Начальник милиции - Рафаэль Дамиров

Я его перебил.

— Ой, Валёк, это мы потом обсудим. Короче… иди в кадры, а то опять закроют.

— Я пошел, — кивнул он и скрылся в кабинете Вдовиной.

А я спустился вниз. Из «аквариума» дежурки выскочил какой-то шкет. Наглый оборвыш в шортах, полинялых черных кедах и замызганной футболке. На вид лет четырнадцать или около того. Может, и больше на самом деле, что-то худоват он для своего пубертатного возраста.

— Стой! — следом за ним выскочил грузный Баночкин.

Сотрясая телесами под форменной рубашкой, он бежал. Вернее, пытался, но где вы видели бегающего бегемота? На галоп эти животные, как и Баночкин, совсем не способны. Бегать у дежурного выходило скверно. Оно и понятно, работа сидячая, дома тоже с телеком и пивком плотно дружил, судя по всему. Я бы на месте Кулебякина гонял бы вот таких подчиненных по стадиону школьному. Ну или по дворику УВД на худой конец.

Парнишка с ходу оторвался на десяток локтей от преследователя, и с каждой секундой расстояние между ними неумолимо увеличивалось. Уже почти выскочив на улицу, парень увидел мою милицейскую форму. Рубашка с погонами, галстук, фуражка. Взглядом уперся в меня и ошарашенно встал. Подумал, что я его крепить собираюсь. Но я посторонился и подмигнул, давая понять, что вовсе не враг ему. Своих не крепим. Беги, Форест, беги…

Он уловил это в моих глазах и рванул с удвоенной силой. Проскочил мимо меня и бухнулся в дверь на пружине. Та отскочила наружу, выпуская беглеца. Вот только его взгляд впечатался мне в сознание. Не сразу. Спустя долю секунды после того, как я его увидел. Как током шваркнуло, и в мозгу вскипел вопрос… Где, черт побери, я его видел⁈ Я знаю этот взгляд!..

— Морозов! — подбежал бегемот, тяжело сопя. — Это самое… Ты почему не остановил задержанного?

— А у него на лбу не написано, что он задержанный. Задержанные обычно в КПЗ чалятся, ну или хотя бы к батарее в дежурке пристегнуты.

— Да какая батарея? Он же малолетка, четырнадцать лет курвецу!

— Ну извини, Баночкин, в следующий раз задержу. А вообще ты сам виноват, медленно бегаешь. Я тут по утрам, кстати, на пробежки хожу. На школьный стадион. Если есть желание, давай со мной. Вес скинешь, и ни один малолетка от тебя не уйдет.

— Да иди ты! Мне еще бега не хватало. И так одышка. Фу-ух!

Баночкин вытер рукавом лоб и скрылся в дежурке. Плюхнулся в продавленное кресло, привычно откинулся и стал крутить диск телефона.

А мне не давала покоя одна мысль — где я видел этого пацана? Все в памяти переворошил, но не вспомнил. Можно, конечно, спросить у дежурного его имя…

Зашел я в «аквариум», а Баночкин уже кому-то докладывал по телефону:

— Смылся гаденыш… Что значит, прошляпил⁈ Я же один, без помдежа работаю. Разорваться не могу. Пока пистолет Казаряну выдавал, он момент улучил. Да, думаю, опять щипать людей будет в общественном транспорте. Там его и ловите. В смысле, опять упущу? Да я же объясняю, не могу разорваться.

Но абонент на том конце разъединил разговор.

— Тьфу ты! — в сердцах грохнул трубку Баночкин о телефонный аппарат из белой, как слоновая кость, пластмассы. И такой же крепкой, как бивень. Известно, что сколько ни грохай трубки об советские телефоны — им хоть бы хны. Говорят, советские ученые специально разработали секретный состав полимера для корпусов отечественных телефонов, чтобы любой телфонопользователь — от мелкого клерка до министра — мог не стесняясь выражать свои эмоции и сбрасывать накипевшее от разговора напряжение ударом трубкой об аппарат.

— С кем это ты ругаешься? — спросил я дежурного.

— Да Трубецкой, растуды его в качель. Представляешь? Говорит, чтобы я сам шёл ловить Серого.

— Серого⁈ — я даже присел на краешек банкетки под стенд с устройством пистолета Макарова.

— Серов Андрей, по прозвищу Серый, — скучно протянул Баночкин. — Ну тот, которого ты не остановил. Вор-карманник.

Меня как обухом по голове ударило… Я только что отпустил своего убийцу!

— Слушай, а где живет этот Серый? — сглотнул я. — Адресок есть?

— У Трубецкого спрашивай… Это самое… Мое дело маленькое — мне привели, я вызвал инспектора ПДН, пока она собиралась, шкет смылся. Все, Морозов, иди, не мешай работать.

— На ириски не налегай.

— Чего?

— Сладкое вредно, — кивнул я на пакетик с «Кис-кис» у него на столе и вышел.

А мысли крутились тёмным водоворотом. Серый… Гаденыш… Уже с малолетства по кривой дорожке идешь. Найду и прибью. Нет… Все таки он еще пацан. Я детей не трогаю. Если врага нельзя ликвидировать, значит, нужно… сделать его своим союзником. Ха!

Я же вор, в конце концов, найду общий язык с карманником. Нет… Не то… Не то я хочу с ним сотворить. Я вдруг почувствовал нестерпимое желание исправить судьбу Серого, чтобы он не превратился в такую гнусную гниду в моем времени. Задачка непростая и явно не на один день или даже месяц. Тут нужно крепко подумать. Но для сначала его надо найти. Твою дивизию, это что, придется идти на поклон к Трубецкому? В падлу мне кланяться, тут другой подход нужен.

Я немного посоображал, придумал интересный вариант и направился в кабинет уголовного розыска.

Глава 16

Я подошел к кабинету с красной табличкой на двери: «Уголовный розыск». Это который в фильмах ещё так зловеще называют — угро. Как много в этом звуке для сердца русского слилось. Как много в нем отозвалось.

Признаться, когда я начинал свою криминальную «карьеру», в те далекие времена угро (в том числе отпочковавшийся от них в девяносто третьем УБОП) были грозной боевой единицей, самой опасной из всех структур силовиков. Гроза и для положенцев, воров в законе, и для мелких жуликов и случайных залетных. Но когда милиция преобразовалась в полицию, и потом чуть позже, я заметил, как обмельчал опер. Оно и понятно, матерые оперативники, что начинали службу еще в СССР и прошли девяностые — ушли, а в системе все больше становилось представителей поколения «Z». Но не мне об этом переживать, пусть служат, как могут.

Теперь я в прошлом, и здесь среднестатистический оперативник все же более зубастый и идейный, чем современные его коллеги. Как, впрочем, и советский участковый — этот тоже сейчас, что называется, ближе к