Замуж с осложнениями - Юлия Жукова (kikimorra)

Азамат некоторое время смотрит в пол, потом качает головой:

— Вы не представляете, в каком я был состоянии, когда очнулся и понял, что произошло. У меня несколько недель просто выпали из памяти, я был как в тумане. Помню, как отец зашёл, увидел меня и сказал, что, пожалуй, я для него умер. А потом меня депортировали.

Я вцепляюсь в него мёртвой хваткой, чувствуя, как слёзы текут по носу. Господи, а мы-то на Земле боремся с пережитками патриархального мировоззрения… Думаем, это у нас проблемы… А тут отцу не нужен — и без суда и следствия… Жены опять же нет…

— Слушай, но теперь-то ты женат, значит, можешь вернуться, — соображаю я.

— Всё не так просто, — угрюмо говорит Азамат. Ну да, а я наивная.

— Ну рассказывай, как именно непросто.

— Видите ли… Алтонгирел ведь не Старейшина, он только выполнял функции посредника на корабле. Он нас, конечно, поженил, но это действительно только здесь, в космосе. А если я вернусь на Муданг, то придётся получать одобрение Старейшин.

— Ну.

— Ну… вы же не полетите со мной ради…

— Конечно полечу! Да я бы слетала только ради того, чтобы оттаскать за бороду твоего чумного папашу, хоть он и не заслуживает такого высокого титула!

Азамат обнимает меня и держит долго, как будто привыкая к близости, но я чувствую в его жесте какую-то горечь.

— Ты чудо, — говорит он, — но Старейшины кого попало не женят. Они одобрят наш брак, только если сочтут, что мы подходим друг другу. Но ты посмотри, кто ты и кто я, — это совершенно невозможно.

— Ну я бы не была столь категорична. И вообще, ты что, не хочешь даже попробовать?

— Я… Понимаешь, если они не одобрят, то мы не сможем быть вместе.

— То есть как?

— Брак будет аннулирован, и всё. И мне нельзя будет быть с тобой.

— Что значит нельзя? Улетим на Землю и поженимся там, у нас только ID спрашивают, и никаких подходим — не подходим.

Он качает головой.

— Нет. Ты, наверное, не поймёшь. Нельзя — это нельзя. Всё. Табу.

Прекрасно. То есть или он так и болтается до конца жизни в космосе из-за бешеного старпёра, или нас разъединяют железным племенным законом. Чёртовы дикари! Но не могу же я всё так оставить… В конце концов, Старейшины — старые люди, у них болячек тыщи должны быть, может, мне удастся их уговорить на сделку? Да и вообще, а по-моему, мы хорошо друг другу подходим. К тому же у Азамата много денег, а Старейшины — тоже люди. Господи, вот чёрт, я ведь могу ему сильно исправить жизнь — но рискую его потерять.

С другой стороны… он тоже не железный. Закон законом, но легко ли ему будет со мной расстаться по приказу? Может, я его ещё уведу с пути истинного? Ну не могу я поверить, что нас разлучат. Ну вот же как я точно ему под мышку вписываюсь!

— Азамат, — говорю решительно. — Надо обязательно попытаться. Я нутром чую, что это дело выгорит.

— Это невозможно, — усмехается он, но в глазах у него я вижу проблеск надежды. — Но… если ты хочешь, то мы полетим на Муданг.

— Значит, полетим.

— Только… Это, конечно, невероятно, но если они всё-таки одобрят, то учти, что наш брак будет признаваться и на Земле. И ты не сможешь взять другого мужа, пока я не умру.

— Не вздумай, — говорю. — А то я приобрела устойчивую привычку следовать за тобой.