Джейн Остен и ее современницы - Екатерина Коути

В конце концов, лорд Нельсон облек воздушные замки в материальную форму. В живописном Суррее он приобрел поместье Мертон-Плейс. Гамильтоны со вкусом обставили уютный особняк, причем сэр Уильям старался больше других – уж очень он любил красивые вещи. А когда поместье было полностью готово, туда переехали Горацио и Эмма, а старенький лорд Гамильтон заезжал к ним погостить и с удовольствием рыбачил вместе с адмиралом. Понемногу трескался лед, сковавший отношения Горацио с родней после того, как в семействе узнали о его связи «с этой женщиной». Опасливо озираясь, в Мертон пожаловали сестры Горацио, а затем и сам преподобный Эдмунд Нельсон. В свое время встав на сторону Фанни, он перестал общаться с сыном, однако атмосфера в поместье произвела на него впечатление самое благоприятное. Особенно радовало его то, что Горацио и Эмма неукоснительно посещали церковь (надо ведь подавать прихожанам хороший пример!). Вряд ли священник до конца простил сына, но, по крайней мере, больше на него не гневался.

В Мертоне Нельсон отдыхал после морских походов, любил полежать в гамаке в саду, пока Эмма читала ему вслух. Впрочем, Эмма быстро уставала от спокойной сельской жизни, и тогда Горацио вез ее развлекаться – в Лондон или на какой-нибудь из морских курортов, где героя и его любовницу встречали с неизменным восторгом. Когда же приходил срок очередной разлуки, Нельсон писал Эмме так же регулярно, как в первые годы их любви. «Одна мысль о тебе бросает меня в дрожь и погружает в пламя. Вся моя любовь и все желания принадлежат тебе, и если какая-либо нагая женщина приблизится ко мне, даже если я в этот момент далек от мыслей о тебе, то клянусь, что не дотронусь до нее даже пальцем, – заявлял он Эмме. – Я так люблю тебя, что меня можно безбоязненно оставить в темной комнате с пятью десятками обнаженных девиц».

В его каюте всегда висел портрет Эммы.

6 апреля 1803 года любовный треугольник прекратил свое существование. После продолжительной болезни скончался лорд Гамильтон, и Эмма, дежурившая у его постели, записала в своем дневнике: «В 10 часов 10 минут мой верный сэр Уильям навсегда покинул меня. Какое горе для покинутой Эммы!» Не меньше огорчало ее и финансовое положение. Сэр Уильям обеспечил Эмму годовыми выплатами в размере 800 фунтов, однако все его состояние перешло в руки Чарльза Гревилла – наконец-то тот дождался богатства, которое вожделел годами! Для Эммы это означало, что она не получит даже пенни сверх положенного. Прижимистость Гревилла была ей хорошо известна. Впрочем, ее адмирал не жалел на нее денег.

Желая угодить Нельсону, она забрала у кормилицы Горацию, тем более что из вопящего младенца та уже прекратилась в послушную маленькую мисс. С ней можно было играть, ее можно было наряжать в красивые платьица, да и на люди с прелестной девочкой показаться было не стыдно. Нельсон удочерил Горацию как сироту, Эмма же стала ее официальной опекуншей. Девочка звала ее «миледи».

Казалось, мечты Горацио Нельсона начинают сбываться. Скоро он увезет Эмму и дочь в Италию, где никто не будет поджимать губы, увидев их втроем. Совсем скоро – как только наступит мир… Но вот только впереди его ждал Трафальгар.

Победа над франко-испанским флотом в Трафальгарском сражении 21 октября 1805 года стоила Нельсону жизни. Когда он прохаживался по палубе, беседуя со своим помощником, капитаном Томасом Гарди, стрелок с французского корабля заприметил адмирала. Трудно было его не разглядеть – на Нельсоне был мундир, украшенный орденами. Пуля пробила левое плечо адмирала, и он рухнул на палубу. «Со мной все кончено», – прошептал он подбежавшему Гарди. Уже в своей каюте он добавил: «Завещаю леди Гамильтон и мою приемную дочь Горацию в наследство моей стране». Агония длилась долго, и Нельсон, едва шевеля губами, все повторял имя леди Гамильтон, умоляя о ней позаботиться. Он то говорил с надеждой «Если останусь жив, встану на якорь», то добавлял «Не бросайте мое тело за борт», а уже за минуты перед смертью обратился к помощнику со странной просьбой: «Поцелуй меня, Гарди». Суровый морской волк приложился к его щеке и лбу. Впрочем, на радость патриотам, лорд Нельсон все же добавил «Слава Богу, я выполнил свой долг». Именно эти слова на страницах отечественной истории страна поставила рядом с именем адмирала Нельсона.

В своем последнем письме, начатом еще перед битвой, он обращался к Эмме: «Я приложу все силы к тому, чтобы мое имя осталось дорогим для вас обеих, так как обеих вас я люблю больше собственной жизни. И как теперь мои последние строчки, которые я пишу перед сражением, обращены к тебе, так и я надеюсь на Бога, что останусь жив и закончу свое письмо после битвы. Пусть благословит тебя небо: об этом молит твой Нельсон». Письмо это передали леди Гамильтон, и она приписала на оставшемся свободным месте: «О славный и счастливый Нельсон! О бедная, бедная Эмма!»

Вопреки последней воле адмирала, страна не позаботилась о леди Гамильтон. В адмиралтействе о ней и слышать не желали. Много лет она безуспешно добивалась пенсии, положенной вдовам адмиралов, но увы – флотские чины не признавали такой статус, как «жена моего сердца».

Со смертью Горацио из жизни Эммы ушло все волшебство, волшебство любви. Это только в сказках героини живут долго и счастливо. В обычной жизни они живут просто долго.

У Эммы хватало средств, чтобы вести тихое безбедное существование, но она не умела жить тихо, и оправившись от горя, принялась устраивать балы и приемы, все еще пытаясь завоевать признание высшего света. Результатом стало разорение. Мертон-Плейс был продан за долги, и Эмма с Горацией переехали на съемную квартиру. Там продолжались кутежи. Вино лилось рекой…

Тюрьма Кингс-Бенч

В конце концов леди Гамильтон, вдова дипломата, возлюбленная национального героя, оказалась в долговой тюрьме Кингс-Бенч. С собой в тюрьму Эмма захватила и дочь, с которой уже не расставалась, памятуя о данном Горацио обещании заботиться о девочке. Трудно судить, имела ли она моральное право удерживать дочь в таких условиях. Хотя долговая тюрьма напоминала скорее многоквартирный дом, нежели подземелье, и узникам разрешалось принимать гостей, место это было унылое и для ребенка не подходящее. Но Эмма, возможно, рассчитывала, что судьба Горации привлечет чье-нибудь внимание. Эмоциональный шантаж удался. Знакомые частично уплатили долги Эммы, однако, выйдя на свободу, она опять принялась за старое.

Летом 1814 года вместе с Горацией Эмма решилась бежать во Францию, страну, которую когда-то ненавидела. Однако на презренных берегах до нее не могли добраться кредиторы. Точно так же поступали многие англичане, в их числе и актриса Дора Джоржан. Как и в случае Доры, для Эммы эта поездка закончилась печально. Поселившись с дочерью на ферме в предместьях Кале, леди Гамильтон пыталась встать на ноги, но все время поскальзывалась. У нее не хватало сил, чтобы начинать сначала. Да и что это была бы за жизнь после ослепительных балов Неаполя, после тихого, пронизанного нежностью уюта Мертона? И вино во Франции было таким заманчиво дешевым…