Ложная красота - Наталья Кочетова

Мне действительно не было необходимости находиться рядом с Ваней, он отлично обойдется и без меня. Я же в это время мог бы заработать денег, а то ведь даже за квартиру платить нечем, я все, что было, выгреб и отдал брату.

Да и Андреич уже допытывался, когда я вернусь и снова заберу малышню, на которую у него не хватает времени.

Ну и конечно, Полина.

Пора было разобраться со всем и что-то решить. Мне больше не было нужно пахать и хвататься за любую работу. Я вполне мог выбрать что-то одно. Мне хватило бы и работы в такси. Так зачем же мне рвать себе душу и изводить себя, тренируя Пришельца?

Незачем. Меня держало только одно — обещание. Я обещал ей максимум. И теперь я должен был сделать выбор — сдержать слово, данное девушке или сохранить свой рассудок.

Глава 27

Полина

За эти три с лишним месяца мы проходили разные этапы. От взаимной неприязни до симпатии. За эти три с лишним месяца мы испытывали разные эмоции. Была злость и протест, был страх и беспокойство, была подавленность и беспомощность, были насмешки и ирония. Была вина, был стыд, была боль. Была уверенность, доверие, радость. Была застенчивость, смятение, неловкость, поддержка… Был интерес, радость, волнение, доверие, тепло, нежность. Было что-то очень близкое к влюбленности. У нас обоих.

Было так много всего, мы прошли через такие сложные высоковольтные эмоции, от полного недоверия к теплой привязанности. Но такого, как сегодня мы еще не проходили, и я всю тренировку невольно возвращалась к мысли, что уж лучше бы злость. Лучше бы он насмехался надо мной, злился и раздражался, лучше бы я боялась и тревожилась. Лучше уж совсем ничего, полное безразличие, чем та холодная демонстративная отстраненность, за которой мы оба неумело прятали взаимную обиду.

Со стороны, должно быть, это выглядело смешно и нелепо: два небезразличных друг другу человека с непримиримым видом замалчивающие свои упреки и претензии, далающие вид, что поглощены занятием, но то и дело тайком бросающие друг на друга косые взгляды.

Наверное нам достаточно было просто поговорить, но никто из нас не желал делать первого шага. Я боялась, мне казалось, что Игнат резко охладел ко мне. Он избегал смотреть на меня, избегал прикосновений, сухо отдавал указания, не заботясь о правильности их исполнения. Я боялась, что стала ему безразлична, и потому не решалась начать разговор. А Игнат… да черт его знает, что он себе там надумал. Возможно, его и правда больше не заботило то, что между нами происходило.

— На сегодня все. — Глядя куда-то перед собой, бросил Игнат, стоя ко мне полубоком, сунув руки в карманы с нарочито расслабленным видом.

— Как? — Опешила я, поднимаясь с пола и отряхивая руки. — Еще же только… — Я бросила взгляд на часы, но не успела продолжить.

— На сегодня хватит. — Игнат нехотя повернулся и взглянул мне в глаза. Окинул меня хмурым взглядом исподлобья, развернулся и направился к своей сумке, не удосужившись объяснить.

Я так и застыла с открытым ртом, глядя на его перемещения по залу, когда он начал собирать инвентарь. Нет, это уже никуда не годится. Мало того что я потеряла по его прихоти пять недель жизни впустую, теперь он еще и урезает время тренировки. Да что он о себе возомнил? Он не имеет права принимать такие решения вразрез с нашими изначальными договоренностями. Он не имеет права так поступать со мной!

Раздуваясь от возмущения, я твердой походкой направилась к Игнату. Он наклонился, чтобы сложить в сумку гантели, и я, нависнув над ним, уперев руки в бока, высоким голосом выдала:

— Почему?

Игнат медленно поднял на меня глаза, затем также медленно поднялся, и теперь он, нависая надо мной, окинув меня равнодушным взглядом, недовольно ответил:

— Что тебе непонятно? — Я чуть не задохнулась от возмущения от его тона, а он продолжил, обращаясь ко мне как к глупому ребенку. — Почему мы закончили раньше? По-моему, очевидно: ты давно не занималась, к тому же после травмы, резкие ударные и длительные тренировки тебе только навредят. Ты хочешь себе навредить?

Он вопросительно приподнял бровь, будто с насмешкой ожидая ответа, и я не стала отвечать, подыгрывая его глупому издевательскому поведению. С достоинством выдержала его взгляд, стараясь не выдавать своей злости и обиды, хотя внутри все буквально клокотало, хотелось и заорать, и расплакаться одновременно. Я резко развернулась на пятках, и, подхватив сумку, быстро пошла на выход. В коридоре, достав из шкафчика одежду, переоделась, надела куртку, ботинки, и, закрывая, так шандарахнула дверцей, что Игнат наверняка услышал. А ну и пусть, пусть знает, что я злюсь, пусть понимает, что я не согласна с ним, и поддалась его решению только сегодня, и только потому что сегодня я слишком злюсь, обижена и вообще плохо себя контролирую, чтобы достойно аргументировано спорить.

Расправив плечи, быстрой пружинистой походкой, выдающей мое напряжение, отправилась к выходу. Вышла на улицу, вдохнула морозный воздух, медленно выдохнула горячий пар. И только сделала несколько шагов, как сзади меня окликнул чей-то голос.

— Полина, постой.

Я обернулась и застыла на месте. Странно, но я не испугалась, и даже не удивилась, а ведь было чему — ко мне быстрыми шагами приближался Сергей. И он звал меня по имени. С чего бы такой прогресс? Неужели любимая вправила мозги? Я развернулась всем корпусом, закинула спортивную сумку на плечо и, окинув взглядом приближающегося парня, в ожидании уставилась на него. Вид у него был взволнованный и суетной. Но и это меня не напугало и не насторожило. Видимо я так погрязла в своих бурных эмоциях, связанных с Игнатом, что напрочь забыла, что на самом деле меня должно волновать.

Сергей подошел почти вплотную, но не спешил говорить. Стоял, мялся на месте, и то отводил взгляд, то снова переводил глаза на меня, но смотрел так, будто ему стыдно или тяжело на меня смотреть.

— Что? — Не выдержала я. Я начинала замерзать, и мне надоедало это таинственное молчание. — Тебя снова Рита прислала? — Раздраженно спросила я, не скрывая насмешки в своем тоне. Ужас. Этот Игнат дурно на меня влияет. Я слишком быстро переняла его дурацкую манеру общения.

— Нет. Нет. — Негромко ответил Сергей, пряча руки в карманы, так, будто он еще полвечера собрался тут стоять.

— А что тогда? — С нетерпением и недовольством спросила я,