Верни мне себя - Брук Лин

– Бывало и хуже, больнее, страшнее! Ты выживала, справлялась и становилась только сильнее! Поэтому прекрати ныть, тем более из-за мудака! Сейчас ты ответственна не только за своё состояние, но и за ребёнка! – приказываю самой себе, набираясь решимости.

Надолго ли?

Я накидываю на мокрое тело халат, открываю дверь и направляюсь в сторону кухни. Мне необходимо выпить воды. Остудить жгучую лаву, что разливается в груди и жжёт каждую клеточку моего существа.

Войдя на кухню, замираю на пороге. Янис стоит у стола, склонившись над стаканом с водой. Услышав мои шаги, он медленно поднимает голову, и наши взгляды встречаются. Я узнаю этот взгляд. Он смотрел на меня так в день открытия школы, когда понимал, что скоро я узнаю его истинное лживое лицо. И смотрел так, когда впервые вошёл в палату после аварии, ещё не зная, что я всё забыла.

«Какое мгновенное исполнение желания. Но, наверное, сейчас так даже лучше, что ты меня не помнишь», – вновь прокручиваю его слова в тот день. Теперь ясно, что он имел в виду на самом деле. Никакой заботы и любви в них не было, лишь расчет. Ведь и впрямь было лучше. Не только для меня, но и для него.

И если бы Янис был порядочным человеком, то не стал бы вновь появляться в моей жизни после всего, что произошло. Не стал бы провоцировать мою память и возвращать мне те чувства, в которых, как оказалось, нет никакого смысла. Но нет. Ему хотелось продолжать свою игру. И наслаждаться своим превосходством.

Все силы из меня вмиг испаряются, и начинается очередное внутреннее саморазрушение, как при самом опасном катаклизме.

– Почему ты всё ещё здесь? – произношу сквозь стиснутые зубы, стараясь удержать голос от дрожи.

Не могу больше выносить его присутствие. Хочется вцепиться ему ногтями в лицо, исцарапать до крови, чтобы он почувствовал хоть толику того, что испытываю я. Но держу себя в руках.

Прохожу мимо мужчины к столу, ощущая, как напрягаются мышцы от близости с ним. Стараюсь не соприкасаться, не вдыхать его запах, который ещё недавно казался таким притягательным, а теперь вызывает лишь тошноту. Наливаю себе стакан воды из графина. Подношу его к губам, делаю небольшой глоток, но даже это не помогает. Ком в горле с трудом позволяет проглотить жидкость.

– Я не уйду, пока мы не поговорим, – тихий голос Яниса режет слух, словно наждак по стеклу.

Он подходит ближе, его рука осторожно касается моей. От его прикосновения по всему телу пробегает разряд. Смесь ярости и боли взрывается внутри меня. Я резко одёргиваю руку, разворачиваюсь к нему и, не раздумывая ни секунды, выплёскиваю воду из стакана прямо ему в лицо.

– Ты совсем охренел, что ли?! – цежу с горящей ненавистью. – Пошёл к чёрту!

Он моргает, вода стекает по его лицу, но выражение его глаз остаётся непроницаемым. Делает шаг ко мне, игнорируя мою попытку отстраниться. Сердце бьётся так сильно, что, кажется, оно сейчас разорвёт грудную клетку.

– Ты не понял?! Убирайся прочь! – повышаю голос до крика.

Но он не слышит.

Злость начинает пульсировать в моих венах и затмевает разум. В отчаянии я бросаю со всей силы пустой стакан под ноги Янису, чтобы остановить его. Стекло с треском разбивается, разлетаясь на осколки.

– Послушай меня, – он остаётся спокойным, что лишь сильнее выводит из себя. – То, что я пока женат, ничего не значит. Ни-че-го.

– Нет, это ты меня послушай! Для тебя, беспринципного ублюдка, это, может, ничего и не значит! А для меня значит всё! И ты знал об этом! – меня трясёт от негодования.

Хочется схватить двумя руками его за глотку и придушить!

– Знаю! Поэтому хочу, чтобы ты выслушала меня! Тогда всё поймёшь! – он делает уверенный шаг вперёд, смотрит на меня твёрдым и настойчивым взглядом, но где-то в глубине его глаз я вижу тень неуверенности.

– Выслушать? Понять? – горький, безумный смех вырывается из меня вместе с отравляющим бессилием. – Я должна понять, почему ты лгал мне?

Его наглость поражает и возмущает одновременно.

Заметив, что он пытается обойти осколки, чтобы подойти ближе, я в панике хватаю тарелки со стола и швыряю их в него одну за другой. Я хочу ранить его, причинить ему хотя бы физическую боль. Ведь душевную это бессердечное существо почувствовать не способно.

– Не смей даже на пушечный выстрел ко мне подходить! Ты ничтожество! Не мужчина и не человек! Меня тошнит от тебя! – кричу я, продолжая хватать посуду и швырять в его сторону. – О каком понимании ты вообще говоришь?! Тебе что, недостаточно?! Не натрахался?!

Тарелки с грохотом разбиваются у его ног, стёкла летят в разные стороны, некоторые царапают его икры. Он заслоняется, но не отступает, упрямо продвигаясь вперёд.

– Ты, подонок, даже моей беременностью не побрезговал и использовал меня! – кричу я, чувствуя, как слёзы подступают к горлу и начинают душить.

Мои слова о беременности, кажется, пробивают в Янисе дыру. Он замирает на мгновение, взгляд становится напряжённым. Затем, игнорируя осколки под ногами, он начинает идти ко мне. Кровь начинает проступать на его стопах, оставляя красные следы на полу. Сердце сжимается при виде этого, но я приказываю себе не испытывать ни грамма сострадания. Мне должно быть плевать!

Подойдя вплотную, он резко вырывает из моих рук очередную тарелку и с силой бросает её в сторону. Она разбивается с оглушительным звоном, эхом отражаясь в моей голове. Он хватает меня за плечи и притягивает к себе.

– Успокоилась?! Высказалась?! – шипит, пытаясь держать свои эмоции под контролем. – А теперь выкинь всю эту чушь из своей больной головы! Я никогда бы не использовал тебя и не прикасался бы к тебе, если бы не любил!

– Прекрати нести этот бред про любовь! Ты в этой жизни никого не любишь и никого не выбираешь, кроме себя, – неожиданно вспоминаю слова Ираклия и произношу их со всем отвращением. – Ни жену, ни любовниц, которых ты трахаешь на территории других стран, – бросаю на него пренебрежительный взгляд, но тут же жалею об этом.

Его глаза, которые всегда доминировали надо мной и ещё час назад согревали, даря ощущение безопасности, теперь словно режут меня изнутри. Они темнеют, его челюсть сжимается, а губы превращаются в тонкую, напряжённую линию.

– Я никогда никого не выбирал, потому что никогда никого не любил! – его голос приобретает металлический оттенок. – Но сейчас люблю и мой выбор сделан! И я буду говорить тебе об этом, пока до тебя не дойдёт!

Я рвусь на части. Боюсь