Лабиринт смерти (сборник) - Филип Дик

Потакающий своим слабостям человек, подумалось ему, ну хотя бы вот этот Морли, никак не в состоянии уразуметь — просто ему это даже в голову прийти не может, — что он прямо–таки насыщает свой организм всевозможными ядами, что имеет своим результатом микроскопические закупорки сосудов,., повреждения ответственных участков головного мозга. И все же он продолжает упорствовать в этом поглощении ядохимикатов. В неуправляемом сознанием процессе вызывания приятных вкусовых ощущений. Может быть, это даже своеобразное проявление действия биологического механизма выживания, ради пользы вида в целом производится выборочная прополка, в результате которой женщинам достаются более полноценные и более физически здоровые мужские особи. Он подошел к этим четверым и, засунув руки в карманы, стал слушать, о чем они говорят. Морли рассказывал в мельчайших подробностях о тех религиозных переживаниях, которые он, очевидно, испытал. Или делал вид, что испытал.

– … «Мой дорогой друг», так он ко мне обратился. Очевидно, я представлял для него определенную ценность. Он помог мне с перегрузкой… Это заняло немало времени, и мы успели о многом переговорить. Голос у него был негромкий, но я прекрасно разбирал все, что он говорил. Он не позволял себе ни одного лишнего слова и очень четко выражал свои мысли: в этом не было ничего мистического, как иногда думают. Так вот, мы загружали ялик и беседовали друг с другом. И ему захотелось благословить меня. Почему? Потому что — так он сказал — я как раз отношусь к тем, благополучие которых для него небезразлично. Он совершенно определенно высказался на сей счет, для него это было непреложным фактом. «Вы относитесь к тем людям, которые для меня много значат» — так он сказал или таким был смысл его слов. «Я хорошо отношусь к вам», — сказал он, — я ценю вашу огромную любовь к животным, сострадание к меньшим нашим братьям, которым пронизан весь строй вашего мышления. Сострадание — это основа личности, которой становится тесно в рамках индивидуальной обособленности, личности, которая возвышается над обыденностью. Именно такого типа личности мы стараемся отыскать». Тут Морли сделал паузу.

– Продолжайте, — зачарованно произнесла Мэгги Уолш.

– И тогда он промолвил нечто странное, — сказал Морли. — «Как я спас вас, вашу жизнь из сострадания к вам, так и ваша собственная великая способность к состраданию позволит вам спасти жизни, как физически, так и духовно, других людей». По всей вероятности, он подразумевал эту планету. Дельмак–О.

– Но он не сказал об этом прямо, — заметила Сюзи Смарт.

– У него не было необходимости в этом, — продолжал Морли. — Я знал, что он имел в виду; я прекрасно понимал все, что он говорил. Фактически, общаться с ним мне оказалось намного легче, чем с большинством моих знакомых. Я не говорю ни о ком из вас — ведь я в общем–то пока что с вами очень мало знаком, но вы, разумеется, меня понимаете. В нашем разговоре не было никаких абстрактных, символических рассуждений, никакого метафизического вздора, подобного тому, о чем частенько разглагольствовали перед тем, как Спектовский написал свою «Библию». Спектовский прав. Я могу подтвердить это, основываясь на своем личном опыте неоднократного общения с ним. Со Странником.

– Значит, вы с ним и раньше встречались? — спросила Мэгги Уолш.

– Несколько раз.

Тут не выдержал доктор Милтон Бэббл и произнес:

– Я видел его семь раз. И один раз встречался с Наставником. Так что, если сложить все это вместе, то у меня было восемь случаев сопричастности к Единственному Истинному Божеству.

Реакция четверых его собеседников оказалась различной. Сюзи Смарт окинула его скептическим взглядом; Мэгги Уолш выказывала полнейшее неверие: Толлчиф и Морли, казалось, слегка заинтересовались его словами.

– И дважды, — продолжал Бэббл, — с самим Заступником. Так что в сумме десять раз. На протяжении, разумеется, всей моей жизни.

– То, что вы услышали от мистера Морли об его опыте общения с Божеством, — спросил Толлчиф, — в основных своих чертах согласуется с вашим собственным?

Бэббл зафутболил носком камешек с крыльца; он поскакал по дорожке, ударился о ближайшую стенку и только там остановился.

– В общем и целом. Да, весьма во многом. Я полагаю, что мы можем в какой–то мере согласиться с тем, о чем говорит Морли. И все же…, тут он сделал многозначительную паузу, — ., я позволяю себе отнестись к этому с известной долей недоверия. Это был на самом деле Странник, мистер Морли? А не мог ли это быть проходивший мимо случайный рабочий, которому взбрело в голову выдать себя за Странника? Вам приходила в голову подобная мысль? О, я вовсе не отрицаю того факта, что Странник то и дело продолжает появляться среди нас — свидетельством тому мой собственный опыт.

– Я не сомневаюсь в том, что это был именно он, — сердито произнес Морли, — потому что он упомянул моего кота.

– О, вашего кота, — Бэббл ухмыльнулся как внешне, так и в душе. Ток крови разнес по всему его телу сладкое, до глубины души приятное ощущение забавности всего происходившего. — Так вот откуда исходит это ваше «великое сострадание к братьям нашим меньшим».

Чувствуя себя глубоко уязвленным. Морли распалился еще больше.

– А откуда случайному бродяге знать о моем коте! Да к тому же в «Тэкел Упарсине» даже духу нет случайных бродяг. Там все вкалывают — так уж устроен киббуц. — Теперь вид у него был какой–то обиженный, даже несчастный.

В незаметно опустившейся на всех них темноте прогремел голос Глена Белснора.

– Скорей сюда! Я связался с этим чертовым спутником! Я сейчас вот–вот заставлю заработать его лентопротяжный механизм звукозаписи!

Бэббл, тронувшись с места, произнес:

– Не думаю, что ему удастся это сделать. — Как прекрасно он вдруг себя почувствовал, хотя толком даже и не понимал, почему. Это было как–то связано с Морли и его внушающим благоговейный страх рассказом о встрече со Странником. Который теперь казался уже далеко не внушающим благоговейный страх. Раз подобное явление было когда–то тщательно исследовано и притом лицом, которое могло вынести более зрелое, критическое суждение.

Все пятеро вошли в комнату для собраний и расселись среди остальных. Из громкоговорителей радиопередающего устройства Белснора неслись громкие статические атмосферные разряды, перемежавшиеся случайными звуками, похожими вроде бы на голоса. Грохот этот болезненно воздействовал на барабанные перепонки Бэббла, но он предпочитал помалкивать, изображая всем своим видом соответствующее серьезности обстановки внимание, которого к тому же требовал и их специалист по электронике.

– То, что мы сейчас ловим, это случайные помехи, — просветил их Белснор, перекрывая своим зычным голосом низкочастотный рев, раздававшийся в громкоговорителях. — Лента с записью еще не начала проигрываться; передача записи не начнется до тех пор, пока я не передам на спутник соответствующий сигнал команды.

– Так включите поскорее ленту, — произнес Уэйд Фрэйзер.

– Давайте, Глен, давайте, включайте эту ленту, — стали раздаваться голоса со всех концов комнаты.

– О'кей, — произнес Белснор и, подняв руку, пробежался пальцами по клавишам и кнопкам, выступавшим перед ним над лицевой поверхностью панели управления. На панели стали зажигаться разноцветные сигнальные лампочки по мере того, как на борту спутника приходили в действие различные вспомогательные сервоустройства.

Из громкоговорителя раздался голос.

– Всех обитателей поселка на планете Дельмак–О приветствует генерал Тритон из «Интерпланет–Вест».

– Вот оно, — сказал Белснор. — Включилась лента.

– Да помолчите же, Белснор. Мы слушаем.

– Ее можно прокрутить сколько угодно раз, — огрызнулся Белснор.

– Вы теперь собрались в полном составе, — продолжалось обращение к ним генерала Тритона из «Интерпланет–Веста». — Комплектование вашей группы по нашим расчетам, произведенным в Отделе Исследований, должно было завершиться не позднее четырнадцатого сентября по земному стандартному времени. Прежде всего, мне хочется объяснить, почему было организовано поселение на планете Дельмак–О, кем и с какой целью. В своей основе… — тут голос генерала неожиданно оборвался. — Вввииии… — завизжало в громкоговорителях. — Угххх. Аккккк. — Белснор в безмолвном унынии уставился на приемник. — Убббб, — еще прозвучало в громкоговорителях, затем остались только статические разряды. Белснор сбавил громкость, и в комнате воцарилась тишина.

Спустя какое–то время ее нарушил громкий хохот Игнаса Тагга.

– Что стряслось, Глен? — спросил Тони Дункельвельт.

– В передатчиках того типа, что используются на борту спутников, — заплетающимся языком стал лепетать Белснор, — имеется всего лишь две магнитные головки. Стирающая головка, которая первою стоит по ходу ленты, затем комбинированная — воспроизводящая и записывающая. А произошло вот что: эта вторая головка переключилась из режима воспроизведения в режим записи. Поэтому она стирает автоматически все, что было записано на пленке. У меня нет никакой возможности переключить режим ее работы: она продолжает работать в режиме записи и, по всей вероятности, так будет до тех пор, пока не сотрется предыдущая запись со всей бобины.