Преступники - Анатолий Безуглов

Левушка, увидев, что бабушка разволновалась, застыл над бумагой и с тревогой смотрел на нее. Но Урусова этого не замечала. Она перелистала учебник Гиляровского и, найдя нужную страницу, прочитала:

— Смотрите, что написал этот умный человек. «Заслуживает внимания мысль об организации особых консультаций, в которых даются советы лицам, желающим вступить в брак. Имел бы значение обмен лицами, вступающими в брак, свидетельствами, выданными особыми комиссиями, устанавливающими, что в данном случае нет оснований бояться за здоровье будущего потомства»... Прошло полвека, а ничего не изменилось! Никаких таких комиссий! Даже подобия!

Латынис вспомнил курс семейного права, который проходил в годы учебы в Высшей школе милиции. Согласно Кодексу о браке и семье вступающие в брак должны поставить друг друга в известность о состоянии своего здоровья. А что происходит на самом деле? Разве парень или девушка, решив пойти в загс, спрашивает у любимого человека, чем тот болеет? Да вроде и стыдно спрашивать. Особенно в молодости. Конечно, для этого нужно разработать целую систему, создать службу. Чтобы жених и невеста по отдельности информировали врача, может быть, принесли ему справки из поликлиники, даже прошли диспансеризацию. А уж врач, проанализировав их состояние здоровья, в случае необходимости ставит в известность обе стороны (тоже порознь) о тех или иных осложнениях, могущих возникнуть при совместной жизни, разъясняет, предупреждает о возможных последствиях (пусть даже отдаленных). Наверное, в законе нужно предусмотреть, что в иных случаях нельзя допускать вступление в брак, как это делается, например, в отношении близких родственников...

— Скажите, Софья Андреевна, где могла бы сейчас находиться ваша сноха?

— Не представляю себе, — ответила Урусова. — Ума не приложу... Три года живем вместе — ни одна подруга ее не зашла никогда. Ни писем ей, ни телеграмм...

— А она сама ходит к кому-нибудь в гости? Может, ездит?

— Нет, не ходит. А вот ездит ли... — Урусова задумалась. — Раза два Жанна была в Москве. Я спрашивала, у кого она была — у знакомых или родственников? Говорит: Сережу Есенина навещала... Я сразу догадалась, что это у нее... — Урусова покрутила пальцем у виска.

«Скорее всего, — подумал Ян Арнольдович, — бывает на Ваганьковском кладбище, где она с первым мужем давала клятву верности».

— Как долго она отсутствовала? — спросил капитан.

— Вечером уедет, а через день рано утром снова здесь.

«Так оно, видимо, и есть», — утвердился в своем предположении Латынис.

— А кто ее отвозил в Березки?

— Я отвозила, кто же еще...

— Лечь в клинику Баулина очень даже непросто, — заметил Латынис.

— Сама не понимаю, как удалось... Врач, моя знакомая, что книгу вот эту подарила, здорово помогла. Узнала, что Жанна когда-то работала в театре, написала в Москву. Там есть Всероссийское театральное общество... Откликнулись тут же... Еще какой-то народный артист написал в клинику... Понимаете, положение у меня было отчаянное. Славу положили в больницу — до белой горячки допился, высох как спичка. Везде ему чертики мерещились да тараканы. — Урусова судорожно вздохнула, но сдержалась, не заплакала. — Забрали среди ночи и сразу госпитализировали. А тут у Жанны началось. Никого не узнает... Как только я получила на руки ходатайство из Москвы, оставила Левушку на три дня у своей племянницы, а сама повезла Жанну в Березки.

— Еще один вопрос, Софья Андреевна, — сказал Латынис. — У Жанны Велемировны не было никакого оружия?

— Оружия? — округлила глаза хозяйка.

— Ну да. Пистолета, например?

— Откуда? Этого только не хватало! Я бы вовсе со страху померла!

— А по нашим данным, вроде имеется...

Урусова задумалась.

— Так это вы, наверное, про зажигалку! — с облегчением произнесла она. — Сноха смолила одну сигарету за другой... Слава подарил ей зажигалку, а то спичек не напасешься... Такая блестящая, вроде пистолета. Я сама испугалась, когда в первый раз увидела: не дай бог пальнет...

— Где в настоящее время эта зажигалка? — поинтересовался Латынис.

— С собой взяла, в клинику.

«Да, вероятнее всего, у Кленовой видели зажигалку, — подумал Ян Арнольдович. — Если уж здоровые люди принимают ее за оружие, то о больных из отделения Соловейчик и говорить нечего».

Капитан поднялся. Хозяйка тоже.

— Софья Андреевна, к вам будет просьба. Если ваша сноха объявится или вам станет известно, где она...

— Знаю, знаю, — закивала Урусова. — Тут же уведомлю. Меня уже просили об этом товарищи из нашей милиции.

Ян Арнольдович подошел к мальчику.

— До свидания, Левушка, — протянул он ему руку.

Мальчик молча вложил свою теплую ладошку в руку капитана. У Латыниса сжалось сердце. Что ожидает это ни в чем не повинное существо? Убережет ли его судьба от болезней отца и матери?..

Когда оперуполномоченный вышел на улицу, то с облегчением вздохнул. Высокие развесистые тополя роняли пух. Небо было синее, чистое.

«Как можно загонять свою жизнь в темный безвыходный тупик! — почему-то со злостью подумал он о сыне Урусовой. — Да еще ставить под угрозу будущее своего сына!»

Весь день Латынис посвятил выявлению близких знакомств Кленовой в этом городе. Таких не оказалось. Были только сослуживцы, которые старались как можно меньше говорить о Жанне Велемировне. Вероятно, знали о ее болезни и прошлом, а потому побаивались сказать лишнее.

Еще что сделал Ян Арнольдович по пути в Березки — зашел в Москве в Краснопресненское районное управление внутренних дел и попросил понаблюдать за Ваганьковским кладбищем, где могла появиться Кленова.

Латынис и сам посетил могилу Сергея Есенина. Возле нее он застал несколько человек, которые пришли почтить память поэта, возложить цветы. Жанны Велемировны среди них не было.

Утром в номере Чикурова появился Мелковский. Щеки его были выбриты до блеска, влажные волосы тщательно причесаны. Он энергично поздоровался со следователем за руку, прошелся по номеру.

— Игорь Андреевич, как вы смотрите на то, чтобы вместе позавтракать? — весело спросил журналист.

— Я еще не брился, — довольно сухо ответил следователь, доставая электробритву и усаживаясь на стул возле розетки.

У него была тайная надежда, что Мелковский отправится в буфет без него.

— Я подожду, — не поняв намека, сказал Рэм Николаевич и сел в кресло. — Надеюсь, вы не держите на меня обиды за «Баурос»?

Чикуров, водя бритвой по щеке, отрицательно покачал головой.

— Ну и славненько! — произнес Мелковский обрадованно, беря со стола одну из оставленных вчера книг. — Ей-богу, не знал, что вы такой щепетильный. Просто подумал: вы не из тех, кто будет стоять в очереди за «Бауросом». А быть в Березках и не отведать этот волшебный напиток!.. Кстати, как он вам показался?

— На вкус приятный, — заставил себя поддержать разговор Чикуров.

— Приятный — да, но он еще и чертовски полезный! За него валюту не жалеют! Иностранцы, разумеется...

Игорь Андреевич старался продлить бритье, поглядывая на телефон: позвонил бы кто-нибудь, тогда удалось бы, сославшись на дела, избавиться от журналиста. Но телефон, как назло, молчал.

— А что вы скажете о моей работе? — Мелковский показал книгу «Интеграл» нацелен в будущее».

— К сожалению, только бегло просмотрел, — ответил Чикуров. — Честно говоря, не очень разобрался с этой дезинтеграторной мельницей... РАП, кажется?

— Да, Я считаю, это эпохальное изобретение. И Ростовцев имел полное право увековечить в нем свое имя. Запоминающе звучит, не правда ли? РАП — Ростовцев Аркадий Павлович... Так что же вам непонятно?

— В чем состоит принцип технологии, предложенный Ростовцевым.

— Охотно объясню, — сказал Мелковский. — Постараюсь коротко и популярно... Понимаете, до изобретения Аркадия Павловича человечество пользовалось тремя компонентами технологии: изменение температуры — раз, давления — два, растворение и катализ — три. Так воздействовали на материалы и вещества, чтобы получить конечный продукт... Это вам ясно?

— Вполне, — кивнул Чикуров.

— Я, разумеется, обобщаю... И вот Ростовцев предложил четвертый компонент — механической активации... Не буду вдаваться в подробности, что и как... Суть его изобретения: если вещество пропустить через дезинтеграторную мельницу Ростовцева, то активность продукта неизмеримо вырастет. Принцип работы мельницы гениально прост: как можно быстрее и сильнее размельчить вещество механическими средствами, одновременно воздействуя на него электрическими и электромагнитными полями... Понятно?

— То есть размолоть? — сказал Игорь Андреевич, закончив бриться и растирая лицо кремом.

— Грубо говоря — да. Хотя этот процесс более сложный... Эффект оказался потрясающим! — закатил глаза журналист. — Например, если пропустить удобрение — фосфоритную муку — не через шаровую мельницу, а через РАП, то урожайность ячменя увеличивается на одну треть! Или еще. Опыты показали, что, если железную руду предварительно измельчить в РАПе, это позволяет на сто градусов снизить температуру восстановления металла, а время процесса — более чем на двадцать процентов! Представляете, какая экономия энергии! Впечатляет, да?