Философы с большой дороги - Тибор Фишер

в Англию: двое в обличье одного. Как он потом планировал умереть и

воскреснуть, убив брата (интересно, не было ли брата у Иисуса...). Право

слово, диссимиляция эта стара как мир. Мне вспомнился раб Пифагора,

Залмоксис, собиравшийся убедить этих дуболомов из Траса в своем бессмертии,

запершись в тайном покое, а через несколько лет вновь явившись своим

согражданам.

Но все планы Клерика пошли прахом, стоило мне узнать, что он един в

двух лицах.

Бекширская свинина

Клерик нашептал мне еще кое-что: блюдо, которым он любезно угощал меня

в своей комнате, на самом деле было обдирным бродягой. Я полакомился голенью

Авиатора. Волокнистой. Обильно перченной. По полной программе.

Суббота

Что я могу сказать? Суббота состояла из положенного числа часов и

секунд. Достаточно было взглянуть в окно, чтобы удостовериться: Тулон еще не

провалился в тартарары. Жаль – это решило бы все проблемы.

Воскресенье

Поздно вечером: возвращение Юппа из Парижа. На лице у него было

написано: съездил он не просто так, в Париже что-то произошло. Что-то, о чем

ему не терпится рассказать.

– Удалось?

– Я провел с ней ночь, – подтвердил Юпп.

Если быть точным, ночь он провел у нее под кроватью – тоже способ

удовлетворить желание близости с возлюбленной: быть с ней рядом,

«вдыхать ее дыхание». Убедившись, что она ушла на дежурство, Юпп

забрался в квартиру, чтобы провести целую ночь под тахтой в спальне. Он

затаился там, недвижим и нем, вникая в сопение, бормотание, покашливание

своей пассии. Когда в спальню проникли первые лучи зари – лучшей зари в его

жизни, – он понял: ему хочется хоть словечком перемолвиться с возлюбленной.

Дождавшись, когда она закроется в ванной, Юпп выскользнул из квартиры и

позвонил в дверь.

– Мы с вами встречались... Двадцать лет назад... Извините, что я вам

надоедаю: все это время я думал только о вас.

Они отправились завтракать.

– Она вспомнила тебя?

– Нет.

– А она знает, кто ты такой?

– Думаю, да.

– Ты еще будешь с ней встречаться?

– Нет. Хватит и раза. Не забывай: сейчас достаточно одной кости, чтобы

нарисовать динозавра – во всей красе. Для воспоминаний мне хватит и этого

завтрака.

Он показал фотографию: они сидят за столиком.

– Отгадай, сколько лет мы знакомы?

Это было правдой: ее и его взгляд – они были неотличимы, казалось, это

взгляд одного и того же человека.

– Мы есть все мгновения нашей жизни. Это – одно из мгновений. Я могу

писать мемуары. Мне хватает того, что она есть в этом мире.

* * *

– Чай с молоком или без? – спросила Сесиль.

Кроме этой фразы, все, что я слышал от нее за вечер, было бесконечным

нытьем. Воспитанность отнюдь не мешала ей плакаться в жилетку. Запас ее

причитаний значительно превышал запасы нефти у арабов. Что ж, для этого у

нее были резоны: семью Сесиль трудно было назвать благополучной.

Тринадцатилетний сын затих в углу с выражением человека, знающего, что ему

осталось подождать всего несколько лет – и тогда он сможет влиться в ряды

эскадрона смерти. Параллельно он азартно ждал и другого: когда же ему

предоставится следующая возможность погасить окурок о свою семилетнюю

сестрицу.

Мать Сесиль не удостоила нас присутствием – она давно уже не спускалась

из своей комнаты, где дни и ночи напролет только и делала, что играла с

компьютером.

– В тот самый день, когда ей стукнуло шестьдесят пять, она объявила:

«Я тяжко трудилась всю мою жизнь. Тяжко трудилась, чтобы вырастить

тебя, тяжко трудилась, чтобы поддерживать твоего отца, тяжко трудилась,

растя внуков; я сделала больше, чем кто бы то ни было, теперь я собираюсь

проводить время за компьютером, играя в игры».

Чистюля муж давно умыл руки и отстранился.

Жослин бросила на меня умоляющий взгляд: прости-но-будь-снисходителен.

Я вовсе не скучал, а просто изучал кабинет, отделанный деревом «под

зебру». Сесиль была просто прелесть.

* * *

Не надо мне было садиться в машину, ох не надо! Но я сел: кто бы шепнул

мне, что в этот день лучше воздержаться от дальних поездок, кто бы рассыпал

угли, на которых можно обжечься, кто бы намекнул на то, что я рискую

получить послание, начертанное чернилами, которыми обычно пишут свои шедевры

киллеры... А так – с чего бы отказываться от поездки? Я просто послушался

Юппа, когда он предложил: «Поехали на футбол».

Футболом я совершенно не интересуюсь и сроду не интересовался. В первый

и последний раз я ходил на футбол, когда мне было двенадцать – попробуйте-ка

в этом возрасте возражать дяде! Ну еще меня заставляли играть в футбол в

школе, и один раз я даже забил гол.

Как выяснилось, этот гол был забит в собственные ворота: у меня

вылетело из головы, что после перерыва команды поменялись воротами. Мысли

мои блуждали где-то далеко-далеко, когда внезапно я обнаружил, что мяч – у

меня. В полном восторге по этому поводу, ничего не соображая, я пробежал с

ним несколько метров и отправил точно в сетку. При этом я искренне удивился

тому, что (a) я забил гол, (b) голкипером, стоявшим в воротах, был Гатри,

при том что обычно он играл за нас, но в конце концов мы частенько менялись

полевыми игроками. Едва мы зашли после матча в раздевалку, как остальные

десять мальчишек из моей команды бросились дружно меня оплевывать (при том

что продули мы со счетом шесть – ноль), а следом нападающий наших супостатов

набросился на меня с кулаками, сочтя мой невольный фортель личным

оскорблением.

– Сегодня там играет кое-кто из моих друзей, – объявил Юпп.

Футбол; чего ждать от матча, известно заранее. Примерно двадцать два

здоровых бугая будут в течение девяноста минут – или даже чуть дольше -

пинать ногами мяч. Но, соглашаясь ехать, можно было потом свалить все на

Юбера: и что я провел еще один день, ленясь как следует пораскинуть мозгами,

и все прочее.

Мы выехали из города и вскоре превратились в точку на горизонте. Машину

вел Юпп. На редкость молчаливый Юпп. Мы неслись на безумной скорости,

воплощая в жизнь теорию Юппа о том, что нет ничего подозрительней, чем

ездить, подчиняясь правилам дорожного движения.

Неделя до операции

– А что ты собираешься делать после? – поинтересовался я. – Если, конечно, у нас будет «после».

Юпп только пожал плечами:

– Я не думал об этом. Знаешь, есть вещи, о которых не хочется думать... о них и думать не хочется. И есть вещи, о которых не хочется говорить, потому что, чтобы говорить о них, сперва надо об этом подумать. Помнишь Эмиля?..

Мы неслись по шоссе, погрузившись в молчание. Притопив акселератор, Юпп пошел на обгон автобуса. Смазанные лица пассажиров со свистом исчезли у нас за спиной.

Великие мгновения жизни:

автобус проносится мимо. Со свистом. 1.1

Подходя к автовокзалу в Кембридже, я увидел, как мимо меня несется автобус и в окне его, похожий на промельк блеснувшей в воздухе монетки, профиль Зои [Zoe – по-гречески «жизнь». Кроме того, это имя византийской императрицы, увековечившей свой профиль на монетах]; склоненный вниз, грустный профиль – видно, она рылась в сумочке. Искала расческу прихорошиться напоследок. Оставшиеся полмили я бежал до автовокзала бегом: только ради того, чтобы побыть с ней на несколько минут больше.

Великие мгновения жизни:

автобус проносится мимо. Размышления над...

Почему из множества часов, осевших в памяти – выбирай любой, – мне вспомнился именно этот, почему так задевает этот проносящийся мимо профиль, похожий на голову кометы?

Футбольный матч 1.2

Немного не доехав до Ниццы, мы остановились перед входом на скромный

стадион – из тех, что может позволить себе одержимый тщеславием крупный

поселок.

Наша попытка зарулить на пятачок земли рядом со стадионом, игравший

роль парковки, была пресечена двумя бугаями, которым платили именно за их

агрессивность: они, казалось, вовсе не напрягались по поводу того, что в

отличие от них мы располагали массивным металлическим объектом, приводимым в

движение мотором мощностью в триста лошадиных сил.

– Вы? – поинтересовался один из этих ребят.

– Участники благотворительной акции, – представил нас Юпп. От вопросов

я воздержался: став заложником нелепого каприза судьбы, толкающего философов

на ограбление банков, не станешь особо переживать по поводу того, как именно

твой приятель решил отбрить незнакомца. Но, если интуиция меня не