Масон - А. Федоров

Мне стало тревожно! Я спросил смеющуюся под моим боком женщину, что означает этот сон? Ответ был по-женски логичен, но по-мужски бестолков: "Курица здесь к тому, что я держала руку у тебя на яйцах, а больше мне ничего и не надо пока!" Она хохотала, и ее сиськи от хохота мерно постукивали меня по грудной клетке, словно две большие серебряные ложки. Я не стал спорить с женщиной с помутившимся от счастья рассудком. "Любовь, как яблоко раздора, всегда останется жестокой" – шепнул мне в дальнее от любимой ухо поэт Василий Федоров. А этому поэту – моему однофамильцу – я очень верил!..

Словно из-за стойки бара из другой комнаты раздался голос Олежека:

– Саша, тебе не кажется, что кто-то уже давно топчется у нас в прихожей, а из кухни до меня доходит и какой-то посторонний женский голос, переплетающийся с баритоном нашего друга Владимира. По-моему, там вовсю идет чаепитие? А носом я чувствую запах жарящегося цыпленка-табака!..

Я принюхался и понял, что мой друг был прав. Чувствовалось, что, томясь в "неравной борьбе" с влюбленной женщиной, он порядком проголодался и у него крайне обострилось обоняние.

– Олежек, наверняка, наш дорогой Владимир привел какую-то маркитантку готовить для нас сытный завтрак. – это уже были мои слова, глас человека, способного живо откликаться на "зов предков", сильно проголодавших.

Мы начали подниматься с постелей, но вдруг выросла почти что до размера конфликта неожиданная проблема: нельзя было найти ничего похожего на полные наборы нашей одежды. Чувствовалось, что в пылу страстей, мы давеча разбросали "прикид"где попало. Мы сбрасывали груз условностей, как придется, то есть там, где "рывок восторга" нас заставал. Память и должна была возвращаться ко мне и Олегу медленно. Длительный запой заковал нас в прочные узы последствий – но куда смотрели женщины?! Времени для выговоров не было, внутренне я согласился с тем, что не только "на старуху бывает проруха". Темпераментные особы любого возраста могут быть излишне решительными, а потому неосторожными… Короче, вышли к гостям в набедренных повязках…

Володя вежливо улыбался, он галантно привстал со стула, чтобы поздороваться с мужчинами за руку, а женщинам поцеловать протянутую, слегка дрожащую от утомления длань. При виде нового, неотразимого самца "барышни" заиграли телесами: опять я фиксировал реакцию сосков, удивляясь тому, как много энергии скрывается в организме здоровой женщины. Скоро были найдены махровые халаты, их одели, но как бы невзначай дамы несколько расширили скромные декольте банного одеяния. Все перевели взгляд на "кухарку". Первой получила, как говорится, "удар серпом по яйцам" Ирина Яковлевна. У плиты хлопотала Анна – ее дочь. Она отнеслась с пониманием к стриптизу мамаши, и это настораживало.

– Маман, – деликатно, мило улыбаясь, вымолвила она, – Ты, кажется, заспалась – даже слегка сбляднула с лица!

Ну, это был уже открытый вызов, брошенный старшему поколению из глубин значительно более младшей демографической ниши… Мама зарделась, но сдержала себя. Не стоило начинать скандал при отягчающих обстоятельствах. Правду нужно уважать, даже если она неприятна! Сейчас Ирину Яковлевну больше волновало другое, а заехать дочери-скромнице тапком по "дурной голове" она всегда успеет. Как и любую мать, ее волновал этап дефлорации дочери. Это, почему-то, связано с болезненными переживаниями родителей, хотя страдает-то только дочь. Всем мамам почему-то кажется, что это произошло слишком рано. Они не понимают, что намного страшней, если доченька засидится в девках. В этот момент о своих былых подвигах мамы склонны забывать напрочь. Я всегда подозревал таких женщин в неком двурушничестве: мне казалось, что мамы просто желают взять на себя эту приятную, незабываемую функцию из чисто потребительских соображений. Но тут происходит "облом", страшно ожесточающий женщину, желающую вспомнить молодость – начало большого пути!..

Володе тем временем ничего не говорил, он сидел, спокойно попивая чай.

Немая картина могла бы затянуться надолго. Мне тоже, как названному отцу этой девушки, следовало бы разыграть сценку возмущения: я даже попытался нагнетать себя изнутри паром эмоций. Но прежде мне было необходимо разобраться в источнике того "пара": по Фрейду рассуждая, мои эмоции не были чистыми. Пожалуй меня, как кобеля, тоже возмущало то, что лакомый кусочек уплывал прямо из-под носа. Дефлорация – это и для мужчины серьезная и памятная операция. Открывая в себе качества "первооткрывателя" и "педагога" с большой буквы ты закладываешь в собственную память неизгладимые впечатления, равные, пожалуй, только миссии божества. Кто же может отказаться от такой великой награды?!

Я бурлил изнутри, понимая, однако, что еще не были представлены неопровержимые доказательства "тайного сговора" этого двоеженца Владимира и молодой неопытной куртизанки. Аннушка, тем времени, безмолвствуя, дожарила курочку и лучший кусок почему-то выложила на тарелку не хозяину "бардака", а Владимиру – виновнику назревающего скандала. Этот шаг приближал всех зрителей к "неопровержимым доказательствам". Вся компания расправила плечи и выставила правую ногу, как бы принимая боевую стойку. Каждый в собственной голове имел свое эмоциональное и понятийное начало: мы-то с Олежеком возмущались тем, что "лакомый кусочек" достался не нам, а Владимиру! Женщины пыжились, видимо, от того, что Владимир достался не им, а Анечке – бледному цветку "Амалии". Анна, тем временем, отщипнула себе от куриной тушки длинными пальчиками, украшенными идеальным маникюром, кусочек куры. Я отметил, что "измерение столовой ложкой" не потребовалось. Когда женщина рвет куру руками, мне представляются исторические реминисценции. Выпаливается как бы в воздух, мимо голов нашей толпы, "обращение к диким народам". Аня сдержанно, но с глубоким намеком заявила:

– Мне кажется, с утра принято чистить зубы, умывать уши и тело, а уж потом толпиться на кухне в поисках пищи!

Эта паршивка начинала испытывать нас на прочность и порочность. Ирина Яковлевна сперва взвилась, а потом завернулась в штопор. Но Владимир как будто непроизвольно вытянул ногу – мощную, длинную, с четко обозначившимися мышцами даже под тканью джинсовых брюк… Была установлена преграда, граница дозволенного и недозволенного – еще одно доказательство "объединяющей тайны", созданной судьбой между двумя Божьими тварями – Владимиром и Анечкой. Он преграждал путь любой агрессии к своей избраннице. Предупреждение было принято, и возмущенные "сучки" отправились мыться в ванную первыми, второй сменой будем мы с Олегом. Еще минут десять все одевались, а затем расселись за столом в кухне, и кости птицы, похожей на вполне осознанную мечту, захрустели под нажимом человеческих челюстей… Мама отводила глаза от дочери, но, видимо, что-то тяготило обоих… Наконец, Ирина Яковлевна задала дочери наводящий вопрос:

– Аня, какие у тебя планы на сегодня, да и вообще на будущее?

Дочь смерила мамочку недетским взглядом и ответила раздельно, не сливая, а выпечатывая каждое слово:

– Ты, мамочка, слышала такой анекдот, про обезьянку?

Мать, не ожидая подвоха, уточнила:

– Про какую обезьянку?

– Про живую и веселую, конечно…

Анечка расслабилась, закинула ногу на ногу и стала рассказывать анекдот:

– Плывет крокодил по Нилу и видит обезьянку, сидящую на берегу и полощущую шкурку от банана. Крокодил, естественно заинтересовался и спрашивает: "Обезьянка, зачем ты полощешь шкурку от банана?" Та отвечает: "Дай доллар, тогда скажу". Крокодил возмутился и уплыл, но скоро любопытство разъярило его, и крокодил вернулся к обезьяне с тем же вопросом: "Скажи, дура, для чего ты полощешь шкурку от банана?" Последовал тот же ответ: "Дай доллар, тогда скажу". Опять крокодил уплыл, полыхая зеленью от негодования. Но скоро, вернулся, поостыв: "На тебе, сука, доллар, а теперь скажи для чего полощешь шкурку банана?" "Да просто так сижу на берегу и полощу шкурку банана"… "Ну ты и дура, обезьяна, нашла чем заниматься!"… "Дура – не дура, а вот своих твердых тридцать долларов в день всегда имею, зеленый дуралей"! – отвечала обезьянка с хохотом…

Ирина Яковлевна вылупила на дочь глаза полные недоумения. Вопросов в ее голове созрело много: это и то, кто же является "зеленым дуралеем", что прячется в действительности за своеобразной метафорой ("обезьянка полощет банановую шкурку"), на какую жизненную тропу вышла ее дочь (может быть, она "на панель вышла")? Вообщем о многом нужно было мамочке расспросить доченьку. Но она нашлась только для того, чтобы задать два прозаических вопроса:

– А при чем здесь река Нил? Шкурка банана какая-то?..

– А просто дело в том, мамочка, что я скоро отправляюсь в туристическую поездку в Египет, на берег великой реки Нил. Там я буду валяться на солнышке и пожирать тоннами бананы – любимый мною фрукт, дефицит его питательных веществ я всегда ощущаю здесь в Санкт-Петербурге.