Проигранное желание - Кэтрин Болфинч
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Правда, если бы я знал, что увижу то, что она в порядке так, то лучше бы этого не происходило. Я встретил ее в коридоре, возле кабинета отца. В руках Изи держала лист, вырванный из моего рабочего блокнота — а их я видел каждый день, поэтому мог понять, что это именно он. Копна обычно торчащих в хаосе волос оказалась прибрана в низкий хвост, глаза покраснели и слезились, отчего я чувствовал себя просто настоящим козлом. И когда взгляд опустился на черное платье, то самое платье, то ощущение самого себя просто отъявленным говнюком стало еще острее. Да и, если честно, она не выглядела так, будто в порядке.
Я даже не поздоровался, просто прошел мимо, будто ничего такого в этом и нет. Да, на ее месте я бы хорошенечко съездил себе по лицу. Но вместо этого почти половину лекции я проторчал на улице, пуская дым в воздух и наблюдая за тем, как она в компании подруг уходила. И правильно. Я бы тоже отсюда свалил, но, увы, когда сигарета дотлела в пальцах, мне пришлось вернуться и еще половину дня рассказывать что-то о литературе.
Милли вела себя непривычно тихо. Точнее, не вела себя никак. Она больше не поднимала эту тему, здоровалась, бросала несколько фраз на тему работы, а потом с пожеланием хорошего дня уходила. Кажется, женщина была слишком счастлива, чтобы думать о чем-то, кроме мужчины, который каждый вечер забирал ее с работы. И, честно сказать, я был рад, что Милли наконец-то счастлива.
Милли Монро — сложный, немного истеричный, непонятный и странный человек, редко когда понимала, входила в положение, зато часто требовала. Я знал, что она до ужаса боится одиночества, боится никогда не встретить человека, который будет смотреть на нее в восхищении, с любовью. Как-то раз Милли призналась мне, что думает, что не умеет любить, не умеет испытывать это чувство и это ее тоже пугало. И вот сейчас, смотря на то, что она наконец-то перестала пытаться вернуться ко мне, как из ее глаз пропала постоянная немая просьба и поиск самоутверждения, мне даже было радостно. Хоть Милли и была непроходимой стервой, она заслуживала счастья. Мы все его заслуживали. Но не у всех получалось.
А за день до Рождества, выезжая на работу уже ближе к обеду, во дворе дома я встретил подруг Изабеллы. С пакетом из магазина, красноречиво гремящего бутылками, девушки прошли мимо, кивнув в знак приветствия. Что ж, видимо, их сегодня можно было не ждать. Радовало, что рядом с Изи был кто-то близкий. И успокаивало, что она в порядке. По крайней мере, будет.
Глава 23
Этим утром я чувствовала себя еще хуже, чем в день, когда решила остаться дома. Такое ощущение, что все эмоции нахлынули разом, сбив с ног, словно ураганный ветер, сносящий целые города. И если вот так просто рушились дома, складываясь пополам, будто карточные, то как могла устоять я — маленький, хрупкий человек, которого могла убить и сосулька, упавшая с крыши?
Наверное, не могла. Поэтому сновазакрылась в квартире, пытаясь набраться сил, чтобы пережить завтрашний день в гостях у родителей. Это даже звучало странно. “В гостях у родителей”, дом перестал быть домом, комната перестала быть твоей, оставшись лишь символом чего-то прошлого, незабываемого и бесконечно теплого.
Рождество подкралось как-то неожиданно и быстро. Под конец года время всегда текло слишком быстро, словно поток горной реки после дождя, а люди просто балансировали на волнах, подпрыгивая на камнях и пытаясь успеть закончить все, что не хотелось оставлять на выходные.
Уже завтра ожидался праздник, но настроения не было. Как и ощущения волшебства и ожидания рождественского чуда, которое преследовало все двадцать два года до этого. Словно все вмиг потеряло искры, став обычным днем, в котором не было ничего привлекательного и особенного. И это, конечно, не из-за Ротчестера. Это чувствовалось на каком-то другом уровне, будто я превратилась в скучного взрослого, у которого вся жизнь серая, как вечно дождливый день. И если кто-то в дожде видит что-то прекрасное и очищающее, то скучный взрослый видит лишь грязь, пачкающую ботинки и брюки, слякоть, сырость, испорченную прическу и потекший макияж. Может быть, настроение просто слишком упало, и поэтому я так думала. Может быть, эти мысли пройдут, смоются горячим душем, запьются кофе, засыпятся новым слоем снега, которого даже не предвиделось — за окном стояла солнечная погода, отчего снег поблескивал, слепя глаза.
Этим утром я написала девочкам, что снова останусь дома. А в ответ мне пришло, что они уже это давно поняли и скоро заявятся в гости. Это и радовало, и огорчало. С одной стороны хотелось побыть в одиночестве, а с другой не нужно было отдаляться от людей.
Когда раздался настойчивый стук в дверь и из подъезда послышался громкий смех, я почти подскочила с дивана, отвлекаясь от разглядывания города, виднеющегося из окна. Улыбка сама по себе нарисовалась на лице, словно вторя настроению подруг, будто радость могла передаваться воздушно-капельным путем, а ведь я их еще даже не увидела.
Я открыла дверь, подруги буквально ввалились в квартиру, едва не сбив меня с ног, а потом заключая в кокон холодных объятий.
— Вы что, уже выпили? — спросила я, рассматривая их слишком веселые физиономии. Девочки переглянулись, а затем расхохотались, так и оставляя меня в недоумении и ожидании, пока запал этого почти истерического смеха закончится.
— Не поверишь, кого мы сейчас встретили во дворе, — прощебетала Лиз, стягивая куртку и ботинки. Я замерла, как раз таки и поверив, и поняв без слов. И почему даже сейчас обязательно нужно было появиться ему?!
— Да, — подтвердила Кэсс, — ты знала, что живешь в одном дворе с мистером Ротчестером? — спросила она, остановив на мне взгляд. Я скупо кивнула и, забрав пакет из рук девушки, двинулась в сторону кухни, зная, что они пойдут следом.
— Мне кажется, он понял, что нас сегодня можно не ждать, — хихикнула Лиз, а я буквально представила его саркастичные замечания по этому поводу, которые я вряд ли услышу. Стало так горько, будто из жизни убрали какой-то важный, нужный кусок, заменив его пустотой. Я убрала две бутылки белого вина
