Разоритель Планет - Александр Амплеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, привет, папа, — проговорила девушка первой, глядя на помятого отца.
— Ну, привет, Кира, — повторил ту же формулу приветствия человек, чье лицо довольно сильно покрылось щетиной.
— Гордишься тем, что убил восьмерых? — спросила она с каким-то укором.
— Я убил восемь работорговцев, наркоторговцев и убийц, — довольно сухо проговорил он.
— А чем ты от них отличаешься?
— Не знаю, наверное, ничем. Ну, тебе-то виднее. Расскажи, чем я так плох. Ты же сама мне говорила исполнять все, что говорит Романо, вот я и исполняю, чтоб ты не вышла на улицу ради своего пропитания торговать собой. Верно ведь? Ты мне сама это говорила, Кира. Или нет? — человек говорил это с каким-то ответным укором. — А теперь ты не хочешь принимать отца-убийцу? Прекрасно, дочка. Ты мне сама говорила войти в положение, а теперь меня будешь сторониться из-за того, что я выполнял приказ? Как здорово. Просто прекрасно. Давай, откажись от отца. Че тебе это стоит? — человек откинулся на спинку дивана, а после запрокинул голову, смотря в потолок.
Девушка лишь молча прошла в свою комнату, никак не отвечая своему отцу.
— Ну, что молчишь?! — громко спросил Шпак, приподняв голову. — Папка — убийца, папка — ничтожество, верно?! Да я ж это все ради тебя делаю, дура! Чтоб ты нормально жила, не думая о том, чем питаться и прочее. Че, лучше было, когда я домой приходил и твоя мать меня постоянно тюкала?! «Вот, урод, в дом ни копейки не приносишь!» А как я принесу, если даже грузчиком некуда устроиться?! Лучше было, доча, когда в холодильнике пустота была?! — громко говорил Генрих, пока девушка не хлопнула дверью в свою комнату. — Лучше, значит… Ну, сейчас я тебе устрою… — человек стал подниматься с дивана.
Его дыхание было прерывистым, в висках барабанами билось сердце, в глазах играла какая-то злоба, а кисти сжались в кулаки, обеляя кожу на костяшках. Этого нелюдя прямо-таки трясло от злобы, он шел медленно, но уверенно, как бы обдумывая, каким образом будет избивать самого близкого человека, который только у него есть. Рука ложится на ручку межкомнатной двери, но дверь не поддается, после чего он начинает бить плечом в дверь. Удар. Еще один. Третий. Четвертый… Дверь с грохотом падает на пол, а он с оскаленными зубами, подобно зверю, входит внутрь, но не видит дочери.
— Где ты, Кирочка? Давай поговорим! — он входит внутрь, резко открывает дверь шкафа, после чего, разъяренный, переворачивает кровать. — Вот ты где?!
Человек хватает дочь за волосы, и поднимает к себе… Раздается крик.
— Что он творит?! — слышится голос Джека, когда Генрих смотрит на дочь своим ненавидящим взглядом.
…
Джек был рядом с домом уже через пять минут. Секунда, и дверь простреливается из пистолета Генриха, он входит внутрь здания, раздается сигнализация, но человек идет вперед, далее лифт, наверх. После этого — быстро внутрь, благо, Кира не закрыла дверь, будто бы знала, что что-то пойдет не так. Генрих в этот момент держал девушку за шею.
— Отпустил ее, урод! — громко проговорил Джек, направив ствол на своего «друга». — Ты что ж, тварь, делаешь?!
Генрих отпустил Киру на пол, а та, закашлявшись, начала отползать в свою комнату.
— Что я творю?! У нас просто здоровые семейные отношения, а ты че сюда приперся, нигер?! — громко говорил Генрих, идя на своего недавнего друга. — Давай! Стреляй, уголек! Потом сядешь, а мне такая жизнь нахрен не уперлась! Родные отворачиваются! Тебе охрененно жить, они у тебя в других системах! А у меня вот змеюка на груди!
Джек поставил пистолет на предохранитель, после чего положил его на столик рядом с зеркалом, а затем размял кулаки.
— Хорошо, Генри. Давай выясним отношения, пока сюда полиция не приперлась, — «уголек» сразу после этих слов пошел на своего белого «друга».
Они сцепились. То и дело сыпались удары. Вот Генрих получил в живот, затем в морду, после чего повалился на землю, где Джек оседлал его, а затем начал наносить удары в лицо.
— Что ж ты, урод, делаешь?! — после вопроса последовал удар, и так после каждого следующего слова. — Ребенка бить?! Ублюдок! Пойди и шок-пеху морду набей, урод конченный! Или ссышь, ублюдок?! Ты ж их, урод, снаряжал! Тварь мелкобуржуазная, только и способен на слабых руку поднимать! Тебя, пидора, успокаивали, пока ты ныл о том, что убивать тяжело! Как жить после того, как убил?! А теперь на дочь руку поднял?!
Лицо Генриха постепенно покрывалось ссадинами, вот начал кровоточить нос, вот губа, вот над глазом была разбита бровь. Но Джек вскоре успокоился и поднялся с «насиженного» места, после чего сел на диван и закрыл лицо руками. Шпак же, кашляя, перевалился набок. Дышал он с хрипом, и в таком же виде предстал перед полицейскими, которые прибыли довольно быстро.
Два человека вошли в комнату, один довольно молодой и высокий, а второй среднего роста и полноватый. Оба наставили пистолет на Джека.
— Я сдаюсь, граждане-полицейские, но прошу понять. Я от него, — человек указал на Шпака. — Его дочку защищал. Она подтвердит. Вон там выбитая им дверь, — Джек кивнул на дверь в комнату Киры, а оттуда вышла заплаканная девушка.
— Все так, как говорит Ваш друг? — спросил высокий, глядя на девушку в куртке, а она кивнула, держась за горло.
— Так это ж Шпак. Психопат конченный. Помнится, он какого-то мужичка избил только за то, что он сказал ему что-то не так, — улыбнулся полный. — Потом штраф заплатил и мне, помнится, сказал, что закон тому, у кого есть деньги — не писан. Прикольно. Вот теперь денег нет. Хм… А может на тебя, Генра, дело завести? Что ты, в припадке своего психа, взял и расстрелял дверь входную, потом ворвался в дом, выбил дверь в комнату своей дочери, — человек присел рядом с побитым. — М? Что, без завода грустно стало, да еще и жена убежала, да? И приплод оставила на тебя? Так ведь?
Шпак как-то ненавидяще посмотрел на копа, а тот лишь улыбнулся.
— Ну,
