настраивал меня папа.

Я продолжала учиться и с нетерпением ждала каникул. Однако в этом году моя поездка к бабушке снова отменилась.

– Олечка, этим летом в деревню не поедешь. У Маши будешь жить. Она вторым беременна. Помоги ей, – просит мама.

– Ладно, хорошо.

Пребывание в доме мужа сестры мне далось нелегко, и это был, наверное, последний период, когда у нас были хоть какие-то тёплые взаимоотношения. С сестрой мы очень разные и близки никогда не были. У нас совершенно отличный друг от друга взгляд на мир и отношение к семье. Поначалу я ещё как-то пыталась с ней сблизиться, а потом поняла, что мне это и не надо вовсе. «У неё ведь богатый муж, а мы с родителями, кто? Служащие, живущие на зарплату. Ну и что, зато мы вместе и наша целостность не измеряется купюрами», – так считала я.

– Маша, почему ты злишься? – осторожно спрашиваю.

– Да свекровь эта достала. Она когда мне обещала съехать? Целый год пришлось ждать, пока ремонт в своей новой квартире сделает. Какая же она…

В ответ я могла только молчать. Я не понимала, как можно так говорить о человеке. Свёкор со свекровью приняли её у себя дома, а через два года оставили упакованную трёшку. Ребёнок весь в достатке. Работать не надо. Чего тебе не хватает? Сама же безумно хотела к своим родителям.

Как хорошо! Наконец-то дома. Последний класс, надо в университет поступать. Математику я всерьёз полюбила, а вот стихи писать продолжала уже только для себя.

– Так, может, всё-таки экономический? Съезди в Академию, посмотри. Ты после журфака где будешь работать? В газете какой-нибудь? И ничего не заработаешь. А с экономическим, может, бизнес – леди станешь? – настойчиво уговаривал папа.

«Конечно, у папы физмат БГУ, да и к тому же он кандидат наук, профессор, а тут дочка со своим журфаком. Только вот он, наверное, забыл, как с детства мечтал стать лётчиком и поступить в военное училище. И как потом бросил физику, пошёл в Академию учиться, стал военным, осуществив давнюю мечту. Правда, лётчиком он не стал по состоянию здоровья, но офицерский мундир и погоны полковника заслужил. Ну, что ж сделаешь, дочка – то я послушная. А папа, вон у меня какой! Молодчина просто и поэтому знает, как лучше», – размышляла тогда я.

В Академию на экономический поступила без особого труда, ведь я же готовилась и из книжек последние два года не вылазила. Догуливала последние деньки каникул и собиралась в новую, уже взрослую жизнь.

– Люба, мне тут предложили работу поменять. Да и армия уже не та. В Академию управления при Президенте Князев зовёт на должность директора института.

– Что? Подождите, подождите, – перебиваю папу. – В какую Академию, в мою, что ли? Да ещё и директором? Нет, я не буду там учиться, заберу документы. Все будут думать, что мне оценки просто так ставят. А как с ребятами дружить буду? Почему ты мне не сказал раньше, это нечестно? Я бы не поступала туда. Да, не ожидала, – высказала всё и расплакалась.

– Доченька, я не знал, правда, не знал. Станислав Никифорович мне только вчера об этом сказал. Мы справимся, не сомневайся, – ласково обняв, успокаивал меня отец.

Мои волнения оказались напрасны. У меня были замечательные одногруппники, и мы отлично ладили. А оценки мне никто просто так не ставил, а скорее, наоборот. Справедливый, требовательный и порой жёсткий стиль руководства моего папы не всем подчинённым нравился, что иногда отражалось и на мне. В Академии было два самых главных предмета (все студенты так шутили): английский, который был мне по душе, и физкультура. С последним вообще проблем не было, так как я играла в академической сборной команде по волейболу. А от студентов юрфака узнала, что никакую математику они не сдавали.

– Какая математика? Ты что? Я бы точно не поступила, – рассказывала мне Ирка с юридического.

– Ира, я даже приказ Министерства образования видела. Ничего не понимаю.

Потом до меня дошло, что папа с дядей Толей всё это разыграли, чтобы я математику выучила. Моему восхищению не было предела. Как тонко он меня чувствовал! Знал, что я целеустремлённая и обязательно добьюсь своей цели. «Вот будут у меня дети, тоже буду стараться их так воспитывать: незаметно для них, проявляя таланты», – думала в тот момент.

Для меня началась студенческая жизнь: новые знания, новые развлечения.

…Первый день студента, мне только исполнилось восемнадцать, мы идём в клуб, да ещё и ночной. Что такое этот клуб?

– О Господи, девочки, да это просто кошмар какой-то! Музыка грохочет, не слышно ничего, меня всю прокурили, пойдёмте отсюда, – умоляю подружек.

– Да ладно, вон конкурс будет сейчас. Посмотрим и пойдём. Иди сюда, смотри, – отвечают они, уже заведённые.

– Мама моя дорогая, так она же раздевается прямо на сцене, у всех на виду, – произношу в шоке.

– Правильно. Так это же конкурс: кто сексуальнее разденется.

– Всё, я домой.

«Это что было вообще? Мир сошёл с ума? В чём сексуальность? Раздеться перед толпой пьяных незнакомых людей. Женское тело не для посторонних глаз. Женщина должна хранить себя для своего мужчины. Быть для него всегда красивой и желанной. Я, наверное, совсем отстала от жизни. Сбереги, Боже, меня от таких мест, пожалуйста», – успокаивала я себя. Тогда я даже и представить себе не могла, что через какое-то время этот клуб покажется мне раем…

Глава пятая

Разум не для любви

Отношения между мужчиной и женщиной рождаются, растут и сохраняются только в настоящей любви и никак по-другому.

Я занималась учёбой, а о свиданиях и не думала. Расставание с Жориком оставалось глубокой раной в моей душе. А вот моя подружка так и старалась меня с кем-нибудь познакомить.

– Олька, привет. Приходи к нам. Мы день рождения празднуем у друга Игоря, – весело щебечет по телефону Светка.

– Спасибо, но мне на лекции завтра рано.

– Лекции, всё лекции. Приходи. А то я одна из девчонок. Пожалуйста, ну, пожалуйста.

– Ладно, одеваюсь.

– Какая красивая девушка! Как же зовут тебя? – сразу окружили меня парни.

– Оля, – скромно отвечаю я.

– А меня Дима. – Именно он оказался самым активным и сразу стал за мной ухаживать. Да и мне он приглянулся.

Дима в тот вечер не отпускал меня ни на шаг, очень интересовался мной и проводил домой. А на следующий день он уехал на учения на полигон (Дима учился в Военной академии). И тем не менее каждый день названивал мне.

– Что ты пацана мурыжишь, Олька? Присмотрись к нему, хороший же: учится, ухаживает за тобой, в кино тебя водит. А ты всё никак, – наседает на меня Светка.

– Ой, не знаю. Я всё Жорика не могу забыть. Как вспомню…

– Дался тебе этот Жорик. Это было сто лет назад. Вон его Оксанка шашни с другим закрутила, пока он в своём Ярославле был. Так что всё ему вернулось, – не умолкала подружка.

– Ты не понимаешь, Жорика я любила. Конечно, с Жориком уже я не буду никогда. Предатель имеет право только на прощение, но не на второй шанс. Просто я знаю, что это за чувство. Прекраснее любви нет ничего.

– Ну, и что твоя любовь? Одна вон ходишь. А я замуж скоро выйду и ребёнка рожу.

– Знаешь, Светка, а может, ты и права, и нет никакой любви вовсе. Но про Диму говорят, что он бабник. И девчонок каждую неделю меняет.

– Ну и пусть говорят. Может, и менял, а с тобой перестанет.

– Ладно, посмотрим.

Диме я понравилась. Он делал всё, чтобы покорить меня. А однажды около его подъезда я впервые увидела Диминого отца. Нам надо было передать ему какую-то вещь. И я случайно услышала их разговор:

– Что, опять новая?

– Нет, папа, единственная.

После этих слов я и открыла своё сердце Диме, и мы стали по-взрослому встречаться. Мы были красивой парой: я – высокая стройная блондинка, с длинными волосами и большими карими глазами, он курсант Военной академии, весь такой подтянутый. Дима гордился мной, да и не только моей внешностью, но и способностями, умением поддержать беседу. У нас были хорошие, стабильные отношения. Мы никогда не ругались. Он не давал мне повода для ревности, и я не сомневалась в его верности. Мне кажется, тогда во мне он нашёл то тепло, которого не хватало ему в детстве: его родители постоянно ругались, и он подобных отношений не хотел. В чём причина их постоянных скандалов, я узнаю, но только гораздо позже.