Я держу тебя - Стейси Уильямс

ждать этого, сэр, — он отдает честь, и, несмотря на мою попытку сохранить серьезное выражение лица, чтобы показать своё крайнее раздражение, я чувствую, как уголок моего рта приподнимается.

Я опускаю его на пол, и он, смеясь, выбегает из комнаты. Я откидываюсь на спинку стула, пока Мэгги, ухмыляясь, держит свой вкусный теплый кофе.

— Что? Не думай, что тебе удалось сорваться с крючка. Я думал, мы в одной команде.

Она ставит передо мной чашку свежего кофе.

— Это его радует, и я не собираюсь лопать этот пузырь, — она улыбается. — Он будет ждать, ты знаешь? Когда ты нанесешь ответный удар.

— Хммм.

— Я с нетерпением жду, что ты придумаешь, Гризли.

Входит Лив, спотыкаясь, забирается ко мне на колени и прижимается к моей груди. Понятия не имею, что эта маленькая девочка нашла во мне. Никогда и за миллион лет я не признаюсь, как сильно мне нравится наш маленький утренний ритуал, но он мне нравится.

Соглашаясь на это, я знал, что хочу помочь, но я не ожидал, что мне понравится проводить время с каждым из этих детей.

Ботаническая сторона Гаррета совпадает с той, которую я скрываю от мира. Большинство людей просто считают меня тупым футболистом. Тедди и его озорство — это проблеск счастья и радости, которых я не знал раньше. Я получаю возможность делать всё то, о чем никогда бы не мечтал в детстве, и то, как Мэгги позволяет мне это и поощряет, заставляет меня хотеть участвовать в этом ещё больше. Даже мы с Хэнком, кажется, понимаем тихое присутствие друг друга. И что ж, Лив, она обвела меня вокруг пальца с самого первого дня.

И что бы ни происходило между нами с Мэгги — это нервирует. После вчерашней игры Хэнка всё вдруг стало казаться реальным. Я сказал этому придурку, что она моя жена. Я сказал это… вслух. Я заявил, что она моя, но это не так. Мы связаны контрактом… На данный момент, и это всё.

Затем, когда я понял, как долго она проехала без замены масла, я разозлился. Тогда я разозлился из — за того, что разозлился. Я НЕ хочу беспокоиться об этих вещах, но, в итоге, я поменял ей масло, потому что мне было невыносимо думать о том, что она застрянет где — нибудь на обочине дороги.

Мэгги. Она единственная, кто меня беспокоит. Сохранять дистанцию с каждым днем становится всё сложнее, и никакая часть меня не хочет признавать это или даже осознавать. Я хочу идти по этому пути неосознанно. Мне нужна амнезия, но только когда дело касается Мэгги.

Я не хочу вспоминать, как хорошо от неё пахнет или как она выглядит утром, особенно завернутая в полотенце. Я не хочу слышать, как она смеется или дразнит меня со всем этим пылом и нахальством. Я хочу забыть, как выглядят её голубые глаза, когда я знаю, что за ними скрывается нечто большее, что имеет отношение ко мне.

Я хочу проснуться и избавиться от всех этих чувств, вместо того, чтобы они давили на меня, как будто я имею хоть какое — то представление о том, что мне с ними делать, кроме как бежать от них со всех ног. А с разбитым коленом это получается не очень хорошо.

Я был в порядке, отступал и держал дистанцию. Я держался стойко, пока мы не уселись у камина, вспоминая наше прошлое. Когда она рассказывала мне о своём пребывании в Нью — Йорке и о том, как она потеряла себя, я мог слышать опустошение и боль, через которые ей пришлось пройти. Я знаю, что в этой истории есть что — то ещё, и, может быть, со временем она расскажет мне остальное.

Но в тот момент у камина, когда она протянула руку и заявила, что откроет для меня банку "whoop — ass", я почувствовал, как какая — то сила тянет меня. Мне так сильно захотелось поцеловать её, прямо там. После нашего поцелуя в здании суда я лишь слегка задавался вопросом, каково это — поцеловать её по — настоящему, но в тот момент это желание превратилось в потребность. Мне нужно было поцеловать её и точно узнать, на что похож настоящий, глубокий, отчаянный поцелуй с Мэгги.

У этой женщины есть способ проникнуть во все мои закрытые места, лишить меня спокойствия и безопасности и взбудоражить до чертиков. Мне трудно находиться рядом с ней, потому что я не знаю, когда и как она разрушит ещё один кусок моих стен, которые были построены и укреплены давным — давно. Я как айсберг. Мэгги — это солнце, подобравшееся слишком близко, расплавляющее слой за слоем.

— Пока, Шейн, — я слышу своё имя и вскакиваю. Входная дверь со щелчком закрывается, и Мэгги возвращается.

— Привет, красотка. Не хочешь одеться до прихода Гвен? — спрашивает она Лив, которая так и не пошевелилась с тех пор, как она забралась на меня.

Лив не двигается, но зарывается ещё глубже, как будто пытается спрятаться.

— Нет, Шейн — и теплый, — мне хочется улыбнуться, потому что Мэгги, сама того не подозревая, сказала нечто подобное, когда я пытался разбудить её этим утром.

— Гвен будет здесь с минуты на минуту, — говорит Мэгги, когда открывается и снова закрывается входная дверь. — А вот и ангел.

Входит пожилая женщина, похожая на бабушку, которой у меня никогда не было. Однажды утром, когда я впервые встретил Гвен, она подошла прямо ко мне и обняла так, как, я представлял, обняла бы одного из своих собственных детей. Было тепло, крепко и лишь немного неудобно.

— Ну, доброе утро, — она лучезарно улыбается, подходит, чтобы обнять Мэгги, а затем поворачивается ко мне. — Прекрасный принц.

— Меня никогда так не называли, — говорю я, и она смеется.

— Что ж, дорогой, позволь мне быть первой, — она подмигивает. — Я вижу, сегодня утром ты снова поймал принцессу.

Я чувствую, как Лив выглядывает из — под моих рук и хихикает.

Гвен поворачивается к Мэгги.

— Хорошо, любимая. Что тебе нужно сегодня?

— У меня всё подготовила к ужину. Не могла бы ты начать готовить после обеда? Мне нужно помочь танцевальной команде, так что сегодня я вернусь немного позже.

— Хорошо. Я подумала, что мы с Лив можем испечь печенье.

— Ура! — ликует Лив. — А мы можем приготовить сникердудл?

— Конечно. Давай оденем тебя и позволим Шейну начать свой день. У нас сегодня много игр и чтения, — Лив на долгую секунду крепко обнимает меня, как Мэгги, как будто она каким