Владигор - Леонид Бутяков

Второй шаг дался ему легче. Третий, четвертый… Он был примерно на середине этой невероятной «воздушной тропы», когда услышал над головой шум крыльев и злобный клекот. Прямо на него устремился невесть откуда взявшийся горный орел!

В последний момент Владий успел пригнуться, и птица пронеслась мимо, лишь слегка оцарапав его плечо острыми, как железные крючья, когтями. Пока она делала быстрый разворот над ущельем, чтобы повторить атаку, юноша обнажил меч и постарался занять более Удобную позицию. Хуже всего было то, что он не знал ширины «воздушной тропы», любое неосторожное движение грозило гибелью.

Белун, уже ступивший на каменную площадку перед пещерой, с тревогой наблюдал за Владием.

Орел камнем упал на юношу. Они столкнулись грудь в пудь. Когти вцепились в левую руку княжича, которой он заслонился от птицы, чтобы смягчить удар. Крепкий изогнутый клюв рассек ему лоб, и кровь залила лицо. Владий качнулся, едва не потерял равновесие, но устоял.

Орел еще и еще раз ударил клювом, оглушающая боль пронзила плечо и голову. Владий извернулся, сбросил-таки с себя могучую птицу. Судорожно взмахивая крыльями, она старалась остановить свое беспорядочное падение. Вероятно, в борьбе с юношей орел повредил крыло, потому что сразу взмыть вверх ему не удалось. Это промедление оказалось для него роковым.

Владий резко, как кидают кинжал, без замаха и почти не целясь, бросил в орла свой меч. Клинок насквозь пробил его спину и вышел наружу из груди. Клекот оборвался хрипом. Орел, захлебываясь кровью и беспомощно кувыркаясь, свалился в пропасть.

Княжич утер лицо, пощупал ногой «тропу» и двинулся дальше. Об утраченном оружии, конечно, жалеть не приходилось. Однако он беспокоился: а вдруг в пещере на той стороне его ожидают новые схватки с врагами? Чем он будет обороняться?

Белун с нетерпением ждал своего воспитанника. Как только Владий ступил на твердую землю, чародей обнял его, всем видом показывая, что гордится им и чрезвычайно рад счастливому исходу неожиданного поединка. По поводу же пропавшего меча Белун лишь улыбнулся и рукой махнул. Дескать, ничего страшного, оружие больше не понадобится.

Они вошли под своды пещеры. Когда темнота вокруг сгустилась, чародей указал Владию на мешочек, в котором был спрятан уголек из очага Белого Замка, а затем на видневшиеся у стен треножники светильников. Поняв, что от него требуется, юноша достал уголек и ощутил его живое тепло, словно только-только вынул его из огня. Быстро поднес уголек к светильнику — и загорелось ровное, чуть голубоватое пламя. Так и пошли дальше, от одного светильника к другому, постепенно высвечивая всю пещеру.

Оказалось, что они идут по кругу, обходя огромный каменный зал. На стенах за треножниками были укреплены массивные мраморные плиты с таинственными письменами, а в центре зала возвышалось величественное изваяние. Лишь когда все светильники были зажжены и пламя их смогло озарить эту грандиозную фигуру целиком, Владий узнал ее — Перун!

Всмотревшись внимательней, юноша с удивлением отметил, что, хотя первое впечатление не обмануло его, сей каменный исполин весьма отличается от тех идолов княжеского бога, которых ему доводилось видеть прежде. И не только размерами (похоже, что его изваяли из целой скалы), но всем обликом и даже тем уже, что не стоит он здесь врытый в землю или водруженный на каменный постамент, а торжественно восседает на троне, шуйцу свою возложив на большой алмазный шар и в деснице сжимая меч, подобный молнии.

Голова Перуна была из золота, а волосы на ней и густая, по грудь, борода — из серебряных нитей. Венчала его изумительной красоты хрустальная корона, в гранях которой сверкали, радужно преломляясь, отблески пламени пещерных светильников. В глазницах божества чудодейственно горели два изумруда,— Владий, если б сам не увидел, никогда бы не поверил, что могут быть изумруды такой величины!

Но самое удивительное, что глаза Перуна казались живыми. Он будто изучал сейчас юношу, насквозь просвечивая его тело и душу, без расспросов вызнавая все его помыслы и сокровенные желания. Княжич невольно потупил взор, хотя уверен был, что стыдиться ему нечего.

Чародей, положив руку на плечо своего ученика, подвел его к стопам Перуна и впервые за весь этот Долгий день громко и отчетливо произнес:

— Взгляни, Перун, боже могущественный и справедливый, на этого человека, взгляни без предубеждения, взгляни пристально. Узри его прошлое и будущее. И скажи мне: он выдержал испытание?

Божество не раскрыло свои уста, но под сводами пещеры раздался громоподобный голос, который мог принадлежать только богу:

— Да, он выдержал испытание.

Эхо, многократно повторив слова Перуна, унесло их за пределы пещеры и обрушило на вершины гор. Дрогнул вечный снег на крутых склонах. Встрепенулись и взмыли ввысь птицы. Могучий барс поднял морду к Ш небу и замер, прислушиваясь.

— Боже праведный и вездесущий, дай заветы тому, кто ждет их у ног твоих!

— Он уже знает мои заветы.

— Подтверди их, Перун, ибо он — человек.

— Разве он немощен?

— Нет.

— Безволен?

— Нет.

— Разумен ли он?

— — Да.

— Так для чего повторять известное?

— Для силы, для воли, для разума,— настаивал чародей.

— Ладно, — смилостивился голос. — Пусть подойдет и коснется шара земного…

Белун подтолкнул юношу еще ближе к стопам изваяния, заставляя склонить голову и пасть на колени. Но странное чувство противоречия (иного определения он —не мог подобрать ни тогда, ни позже) заставило княжича гордо выпрямиться, сбросить руку Учителя, встать на нижнюю ступеньку трона и посмотреть истукану прямо в глаза-изумруды.

— Говори, если есть что сказать, — обратился Владий к Перуну, поражаясь собственной смелости. Почему-то он был уверен, что действует сейчас совершенно правильно.— Я человек, да. Я несовершенен и не знаю пути своего. Но я не раб, поэтому сам решаю, каким заветам мне следовать, а каким — нет, даже если исходят они от всемогущего княжеского бога.

Владий хотел еще многое сказать, однако слова в горле застыли. Видимо, главное уже было произнесено. Он протянул руку и возложил ладонь на алмазный шар — рядом с каменной дланью Перуна.

В пещере повисла продолжительная тишина. Даже чародей затаил дыхание. Даже пламя светильников застыло намертво и тени перестали бегать по плитам с таинственными письменами.

— Ты выдержал испытание, — произнес наконец неведомый голос, и, как показалось Владию, произнес с удивленным почтением. Еще чуть помедлив, голос… расхохотался!

— Так вот ты каков?! — раздалось под пещерными сводами, едва затихли громовые раскаты божьего смеха.