Вторжение - Иван Валерьевич Оченков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впрочем, меньше всего времени отнимали у меня как раз дела морские. С ними прекрасно справляется адмирал Корнилов, а мне остается только поддерживать его во всех начинаниях и отфутболивать жалобщиков. Да уж, чего в пока еще не осажденном Севастополе хватало, так это любителей писать разного рода пасквили, доносить до мнения начальства об иногда действительных, но гораздо чаще мнимых недостатках, а также вольнодумстве.
Причем ведь общеизвестно, что великий князь Константин, то есть я, придерживается либеральных взглядов и крайне не любит доносчиков, а вот поди ж ты! Количество кляуз только нарастает, и ладно бы только анонимок, так ведь некоторые благонамеренные господа лично стремятся прорваться на прием, чтобы открыть глаза царскому отпрыску! Трясут седыми бакенбардами, звенят орденами и медалями времен отражения нашествия «двунадесяти язык», отнимают время…
С делами армейскими все гораздо хуже. Большинство генералов смотрят на вашего покорного слугу, как на чужака имевшего наглость вторгнуться в их епархию и поучать заслуженных генералов как правильно маршировать, вздваивать ряды и устраивать плац-парады. Противодействовать в открытую пока не решаются, но палки в колеса втыкают на каждом шагу.
К тому же войск становится все больше. Буквально через несколько дней после Альмы к нам стали прибывать по отдельности полки Резервной Уланской дивизии барона Корфа, конной бригады Рыжова, а также 10-й, 11-й и 12-й пехотных дивизий под командованием соответственно Соймонова, Павлова и Липранди. Из всех новоприбывших генералов я более или менее хорошо был знаком только с последним и то по большей части благодаря письму императора Николая.
Августейший папенька, к слову сказать, оказался совсем не чужд технического прогресса и, получив по телеграфу краткую реляцию о «деле на реке Альме», так же быстро прислал свое монаршее благоволение доблестной армии. Обещание щедрых наград всем отличившимся и уже лично мне статус Верховного главнокомандующего всеми войсками в Крыму с правами генерал-губернатора во всех прилегающих к Крыму губерниях.
Но все-таки большинство его посланий по-прежнему пишутся на бумаге и прибывают к нам с фельдъегерями.
Так вот по поводу начальника 12-й дивизии государь сказал буквально следующее — «Генералу Липранди можно поручить отдельный отряд, и на него можно смело положиться как на опытного полководца». Из уст человека органически не переносившего всякое самовольство — это высшая похвала!
В общем, надо познакомиться с ним поближе, глядишь, появится у меня новый «Корнилов по сухопутным делам». Пока же работаем с тем, что есть, причем чем дальше, тем больше у меня желание разогнать всю эту «камарилью» и доверить командование более молодым офицерам не потерявших еще умения нестандартно мыслить. Полковники с такими качествами встречаются гораздо чаще, чем генералы.
Взять хоть последний случай. Сразу после сражения я приказал собрать все оставшееся на поле боя оружие, обратив особое внимание на штуцера. Исполнено все было быстро и самым тщательным образом, тут ничего не скажу. Однако все найденное совершенно спокойно отправили в арсенал, не сделав даже попытки увеличить в своих частях количество стрелков с винтовками.
Более того, в дальнейшем большинство начальства всячески открещивалось от получения трофеев, мотивируя это непривычными калибрами и сложностью устройства, недоступном пониманию «темных солдатских масс». При том, что в преимуществе нарезного оружия успели убедиться все.
И собрали, к слову сказать, не так чтобы мало. В общей сложности около двух тысяч единиц разных систем и калибров, не считая гладкоствольных. Вместе с тем, что уже прислано отечественными заводами, можно было в каждом полку вооружить хотя бы одну роту, но…
— Боюсь, Константин Николаевич, что ничего хорошего из этого не выйдет, — усмехнулся услышавший мои рассуждения Лихачев.
— Это еще почему? — возмутился я.
— Генералы не знают, что с ними делать. Если приказать, конечно, выполнят, но вот как… вполне могут вооружить ими разного рода нестроевых. А что, им стрелять редко приходится, стало быть, разница в калибре и трудность изготовления пуль особых проблем не доставят.
— Типун тебе на язык! Хотя с них станется… Что предлагаешь?
— Ну, вариантов, в общем-то, два. Можно пойти по уже апробированному пути и вооружить ими отдельные батальоны из лучших стрелков, надерганных из разных частей.
— Вроде наших морских?
— Именно. Правда в этом случае придется потратить довольно много времени на обучение и боевое слаживание. Все же новая тактика будет непривычной не только для солдат, но и господам армейским офицерам, — с извечной иронией флотского по отношению к пехоте закончил мысль капитан второго ранга.
— И каков же вариант номер два?
— Отдать все винтовки одному из полков. Скажем Волынскому. Командир там грамотный, офицеры тоже, про солдат и говорить нечего — орлы!
— Хм, любопытное предложение. Молодец, Лихачев. Чует мое сердце быть тебе генералом!
— Надеюсь, что нет, — поморщился тот.
В принципе его можно понять. Сухопутные звания с приставкой «по адмиралтейству» во флоте носят, скажем так, офицеры второго сорта. Инженеры, кораблестроители и находящиеся на хозяйственных должностях. Одним словом, почти чиновники. И для строевика такой перевод — практически опала.
— Хочешь вернуться на корабль?
— Очень, — вздохнул командир бригады. — Не поверите, по ночам снится, как стою на палубе, в лицо соленые брызги летят, паруса ветер надувает…
— Отчего ж не поверю, сам такой… ну ничего, Иван Федорович, как-нибудь и на нашей улице возок с пряниками перевернется. Обещаю, вернемся мы на корабли и надерем союзникам зад!
— Скорее бы…
— Торопливость, брат, хороша во время визитов к замужним дамам… Чаю будешь?
— С удовольствием.
— Иван!
— Здесь я, ваше высочество, — тут же бодро отозвался денщик, несмотря на то что еще минуту назад бессовестно дрых под лестницей.
— Поставь, голубчик, самовар.
— Сей секунд!
Скоро выяснилось, что приказ вскипятить воду оказался как нельзя кстати. Прибыл с докладом утвержденный-таки в чине полковника Тацына. Еще один пример штаб-офицера, показавшего себя гораздо лучше многих генералов.
Именно ему я поручил прикрывать отход нашей армии после сражения. Получив в подчинение все казачьи части, включая пешие батальоны, он не просто блестяще справился с заданием, но и ухитрился максимально осложнить жизнь союзникам. Именно благодаря его активным действиям они еще почти полторы недели проторчали у Альмы в разоренном лагере даже не пытаясь предпринять какие-либо активные действия, дожидаясь пока из метрополии доставят пополнение.
Причем, не только людей, но и лошадей, которых союзникам не хватает ни для артиллерийских
