Былины. Исторические песни. Баллады - Коллектив Авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выходите за мной да вон на улицу!»
Нерассказанный сон
При тоем царе при Федоре Васильиче
Жил-был боярин богатыий.
У него было три сына, три любимыих,
И выстроил всем по дому по великому.
Посылал он перво сына старшего
Во свой во дом новостроенный,
Сам говорил таковы слова:
«Ах же ты, мое чадо милое!
Что тебе во снях привидится,
Тот мне сон порасскажи».
Ему во снях ничего не привиделось.
По другую ночь послал сына среднего —
И ему ничего не привиделось.
По третью ночь послал сына младшего —
Ему чуден сон привиделся:
«Как бы я в тазу ноги мыл,
А отец опосля тую воду пил».
Убоялся удалый добрый молодец
И не смел того сна порассказать.
Рассердился родитель его батюшка,
Отдал его во слуги-рабы
Тому ли большему боярину.
Он служил у боярина три году,
Верой-правдою служил неизменною,
А боярин его любил-жаловал.
И стал у него боярин спрашивать:
«Скажи мне, удалый добрый молодец,
За что тебя отдал ко мне батюшка?»
Говорит удалый добрый молодец:
«А привиделся мне-ка чуден сон,
И не сказал я сну родитель-батюшку». -
«Скажи мне-ка сон родительский».
Говорит удалый добрый молодец:
«Не сказал я сну родитель-батюшку,
Не скажу и тебе, своему барину».
Рассердился он на удала добра молодца,
Отдал его во солдатушки.
Молодой Иванушко Васильевич
Он в солдатушках служит три году
У того царя Федора Васильевича,
Верой-правдою служил неизменною,
А царь его любил-жаловал.
И стал его царь спрашивать:
«Ты скажи, удалый добрый молодец,
За что тебя барин отдал во солдатушки?» —
«Не сказал ему я сну отцовского». -
«Скажи мне-ка сон родительский;
Не скажешь мне сну отцовского —
Посажу тебя в тюрьму богадельную».
И говорит ему Иван Васильевич:
«Не сказал я сну родитель-батюшку
И не сказал своему барину,
Не скажу тебе, царское величество!»
Рассердился царь Федор Васильевич,
Посадил его в тюрьму богадельную,
Сам поехал за сине море —
Свататься на Настасье-царевичной
У того царя Василья Левидова.
Провожала его любима сестра,
Молода Анна свет Васильевна,
Простилась она и воротилася,
Домой пошла и заплакала,
Зашла она к затюремщичкам,
Подавала им по милостины.
Говорил ей удалый добрый молодец:
«Ай же ты, Анна Васильевна!
Уехал твой братец за сине море,
Не будет он взад во живности».
Тут она порасплакалась,
Стала у него выспрашивать:
«Ты скажи, удалый добрый молодец,
Почему ты можешь знать,
Можешь знать и высказывать?»
Тогда он порасхвастался:
«Когда сделаешь со мной заповедь великую -
Пойдешь за меня замуж
И назовешься моей молодой женой, -
Тогда избавлю от смерти от напрасныя
Твоего братца любимого».
Тут молода Анна Васильевна
Бежала к отцу ко духовному;
Писали они тут духовную
И давали ему золотой казны,
Столько давали, сколько надобно.
Отправляли его за сине море.
Едучись по тому синю морю,
Услыхал удалый добрый молодец
Шумячись сорок разбойников.
Закричал удалый добрый молодец:
«Ай же вы, братцы-товарищи!
Приставайте к круту бережку».
Выходил он на крутой бережок,
Приходил к сорока разбойникам
И стал их допрашивать:
«Ай же вы, удалые добрые молодцы!
Скажите мне, заповедайте,
Чего вы промежду собой спорите?»
Сказали они ему, заповедали:
«Есть у нас одна шапочка,
Одна шапочка-невидимочка:
Не можем мы ю поразделить,
На том мы и пораздорили».
Говорит удалый добрый молодец:
«Я разделю эту шапочку:
Натяну я свой тугий лук,
Наложу я стрелочку каленую,
Стрелю в одну сторону;
Бежите вы вслед за стрелочкой, -
Кто с этой стрелочкой сравняется,
Тому она доставается».
Натягивал он свой тугий лук,
Налагал-то стрелочку каленую,
Стрелил в одну сторону;
Тут они, сорок разбойничков,
Бросались за этой стрелочкой;
А он, удалый добрый молодец,
Тяпнул шапочку-невидимочку,
Садился во свою лодочку
И поезжал вперед по синю морю.
И услыхал опять удалый добрый молодец
Шумячись сорок разбойничков.
Приставал он к круту бережку,
Приходил к сорока разбойничкам
И стал их допрашивать:
«Ай же вы, удалые добры молодцы!
Скажите мне, заповедайте,
Что вы промежду собой спорите?»
Сказали они ему, заповедали:
«Есть у нас одна скатереточка,
Скатереточка-хлебосолочка:
Не можем мы ю поразделить,
На том мы и пораздорили».
Говорит удалый добрый молодец:
«Я разделю эту скатереточку:
Натяну я свой тугий лук,
Наложу я стрелочку каленую,
Стрелю в одну сторону;
Бежите вы вслед за стрелочкой,
– Кто с этой стрелочкой сравняется,
Тому она доставается».
Натягивал он свой тугий лук,
Налагал-то стрелочку каленую,
Стрелил в одну сторону;
Тут они, сорок разбойничков,
Бросались за этой стрелочкой;
А он, удалый добрый молодец,
Тяпнул скатереточку-хлебосолочку,
Убежал на свою лодочку
И поезжал вперед по синю морю.
И услыхал опять удалый добрый молодец
Шумячись сорок разбойников.
Приставал он к круту бережку,
Приходил к сорока разбойничкам
И стал их допрашивать:
«Ай же вы, удалые добры молодцы!
Скажите мне, заповедайте,
Что вы между собой спорите?»
Сказали они ему, заповедали:
«Нашли мы ковер самолетныий:
Не можем его поразделить,
На том мы и пораздорили».
Говорит удалый добрый молодец:
«Я разделю ковер самолетныий:
Натяну я свой тугий лук,
Наложу я калену стрелу,
Стрелю в одну сторону;
Бежите вы вслед за стрелочкой, -
Кто с этой стрелочкой сравняется,
Тому ковер доставается».
Натягивал он свой тугий лук,
Налагал-то стрелочку каленую,
Стрелил в одну сторону;
Тут они, сорок разбойников,
Бросались за этой стрелочкой;
А он, удалый добрый молодец,
Тяпнул ковер самолетныий,
Убежал на свою лодочку
И поехал вперед по синю морю.
Доехал он по синю морю
Ко тому царю ко заморскому,
Ко грозному Василью Левидову;
Становился во пристань великую
Между тех червленыих кораблей
На своей на малой на лодочке.
Выходил он на крутой бережок,
Стретается царю своему земельному
И сам ему не спознается:
«Скажи мне, царь, заповедай-ка,
Чего ты идешь, сам кручинишься?
Ведь ты здесь у царя теперь сватаешь».
Говорит царь Федор Васильевич:
«Сватал я у царя Василия Левидова.
Он дал мне заповедь великую:
Ко тому ко дню ко завтрию
Шить башмаки сафьянные,
Какие он еще вздумает.
А буде не сошью по разуму, -
Отрубит мне буйну голову».
Говорит удалый добрый молодец:
«Поди-ка на свой червлен корабль,
Ложись-ка спать рано с вечера,
Утро будет оно мудрое,
Мудренее будет утро вечера:
А все это тебе поисправится».
Одевает он шапочку-невидимочку,
Приходит он к грозному царю,
Ко грозному царю Василию Левидову.
Шьют там у него сапожники,
Шьют-то башмаки зелен сафьян.
Тут удалый добрый молодец
Утянул он сафьяну зеленого,
Столько утянул, сколько надобно.
Как сшили башмаки сапожнички,
А он шил одним кончиком,
Положил башмаки на гвоздики
И унес их, башмаки зелен сафьян.
Прохватилися удалые добры молодцы
И видят, что башмачки они спортили;
Тут они закручинились,
Перешили башмаки, понаводили.
Тут-то удалому добру молодцу
Попадает поутру Федор Васильевич,
Подавает он башмаки зелен сафьян,
Сам говорит таковы слова:
«На-кась ти, Федор Васильевич!
Снеси ты башмачки зелен сафьян
Ко тому Василью ко Левидову,
А только наперед не показывай,
Чтобы были они с царскими равные».
Приходит Федор Васильевич
Во тыя палаты государевы,
Ко тому Василью ко Левидову,
Сам говорит таковы слова:
«Ай же ты, грозный Василий Левидович!
Исполнил я твою заповедь великую.
Покажи-тко свои башмачики,
И тогда буду свои показывать».
Как сличили они башмачики —
Его башмачики лучше их,
Из того же сафьяну из зеленого.
Говорил Василий Левидович:
«Ай же ты, Федор Васильевич!
Ко тому ко дню ко завтрию
Сшей-ка шубу черных соболей,
А паволоку, какую я вздумаю».
Закручинился царь, запечалился,
Пошел на свой червлен корабль,
Попадает ему удалый добрый молодец:
«Ай же ты, царь Федор Васильевич!
Ты чего идешь, сам кручинишься?» —
«Грозный царь Василий Левидович
Накинул на меня службу великую:
Ко тому ко дню ко завтрию
Сшить шуба черных соболей,
А паволока, какую вздумает он;
Не сошью буде шубы по разуму —
Отрубит мне-ка буйну голову».
Говорит Иванушко Васильевич:
«Поди-ка на свой червлен корабль,
Ложись-ка спать рано с вечера,
Утро будет оно мудрое,
Мудренее будет утро вечера:
