Моя жизнь. От зависимости к свободе - Нурсултан Абишевич Назарбаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Решив положить конец этому давнему скрытому обману и тем самым сделать доброе дело для страны, я поднял эту проблему перед Бюро, внес предложение провести ревизию всего скота республики. Первоначально оно не получило поддержки, поэтому сделал повторное письменное предложение. Но вот парадокс: на выяснение сути вопроса был наложен категорический запрет. Не разрешалось никаких действий, способных опровергнуть официальные сведения о положении в республике, направляемые в Москву. Но мы с помощью Комитета народного контроля все равно тайно провели эту работу и вскрыли очень много неприглядных вещей. Была заменена почти половина директоров совхозов, председателей колхозов, причем каждый третий из них был снят за халатное отношение к исполнению своих обязанностей. Накануне очередного Пленума Центрального комитета я получил согласие выступить перед первыми секретарями обкомов и председателями облисполкомов. И выложил все. Первый секретарь Д. А. Кунаев, который вел это заседание, ничего не сказал, ограничился лишь репликой: «Информация принята к сведению. Приглашенные товарищи могут быть свободны». Я не ожидал этого. Верил, что все приведенные сведения будут обсуждены и будут сделаны соответствующие выводы, а лица, допустившие такие из ряда вон выходящие случаи, наказаны.
После совещания Кунаев оставил меня одного и сказал следующее: «Наша республика на хорошем счету у Москвы. По итогам пятилетки мы завоевали Красное знамя Центрального комитета и Совета Министров. А то, о чем ты сегодня рассказал, какой авторитет нам прибавит? Или ты против республики?» Я ответил, что у меня вовсе не было такой мысли, да и не может быть, наоборот, я сделал это ради того, чтобы поправить нашу экономику. «Ты оставь это», – сказал «первый».
Теперь, видимо, настал момент рассказать о моих взаимоотношениях с Кунаевым.
Отношения с Кунаевым: сложности и их преодоление
«В истории казахского народа было немало выдающихся людей, которым приходилось нести тяжелую ношу, взваленную на их плечи самой эпохой. Человеком такой судьбы был видный государственный и общественный деятель Динмухамед Ахмедович Кунаев», – так я начал свой доклад на торжественном собрании в Театре оперы и балета имени Абая, посвященном 100-летию Д. А. Кунаева. Да, Динмухамед Ахмедович – влиятельнейшая фигура в нашей истории до обретения независимости.
Не понимая сложность эпохи, в которой он жил, невозможно с полной объективностью оценить его заслуги перед страной. Будучи сыном своего времени во всей совокупности его преимуществ и недостатков, Кунаев остался в тисках централизованной системы и не смог проводить самостоятельную политику. Это было закономерно. В том и драматическая противоречивость личной судьбы Кунаева. Но и находясь в этом жестком кругу, Динмухамед Ахмедович сделал для республики все, что мог. Уже за это наш народ питает к нему огромное уважение. Знаем, как он по мере возможности боролся за территориальную целостность республики. Например, выступил против предложения Хрущёва, который считал уместным, чтобы нефть Мангышлака осваивали туркмены, имеющие в этом деле большой опыт. И в конце концов отстоял свою позицию. Затем он также не согласился с Хрущёвым о необходимости передачи хлопковых районов Южного Казахстана Узбекистану, располагающему мастерами возделывания этой культуры, и за это был снят с поста руководителя республики, а вернулся на свое место только после прихода к власти Брежнева.
В смутную пору перестройки и в начальные годы независимости многим прежним руководителям ряда республик давали другую оценку, в некоторых местах даже сносили их памятники. Как это бывало и раньше. Новое руководство подбирает новых подчиненных, а на старых валит все недостатки. Дошло до того, что в отдельных странах выкапывали останки таких деятелей. Страна казахов не поддалась этому поветрию. Этого не допускал и я. Однако полагаю, что мое уважение к Кунаеву не может служить основанием того, чтобы я видел только светлые стороны этого человека, а на темные закрывал глаза.
С Кунаевым я близко познакомился в 1977 году. В один свой приезд в Караганду Динмухамед Ахмедович тепло побеседовал со мной и обратил внимание на то, что мы оба вышли из большой производственной среды, по специальности являемся металлургами, работали в Центральном Казахстане. Но это была лишь одна сторона вопроса, причем не главная. Вторая и основная причина, считаю, заключалась в том, что для республиканского руководства нужен был кадр, прошедший горнило промышленности, несколько ступеней партийной работы, верный во всех отношениях. Да, я с юных лет стал знатным металлургом, был признанным комсомольским вожаком, обо мне немало писали в средствах массовой информации. Ничем себя не скомпрометировал. Если в жизни допустишь серьезную ошибку, то партия не прощала этого и путь к карьерному росту закрывался. Видимо, учитывалось и это. К тому же меня с симпатией воспринимала Москва. Кунаев наверняка не забыл телефонный звонок Суслова с теплым отзывом в мой адрес после моего доклада на секретариате Центрального комитета КПСС. А значит, было весьма уместным, если на рассмотрение Суслова будет представлена кандидатура человека, которого тот знает лично. В то время, если кандидатуру не поддержит Москва, это считалось большим минусом для республиканского руководства, его вопиющей ошибкой в кадровой политике. Повторяю, если других отраслевых секретарей республиканских центральных комитетов утверждали быстро, без проволочек, то вопрос о должности секретаря, отвечающего за отрасль, производящую стратегически важное для страны сырье, являлся нерушимой прерогативой Москвы.
Конечно, на должность секретаря Карагандинского обкома партии, секретаря Центрального комитета, главы правительства – на все эти посты мою кандидатуру выдвигал Кунаев. Об этом он писал в своих
