Грушенька и сын шейха - Зинаида Хаустова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Князев, ты совсем идиот, что ты делаешь? А если бы я плавать не умела?
— Я просто тебя вымыл, и я бы тебя спас, — затыкаю ей рот языком и не отпускаю, пока не отвечает на поцелуй.
— Платье теперь можно выкинуть, наверное, — громко вздыхает Груша.
— Я куплю тебе новое, — стягиваю с себя мокрую футболку и тщательно стираю с лица девушки поплывший грим. Ракитина темными глазами рассматривает мой торс, трогает пальчиками и прижимается всем телом. С ума схожу от столь близкого контакта. Снова за шею притягиваю к себе и впиваюсь в губы.
Сплетаемся друг с другом в каком-то новом безумии. Надо остановиться, пока это еще возможно.
— Пошли танцевать, — предлагаю я, отдирая Грушу от себя.
В следующем кадре мы уже в пене по пояс страстно танцуем под хит сезона Гангман Стайл. На экране отплясывает пассионарный упитанный кореец PSY. Груша смеется и смотрит на меня большими пьяными зрачками. Мы весёлые и раскованные.
Глава 46. Девственность 2
Аграфена
Просыпаюсь от настойчивого стука дятла по темечку. Кое-как продираю глаза. Видимо, я попала в сказку, потому что рядом спит мой желанный принц. Выбираюсь из его объятий и падаю рядом на спину.
Почему же так плохо? Как мы вообще сюда попали?
Я в футболке Глеба. Надеюсь, с моим новым платьем все в порядке?
Последний кадр, который помню, как мы танцевали в белой пене. Холодный шелк мокрого платья, приятно охлаждающий разгоряченное тело. Глеб с голым торсом, обнимающий меня со спины в танце. Руки, легко скользящие по телу в мыльных пузырьках. Страсть сублимируемая в рейв под открытым небом.
Почему только за каждый полет приходится расплачиваться?
— Мышка, как ты себя чувствуешь? — проснувшийся Князев накрывает меня собой и целует в губы.
— Прекрати, — громко протестую, — я не чистила зубы.
— Как-нибудь переживу, — Глеб снова меня целует, — так как ты?
— Голова болит и вообще мутит, — жалуюсь я, — хорошо, что на работу не надо.
— А здесь болит? — Князев накрывает ладонью мою промежность.
Меня пронзает холодной волной священного ужаса. Закрываю лицо ладонями и стону в голос.
— Что случилось, Груша? Какие-то проблемы? — в голосе Глеба сквозит тревога.
— Только не говори мне, что мы вчера это сделали, — перехожу я на фальцет.
— Что, мышка, совсем ничего не помнишь? — Князев отрывает мои ладони от лица. Смотрит на меня неверяще, — что, правда, совсем ничего?
— Это не смешно, — рычу я.
Глеб падает на спину, сгребает меня к себе на грудь и посмеивается.
— Не переживай, мышка. Не помнишь и хорошо. Зачем вообще такое помнить? Секс не должен быть болезненным. Даже в первый раз. Если бы я был женщиной, то сейчас бы завидывал тебе.
— Только ты не женщина, поэтому и не способен понять. Это же одно из ключевых воспоминаний. Поэтому девочки и любят все эти свечи и лепестки роз.
— Ха-ха. Я хотел вчера снять номер для молодоженов, чтобы были эти твои свечи и прочая ерундистика. Но ты устроила истерику, что не проститутка и не будешь заниматься этим в отеле. Спасибо тебе за это, мышка. Если бы я снял отель, а ты бы ничего не помнила, обломно было бы уже мне.
— Чувствую себя так, будто у меня что-то ампутировали, — жалуюсь я, — что-то очень важное.
— Не драматизируй, Груша. Ничего страшного не случилось. Просто второй раз будет у тебя как первый, только гораздо приятнее. И вообще, не зацикливайся на мнимой важности. В южноамериканских культурах девочек лишают девственности повитухи после рождения. Никто по этому поводу не парится. В средневековой Европе дефролацией подданных занимались местные феодалы. Тоже так себе воспоминания. У тебя же вообще все замечательно. Тебе, в общем, все понравилось. Это все, что тебе нужно знать.
Князев чмокает меня в лоб и снимает со своей груди. Изчезает в недрах квартиры. Кое-как сползаю с кровати и иду в туалет. Чищу зубы пальцем и размышляю, стоит ли мне принести сюда щетку, или это будет расценено, как покушение на личное пространство?
Снимаю футболку. Осматриваю свои бедра, которые слегка в крови. Забираюсь в душевую кабину и включаю массажный режим. Стою, ни о чем не думая. Просто наслаждаюсь напором воды. Когда становится немного легче, пытаюсь определиться, чувствую я себя женщиной или нет?
Говорят, что дамы, которым делали кесарево сечение, не сразу ощущают себя матерями, потому что им вводили наркоз. Следовательно, если я ничего не помню, то и не сразу должна почувствовать изменения?
Но на самом деле все не так. Я чувствую себя женщиной с того самого раза, когда Глеб отказался со мной спать. Для меня тогда был самый настоящий секс, даже если кто-то считает, что это не так. Может Князев и прав, зачем мне помнить вчерашнюю ночь, если первый раз у нас случился раньше?
Выхожу и сразу натыкаюсь на Глеба. Он держит в руках стакан с водой и таблетки.
— Что это? — интересуюсь я.
— Абсорбент и от головы. Выпей и поспи еще, — командует Князев.
Мне так нравится предложение, что и не думаю возражать. Послушно глотаю колеса и устраиваюсь в кроватке.
Мне снится, что я французская крестьянка, которая в свадебном платье пришла к своему сеньору. Я должна отдать ему свою девственность в соответствии с обычаем права первой ночи. Я смотрю в пол и боюсь взглянуть на него. Мужчина отрывается от изучения какого-то документа, подходит ко мне и поднимает лицо за подбородок. Я понимаю, что это Глеб, а он порочно целует меня и начинает расшнуровывать платье.
Глава 47. Бари
Бари
Курим кальян на мужской половине в доме у первой жены Валида. Снова резкая смена миров. В воздухе запах кальяна смешивается с ароматом бахура в замысловатый микс. Странное чувство, когда не знаешь, какой из миров тебе нравится больше. Тот в котором царит свобода нравов или упорядоченный традиционный дух Аравии.
Валид просматривает на маке мои фотки с Олимпиады.
— Жаль, что ты не смог со мной поехать, — в очередной раз замечаю я.
— Ты же знаешь, Фатьма может родить со дня на день. Если бы это произошло в мое отсутствие, потом годами бы припоминалось.
— Вообще, Олимпиада это круто, — делюсь я впечатлениями, — Лондон бурлит от вавилонского столпотворения. На улицах царит атмосфера праздника.
— А это кто? — Валид разворачивает ко мне мак экраном и показывает фотографию с Кейт.
— Просто англичанка, встретились на стадионе, — пожимаю я плечом.
