Полное собрание сочинений. Том 9. Июль 1904 ~ март 1905 - Владимир Ленин (Ульянов)

Нужны деньги. Архинелеп план съезда в Лондоне, ибо это будет стоить вдвое больше[53]. Мы не можем остановить «Впереда», а долгий отъезд остановит его. Съезд должен быть прост, короток, немногочисленен. Это – съезд для организации войны. По всему видно, что вы на этот счет делаете себе иллюзии.

Нужны сотрудники для «Впереда». Нас мало. Если не добавить 2–3 постоянных из России, тогда нечего и болтать вздора о борьбе с «Искрой». Нужны брошюры и листки, нужны дозарезу.

Нужны молодые силы. Я бы советовал прямо расстреливать на месте тех, кто позволяет себе говорить, что людей нет. В России людей тьма, надо только шире и смелее, смелее и шире, еще раз шире и еще раз смелее вербовать молодежь, не боясь ее. Время военное. Молодежь решит исход всей борьбы, и студенческая и еще больше рабочая молодежь. Бросьте все старые привычки неподвижности, чинопочитания и пр. Основывайте из молодежи сотни кружков впередовцев и поощряйте их работать вовсю. Расширяйте комитет втрое приемом молодежи, создавайте пяток или десяток подкомитетов, «кооптируйте» всякого и каждого честного и энергичного человека. Давайте право любому подкомитету писать и издавать листки без всякой волокиты (не беда, если ошибется: мы во «Впереде» «мягко» поправим). Надо с отчаянной быстротой объединять и пускать в ход всех революционно-инициативных людей. Не бойтесь их неподготовленности, не дрожите по поводу их неопытности и неразвитости[54]. Во-1-х, если вы не сумеете организовать и подтолкнуть их, то они пойдут за меньшевиками и Талонами и той же своей неопытностью навредят впятеро больше. Во-2-х, учить будут теперь в нашем духе события. События уже учат всех и каждого именно во впередовском духе.

Только непременно организовывать, организовывать и организовывать сотни кружков, отодвигая совершенно на задний план обычные комитетские (иерархические) благоглупости. Время военное. Либо новые, молодые, свежие, энергичные военные организации повсюду для революционной социал-демократической работы всех сортов, всех видов и во всех слоях, – либо вы погибнете со славой «комитетских» людей с печатями.

Я об этом буду писать во «Впереде»[55] и говорить на съезде. Пишу Вам, чтобы попытаться паки и паки вызвать на обмен мыслей, вызвать на то, чтобы с редакцией связали непосредственно десяток молодых, свежих рабочих (и других) кружков, хотя… хотя, между нами будь сказано, никакой надежды на осуществление этих дерзких пожеланий не питаю. Разве через два месяца запросите, чтобы я по телеграфу ответил, согласен ли на такие-то изменения «плана»… Заранее отвечаю, что на всё согласен… До свиданья на съезде.

P. S. Надо поставить себе задачей революционизировать доставку «Впереда» в Россию. Пропагандируйте самым широким образом подписку из Питера. Пусть студенты и особенно рабочие выписывают десятками и сотнями на свои собственные адреса. Бояться этого по нынешним временам смешно. Все перехватить никогда не сможет полиция. Будет доходить 1/2–1/3 и это уже очень много. Давайте эту мысль любому кружку молодежи, которая найдет и сотни своих путей за границу. Давайте шире адреса для посылки писем в «Вперед», как можно шире.

Впервые напечатано в 1925 г. в журнале «Пролетарская Революция» № 4 (39)

Печатается по рукописи

Первые уроки

Первая волна революционной бури отходит. Мы стоим накануне неизбежной и неминуемой второй волны. Пролетарское движение все ширится, раскинувшись теперь по самым далеким окраинам. Брожение и недовольство охватывает самые разнообразные и самые отсталые слои общества. Парализована торгово-промышленная жизнь, закрыты учебные заведения, бастуют, по примеру рабочих, земцы. В промежутке между массовыми движениями учащаются, как и всегда, единичные террористические акты: покушение на одесского полицмейстера, убийство на Кавказе, убийство прокурора сената в Гельсингфорсе. Правительство бросается от политики кровавой плети к политике посулов. Оно старается обмануть хоть кой-кого из рабочих комедией царского приема депутации[56]. Оно старается отвлечь общественное внимание военными новостями и приказывает Куропаткину начать наступление на Хун-хо. 9-го января была бойня в Петербурге, 12-го начато было это бессмысленнейшее, с военной точки зрения, наступление, которое окончилось новым серьезным поражением царских генералов. Русские отбиты, потеряв, по сообщениям даже нововременского корреспондента, до 13 тысяч человек, т. е. раза в два более чем японцы. В области военного управления в Маньчжурии такое же разложение и деморализация, как и в Петербурге. В заграничной печати телеграммы, подтверждающие и опровергающие ссору Куропаткина с Гриппенбергом, сменяются телеграммами, подтверждающими и опровергающими весть о том, что партия великих князей поняла опасность войны для самодержавия и хочет возможно скорее добиться мира.

Неудивительно, что при таких условиях о революции в России не перестают говорить даже самые трезвенные буржуазные органы Европы. Революция растет и зреет с невиданной до 9-го января быстротой. Нагрянет ли вторая волна завтра, послезавтра или через месяцы, это зависит от массы обстоятельств, которых нельзя усчитать. Тем настоятельнее задача подвести некоторые итоги революционным дням и попытаться вывести уроки, которые могут пригодиться нам гораздо скорее, чем некоторые склонны ожидать.

Для правильной оценки революционных дней следует бросить общий взгляд на новейшую историю нашего рабочего движения. Почти 20 лет тому назад, в 1885 году, произошли первые крупные рабочие стачки в центральном промышленном районе, у Морозова и других. Тогда Катков писал о показавшемся на Руси рабочем вопросе. И с какой же поразительной быстротой развивался пролетариат, переходя от экономической борьбы к политическим демонстрациям, от демонстраций к революционному натиску! Припомним главные вехи пройденного пути. 1885 год – широкие стачки с ничтожным участием совершенно единичных, не сплоченных никакой организацией, социалистов. Общественное возбуждение по поводу стачек заставляет Каткова, верного пса самодержавия, говорить по поводу суда о «сто одном салютационном выстреле в честь показавшегося на Руси рабочего вопроса»{94}. Правительство идет на экономические уступки. 1891-ый год – участие петербургских рабочих в демонстрации на похоронах Шелгунова{95}, политические речи на петербургской маевке. Перед нами социал-демократическая демонстрация передовиков-рабочих при отсутствии массового движения. 1896-ой год: петербургская стачка нескольких десятков тысяч рабочих. Массовое движение с началом уличной агитации, при участии уже целой социал-демократической организации. Как ни мала еще, по сравнению с теперешней нашей партией, эта почти исключительно студенческая организация, все же ее сознательное и планомерное социал-демократическое вмешательство и руководство делают то, что движение приобретает гигантский размах и значение против Морозовской стачки. Правительство опять идет на экономические уступки. Стачечному движению по всей России положено прочное основание. Революционная интеллигенция повально становится социал-демократической. Основывается социал-демократическая партия. 1901-ый год. Рабочий идет на помощь студенту. Начинается демонстрационное движение. Пролетариат выносит на улицу свой клич: долой самодержавие! Радикальная интеллигенция распадается окончательно на либеральную, революционно-буржуазную и социал-демократическую. Участие организаций революционной социал-демократии в демонстрациях становится все более широким, активным, прямым. 1902-ой год: громадная ростовская стачка превращается в выдающуюся демонстрацию. Политическое движение пролетариата не примыкает уже к интеллигентскому, студенческому движению, а само вырастает непосредственно из стачки. Участие организованной революционной социал-демократии еще более активное. Пролетариат завоевывает для себя и для революционных социал-демократов своего комитета свободу массовых уличных собраний. Пролетариат впервые противопоставляет себя, как класс, всем остальным классам и царскому правительству. 1903-ий год. Опять стачки сливаются с политической демонстрацией, но на еще более широком базисе. Стачки охватывают целый район, в них участвуют более сотни тысяч рабочих, массовые политические собрания повторяются во время стачек в целом ряде городов. Чувствуется, что мы накануне баррикад (отзыв местных социал-демократов о киевском движении 1903 г.{96}). Но канун оказывается сравнительно долгим, как бы приучая нас к тому, что могучие классы иногда копят силы месяцами и годами, как бы испытывая маловерных интеллигентов, примыкающих к социал-демократии. И действительно, интеллигентское крыло нашей партии, новоискровцы или (что то же) новорабочедельцы стали уже искать «высших типов» демонстраций в виде соглашения рабочих с земцами о непроизведении панического страха. Со свойственной всем оппортунистам беспринципностью, новоискровцы договорились уже до того невероятного, невероятнейшего тезиса, что на политической арене две (! !) силы: бюрократия и буржуазия (смотри второе письмо редакции «Искры» по поводу земской кампании). Оппортунисты новой «Искры», ловя момент, забыли о самостоятельной силе пролетариата! Наступил 1905-ый год, и девятое января еще раз изобличило всех непомнящих родства интеллигентиков. Пролетарское движение сразу поднялось на высшую ступень. Всеобщая стачка мобилизовала по всей России наверное не меньше миллиона рабочих. Политические требования социал-демократии просочились даже до слоев рабочего класса, способных еще верить в царя. Пролетариат порвал рамки полицейской зубатовщины, и вся масса членов легального рабочего общества, основанного для борьбы с революцией, пошла вместе с Гапоном по революционному пути. Стачка и демонстрация стали на наших глазах превращаться в восстание. Участие организованной революционной социал-демократии было несравненно значительнее, чем в предыдущих стадиях движения, но все еще слабо и слабо по сравнению с гигантским спросом активной пролетарской массы на социал-демократическое руководство.