Нифриловая башня - Дмитрий Яковлевич Парсиев

– Меня зовут Ольха, – представилась она.

– Василий.

– Очень приятно, Василий, – сказала она, и не удержавшись от колкости, добавила, – Если я не ошиблась, баллада, которую запели те бойцы с вашим приходом, посвящена вам?

– Та-а. Это Акима у нас вспоминает песни со Старшей Сестры, – отмахнулся Вася, и по-крестьянски без околичностей сразу перешел к делу, – Послушай, Ольха, я ведь вижу, ты обеспокоена. Можешь не сомневаться, мы с парнями сделаем все что сможем…

Она выдохнула облегченно, и улыбнулась еще раз, только на этот раз улыбка вышла у нее немного грустной:

– Тогда может быть пригласите меня за ваш стол?

Вася подал знак ребятам сдвинуться, что, впрочем, не помешало им допеть строчку: «В серой вольнице клыки чай найдутся, без тебя ее полки обойдутся».

– Обождите с пением. Знакомьтесь, княжна Ольха.

– Ой да ладно, я ж не по роду княжна, а нареченная, – Ольха сразу решила для себя, что перед этими парнями разыгрывать из себя важную особу ни к чему, – Дочь обычного стражника, титул мне князь дал для важности, да и то временно…

– Вот уж не знал, что ты водишь знакомство с княжной, пусть даже и нареченной, – отозвался Акима и, галантно привстав, обозначил легкий поклон, – Рад встрече. Меня зовут Аким, к вашим услугам.

– Ага, вы тот самый Акима, который вспоминает песни из прошлой жизни, – догадалась Ольха, – Ну и как там дальше?

– Где? – не понял Акима.

– В песне вашей.

– Поклонился я родне у порога, не скулите обо мне ради бога, – с радостной услужливостью подсказал Короток, поддержать разговор с настоящей княжной ему тоже хотелось.

– «Не скулите», да? – Ольха прищурила один глаз.

– Именно так в той песне и поется, – с достоинством подтвердил Аким.

– Вот чего я больше всего не люблю, – сказала она в упор глядя на Акима, – Так это когда из меня пытаются дуру делать…

– А чего не так в песне-то? – от такого напора Акима несколько растерялся.

– То, что на Старшей Сестре люди про первопредков-оборотней слыхом не слыхивали.

– А, вот вы, о чем. Вы не обижайтесь на меня, Ольха, – примирительно сказал Акима, благоразумно умолчав, что как раз эту строчку он оставил без изменений, – Может я чего и переврал. В конце концов, на историческую точность не притязаю.

Ольха приняла акимины извинения, в знак примирения обменялась с ним рукопожатием и согласилась считать, что песню он не переврал, а творчески доработал.

– В общем, так, – переходя на деловой настрой, Вася строго глянул на Акиму, чтоб не раскрывал рта, – У княжны разговор к нам есть.

Ольха оглядела в миг посерьезневших бойцов, приготовившихся слушать с полным вниманием. «Ну, девочка, решайся», – подбодрила она себя. Она не забыла о предписании соблюдения строжайшей тайны, однако уложение правил княжеских порученцев позволяло ей в случае особых осложнений привлекать в помощь любых людей и нелюдей.

– Только я сразу должна сказать. Все что вы сейчас услышите – исключительно для ваших двадцати ушей. Учтите, парни, я вам вверяю сейчас свою жизнь. Если вы проговоритесь, мне несдобровать, и тогда лучше вообще не начинать этого разговора…

Ольха замолкла и обвела взглядом каждого. Вася для пущей значимости следом за ней сделал тоже самое.

– И не надо на меня сразу так смотреть, – возмутился Акима, округляя глаза.

– Дык, а се, мы ни се, мы могила, – поддержал Акима Короток и преданно уставился на Васю, – Ясное дело, – добавил он, подытоживая доказательную речь.

– Тогда слушайте, – Ольха наклонилась поближе и зашептала, парни придвинулись к ней, насколько позволяли приличия и широкая трактирная столешница, и слушали в полном молчании, лишь время от времени подтверждая кивками, что все понимают и сделают как надо. Она объяснила подробно, где, как и когда она будет выбираться из деревни, и снабдила десятку нифриловой приказкой собственной разработки.

– Здесь на нифриле записан приказ, – сказала она, перед тем как подняться из-за стола, и незаметно передала Васе копеечную монету, – Я его сама придумала, чтоб учитель меня не спрашивал, когда я урок не выучила. Называется «меня здесь нет». В общем довольно простая штука, но внимание отводит хорошо. Я сколько раз проверяла.

Когда Ольха вышла из таверны, солнце уже перевалило за зенит. Она неспешным шагом прогулялась по деревенским улочкам, дошла до стойла Птахи, неторопливо запрягла, перебросилась несколькими словами с конюхом, а затем ленивой трусцой выехала на тракт. На дорожном просторе после кривых деревенских улиц, Птаха прибавила бег. Ольха с удовольствием выпустила свою волчицу, и мир наполнился бесчисленными звуками и запахами. Ей оставалось надеяться и ждать, если ее волчица перестанет чуять опасность, это будет значить, что погоня прервана.

*

При разработке войсковой операции ребята исходили из того, что за Ольхой скачет такой же верховой конник, иначе за ней просто не угнаться. Они быстро нашли хорошее место для засады. Вася, не откладывая, засветил копейку Ольхи и переписал ее заклинание на девять дополнительных копеечных монет, похвалив за них запасливого Акиму, потому как писать на личные нательники он поостерегся. Бобры по-тихому подрубили молодое, но ветвистое дерево у дороги, чтобы его можно было легко уронить, поддев плечом. Макарка залег на возвышении, сразу же слившись с травой, его задачей было дать знак о приближении противника. Стрелков: братьев Цапель и Акиму, Вася расставил вокруг места засады квадратом, а остальных поставил так, чтобы в случае чего преградить подход к стрелкам с дороги.

Когда все было готово, парни перешли на оборотков, затаились и пробудили «меня здесь нет». Воздействие этой приказки оказалось довольно любопытным. Она действительно давала ощущение какой-то отстраненности и непричастности к происходящему. Впрочем, Вася был уверен, в нужный миг все они смогут собраться для боя, действие приказа было ненавязчивым, а ребята уже имели немалый опыт противостояния нифрильной могии.

Довольно скоро Макарка дал знать о приближении первого конника. Вася заранее попросил Ольху, что, если она их почует, пусть посвистит или крикнет что-то. Ольха промчалась мимо как ни в чем не бывало, и это должно было означать, что приказ «меня здесь нет» работает.

Время шло, звук копыт лошади княжны давно затих вдали, а Макарка не улавливал обостренным волчьим слухом ни малейшего признака