Дорожный снайпер - Николай Иванович Леонов

– Кто ранен, Харлам? – подключился к беседе еще один полицейский.

– Рубакин. Новенький. Снайпер взял его машину на таран.

– Вот сука!

– Объект свернул на Пушкинскую, – доложил картавый.

– Принято. Мы уходим левее.

– Вижу его, – заговорил новый голос. – Уходит на Сухаревскую.

– Я приму. Это Семнадцатый.

– Понял тебя, Семнадцатый.

– Артем, я у тебя на хвосте…

Гуров резко бросил руль вправо, вдавил в пол педаль акселератора и устремился по безымянной узкой улочке в сторону Цветного бульвара. Костяшки пальцев полковника, лежавшие на рулевом колесе, побелели от напряжения, ноздри свирепо раздулись. Крячко передернул затвор пистолета. Преследователи продолжали переговариваться по рации друг с другом, но Лев уже не обращал на них никакого внимания. У него уже имелось собственное представление о том, куда именно направляется Ромашов. «Фольксваген» тряхнуло на ухабе при выезде из переулка, автомобиль юзом потащило влево, но он уверенно вернул машину на прежний курс. «Фольксваген» снова свернул направо, затем резко налево и на всех парах устремился к перекрестку. Солнце нещадно било в лобовое стекло, но Лев, казалось, не замечал этой помехи.

Звук воющих сирен становился все громче по мере продвижения автомобиля сыщиков к перекрестку. Розовый «Пежо» с Ромашовым за рулем выскочил как черт из табакерки. «Фольксваген» натужно взревел. Ромашов повернул голову. Его глаза встретились с ледяными глазами полковника Гурова, и Лев молниеносно крутнул «баранку», подрезая неприятеля. Раздался душераздирающий скрежет металла. Ромашов ударил по тормозам, но было поздно. «Пежо» по инерции снесло на обочину, и розовый автомобиль ткнулся капотом в фонарный столб. Вдребезги разлетелось лобовое стекло. «Фольксваген» замер на месте, и оба сыщика синхронно выскочили из салона. Со стороны Цветного бульвара неслись три патрульных «Опеля», оглашая окрестности воем сирен.

– Объект захвачен, – негромко произнес кто-то в рации.

Крячко первым оказался рядом с «Пежо». Держа оружие перед собой, он приблизился к дверце со стороны водителя. Ромашов сидел без движения. Его лицо было в крови. Станислав взял убийцу на мушку, но стоило ему сделать еще один шаг вперед, как Сергей резко толкнул дверцу от себя. Удар пришелся Крячко в солнечное сплетение. Он опрокинулся на спину. Грохнул выстрел, но пуля ушла вверх. Ромашов шагнул на тротуар, свирепо глядя на движущегося в его сторону Гурова. Кровь из рассеченного осколками в нескольких местах лица капала ему на рубашку. В этот момент Сергей напоминал раненого зверя.

Лев не стал доставать пистолет. Ромашов кинулся на него, но он встретил неприятеля сокрушительным ударом в челюсть. Голова Ромашова дернулась, глаза закатились, и он плавно осел на асфальт рядом с розовым покореженным автомобилем супруги.

– Зачем ты? – недовольно засопел Крячко, поднимаясь на ноги. – Я бы и сам справился.

Гуров не ответил. Шагнув к «Пежо», он распахнул багажник машины. Солнечный луч отразился от оптического прицела снайперской винтовки, покоившейся в собранном виде на грязной промасленной тряпице. Рядом лежала и раскрытая, наполовину использованная коробка с патронами. Точно такая же, какую Лев нашел в сарае Ромашовых. За его спиной захлопали дверцы подоспевших к месту событий патрульных «Опелей».

– Эту винтовку Сергей не крал. Честное слово! Тетя Маша сама ему ее отдала. Незадолго до смерти.

Под «тетей Машей» женщина, разумеется, подразумевала Марию Хейвуд. Наручников на Ромашовой уже не было, что позволяло ей в полной мере терроризировать пальцами и нос, и обе мочки ушей. Гуров протянул задержанной одну таблетку эсциталопрама, и Зинаида Павловна покорно отправила ее в рот. Запила водой. Крячко стоял спиной к ним обоим и пускал дым в распахнутое окно. Впервые за долгое время на небе стали потихоньку стягиваться облака. Разумеется, это еще не обещало благодатного дождика, но совершенно точно вселяло некоторую призрачную надежду.

– Зачем она отдала вашему мужу винтовку? – спросил Лев.

– Не хотела, чтобы оружие досталось Марку, ее сыну. Тетя Маша считала его непутевым и безответственным. Она боялась, что он совершит что-то ужасное, если ему в руки попадет винтовка отца.

– Иронично, – не удержался Лев от ухмылки.

Ромашова вскинула на него взгляд. Нервно подергала себя за правое ухо. Противоположное колено женщины также пришло в движение. Препарат еще не успел подействовать.

– Я понимаю, о чем вы думаете, – глухо обронила она. – Но и вы поймите… Тогда мы с Сережей были совсем другими людьми. У нас была счастливая полноценная семья. Кто мог предположить, что все случится таким образом и этот монстр отнимет у нас Валерочку? – По щекам ее беззвучно покатились слезы. Она не пыталась их скрыть, но и намеренно не выставляла напоказ. Скорее всего, сама их просто не замечала. – Тетя Маша очень тепло относилась к нашей семье. И мы платили ей тем же. Сережа продолжал навещать ее и после того, как мы переехали. Он заезжал к ней через день. Привозил продукты и лекарства… Тетя Маша любила Сережу. Как сына… Нет, больше, чем своего родного сына. Я хорошо помню, как Сережа не хотел забирать у нее винтовку. Считал это неправильным… Но тетя Маша настояла. Как он мог ей отказать? И пока не случилось… ну, то, что случилось… мы и не вспоминали об этом подарке. И саму винтовку, и патроны к ней Сережа держал в хозблоке, вместе с садовым инвентарем. – Робкая, едва заметная улыбка тронула тонкие губы Ромашовой. Амплитуда движения ее дергающегося колена заметно снизилась. – Он не хотел заносить ее в дом. Маленький ребенок и все такое… Мало ли что могло случиться. А потом… когда Валерочки не стало… Сергей принял решение.

– Вы знали об этом решении? – спросил Гуров.

– Знала. И поначалу была против, но… Сергей убедил меня. Когда он в чем-то уверен на сто процентов, с ним сложно спорить. – Ромашова глотнула еще воды, в последний раз дернула себя за мочку правого уха, а затем обе ее руки опустились на колени. Теперь она напоминала не страдающего шизофренией человека, а примерную школьницу. – Он способен навязать свое мнение любому.

Крячко презрительно хмыкнул, не поворачивая головы, и щелчком отправил окурок за окно. Лев бросил недовольный взгляд в его сторону, а затем вновь сфокусировал свое внимание