Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой - Алена Бессонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Зачем? — более настойчиво переспросила Ольга. — Зачем кому-то надо выходить неопознанным?
Исайчев откинулся на спинку стула, сказал с раздражением:
— Оль, не тупи! Если есть сомнения, надо их прояснить — это первое. Второе — в театре не работают закоренелые преступники, может быть, нервы сдали. Человек после содеянного захотел спрятаться, успокоится. Главное, ты забыла: нужно унести улику — гайку из стопорящего механизма. Можно, конечно, положить её до времени в карман или в сумочку. А мало ли? Актёры свою одежду снимают и вещи оставляют в гримёрках без присмотра. Вдруг! Бережёного бог бережёт! Что, в театре никогда не воруют? По карманам и сумочкам не шустрят?
— Мишка, театр это большой сундук. Там можно чёрта лысого спрятать и никто не найдёт… — парировала возражения мужа Ольга.
— Я звонил «оперу», который вёл это дело, — вклинился в разговор Васенко, — он пояснил: его ребята всё дважды перетрясли, но гайку не нашли. Тем более это не просто гайка, а такая немаленькая штуковина, которую невозможно ни с чем спутать и не заметить.
— Тем более… мне не нравиться эта старушка. Её надо найти и всё о ней выяснить…
— Надо так надо … — в задумчивости произнесла Ольга, — Роман, ты видел спектакль «Додо»? Мишка точно нет.
Роман отрицательно покачал головой.
— Так и знала! В спектакле птицу «Додо» и его подругу под занавес отстреливают люди. С Ельником поступили также, только способ причинения смерти изменили… Чисто режиссёрский ход! Давайте начнём пытать режиссёра первым. Ему ведь явно не хотелось терять такого актёра и фаворита. Роман звони, назначай встречу.
* * *
За час до прихода в агентство Александра Ивановича Дикого Ольга рассказала Михаилу и Роману о нём всё, что успела выудить в интернете и у знакомых театралов. Детективы взяли за правило беседовать по «делам» на территории фигурантов, но в этот раз Дикий наотрез отказался принимать в своём кабинете кого-либо из них, сославшись на нежелание будоражить и так слишком неспокойную обстановку в театре. Александр Иванович не вошёл в кабинет детективов, он ворвался, как сквозняк и прокричал насморочным голосом:
— Дураку понятно — Серёжу убили! Меня Венгерова, глубокоуважаемая дама и наш давний театральный спонсор, уведомила о вашем расследовании. Я одобрил! — Режиссёр покрутил головой, оглядел кабинет, и увидев в углу мягкое кресло, вытолкал его на середину комнаты, уселся, положив стопу правой ноги на левое колено. — Это срань господня! Просто срань господня! Актёра величины Жени Миронова убили! За что?! — Александр Иванович распалялся, выходя на истерические ноты. — Его на руках носить надо было… Пылинки сдувать… таланты редки… они эксклюзивны…
— Александр Иванович! — елейным голосом прервала гневную тираду Ольга, — ваши яркие работы всегда будоражили театральную общественность…
Дикий смолк, будто споткнулся и принялся в такт речи Ольги умиротворённо качать головой, постепенно успокаивался. Ему нравилось то, что говорила эта милая женщина с ясными серыми глазами и доброй улыбкой.
— Они заставляли критику говорить о Сартовском театре драмы, — несмотря на вопрошающие взгляды коллег, продолжала Ольга, — как о ярком самобытном явлении в театральной жизни России. Вы режиссёр с необычным взглядом на окружающий мир. Вы замечаете много из того, что совершенно закрыто другим. Не могли бы вы применить свой дар и помочь нам посмотреть на случившееся с другого угла зрения?
Александр Иванович порывисто вскочил и, подбежав к Ольге, в глубоком поклоне поцеловал ей руку:
— Кому-то наверняка отказал бы. Но не вам! Вам, сударыня, помогу с большим чувством. Что я должен делать? Готов рвать на груди тельняшку…
Васенко быстро поднялся с места и услужливо поставил перед Ольгой ноутбук и рядом ещё одно кресло. Жестом руки пригласил Александра Ивановича присесть. Ольга дождалась, когда режиссёр угнездился, включила запись:
— Смотрите внимательно — это суточная видеозапись, сделанная перед гибелью Сергея Ельника, и сам день гибели. Запись фиксирует поток людей, проходящих мимо тылового фасада здания театра. К сожалению, обзор камеры кем-то умышленно сбит, а ваша охрана не удосужилась поправить. Посему имеем только людей, проходящий вдоль стены театра от служебного входа. Понимаем, здесь много народу не имеющего отношения к театру, и всё же приглядитесь. Может быть, вам что-то или кто-то покажется странным? Узнаёте кого-то? Что-то вызовет опасения и вопросы?
Режиссёр, водрузив на нос очки, приблизил лицо к экрану. Первые сутки видеозаписи прошли без реплик и замечаний Дикого. Людей проходило много, среди них были артисты и технические работники, но их присутствие в театре в этот день не вызвало вопросов у режиссёра, все они были задействованы в утренних и вечерних спектаклях. На начальных кадрах последнего дня — дня гибели Ельника, Александр Иванович подскочил на стуле и взвизгнул:
— Стоп! Эта грымза, что здесь делала? Вот… вот… — Дикий тыкал указательным пальцем в экран дисплея прямо в голову высокой и слишком худощавой женщине в сиреневом платье. Она после команды «стоп», застыла на экране с высоко вскинутым подбородком. Её глаза прикрывали огромные солнцезащитные очки жёлтого цвета, не слишком тёмные, чтобы не видеть злых прищуренных глаз.
— Кто это? — спросил Исайчев и открыл записную книжку на чистой странице.
— Это? Вот именно! Вы правильно выразились: «это»! Народная артистка Екатерина Кром — вдова главного режиссёра ТЮЗа Юрия Петровича Пивоварова. Эта дура разменяла седьмой десяток, а всё ещё таскается к бывшему молодому любовнику, вымаливает комплименты…
— Под любовником вы подразумеваете Сергея Ельника?
— К сожалению, его! Он начинал со сцены ТЮЗа и эта грымза, будучи женой метра и учителя Серёжи, заставила старого дурака, позволю себе ремарку: Пивоваров на двадцать пять лет был старше её, ввести молодого актёра к ней в бенефисный спектакль «Скамейка» по Гельману. Серёжа играл гениально! Она?! — Дикий с силой откинулся на спинку кресла. — Посмотрите! Она же старая жердь! Как может играть жердь? Как жердь! Так и играла. Ельник был молод, на пятнадцать лет моложе грымзы, и чтобы удержаться в спектакле ему пришлось целый сезон с ней спать… — режиссёр прикрыл глаза, замолчал, казалось, заснул. Роман с Михаилом переглянулись, Ольга тихонько спросила:
— Александр Иванович кофе желаете?
— Виски желаю! — встрепенулся Дикий, — сейчас представил весь ужас Сергея в её постели. Как он это вынес?
— Как-то всё же вынес… — хмыкнул Роман. — Скажите она могла отвернуть гайку? Она могла захотеть…
— О чём ты говоришь? — перебил коллегу Исайчев, — все, кто в этот, делаю акцент, конкретно в этот день, вмешивался в работу сценических механизмов обязательно оставили следы. Злодей уничтожил бы следы своего пребывания А что имеем мы? Коробочка со стопорящим механизмом была покрыта ровным слоем пыли. Выделяю для забывчивых
