Костёр и Саламандра. Книга третья - Максим Андреевич Далин

Кавалеристы перешли на шаг. Я привстала в стременах и смотрела через плечо Илька на огненный шторм впереди — и думала: это должны быть мы. Это кавалеристы должны были идти через пламя. Интересно: хоть кто-нибудь прорвался бы?

Стена огня, отделившая нас от портала, видимо, мешала и тем, с другой стороны. Во всяком случае, через неё никто не пытался пробиться. Жрун-разведчик, снова появившийся в небесном дыму, обнаружил себя струёй пламени, получил, видимо, пулю и исчез где-то в пожаре.

— Что ж они делают! — простонал у меня за спиной Индар. — Идиоты! Они же мешают простецам, не бельмеса ведь не видно…

— Эскадрон, приготовиться! — рявкнул Майр. — Ильк, тебе особенно.

— Отпустите плащ-палатку, леди Карла, — сказал Ильк.

— Зачем ещё? — удивилась я, но уже через секунду поняла, зачем.

Ильк её снял. Потому что я бросила на хуторах свою, а меня надо было хоть чем-то защитить. Мы вылили на плащ-палатку всю драгоценную воду — и Ильк накрыл меня с головой, а свешивающаяся пола укрыла Тяпку.

— Вдохните глубже, милая леди, — сказал он. — Не надо там дышать, грудь себе сожжёте.

И эскадрон полетел через огонь.

Как я понимаю, меня спасли три вещи: Дар, плащ-палатка и скорость. Эскадрон промахнул пожар настолько быстро, насколько хватило скорости у костяшек. Я думаю, на это ушло не больше минуты-двух.

Мне они показались мучительной вечностью без воздуха, в адском пекле. Я успела подумать, что тут-то мне и конец. Но Дар, кажется, сработал, как, говорят, работает пожар, пущенный навстречу пожару. Или мне померещилось… Во всяком случае, когда Ильк сдёрнул плащ-палатку с моей головы, я удивилась, что жива, а отвратительный воздух, пропитанный гарью, страшной вонью горящей плоти и дымом, показался божественно ароматным.

В мечущемся свете пожара и ламп я увидела повёрнутое ко мне закопчённое тонкое лицо Илька с опалёнными под корень ресницами и высоким лбом: на нём не было парика с шикарной чёлкой.

— Парик сгорел, брат? — спросила я глупо.

— Вы целы, леди, — радостно сказал Ильк. — Слава Богу. Выдвигаемся.

И тут же загрохотали выстрелы вокруг. Гинли, который так и держался поблизости, смахнул горящий погон, как пыль, и выстрелил куда-то вперёд. Я поняла: это не конец, а самая середина.

Атаки.

Впереди открыли огонь из пулемётов, так близко он показался мне не стрекотом, а грохотом — и я услышала дикий звук, какой-то утробный булькающий вой. От этого звука и от того, что издавало его, у меня поднялись дыбом волоски на руках. Внезапно стало намного светлее — и это был не мечущийся красный свет пожара, а что-то совсем другое, ровнее.

Пулемёты теперь, кажется, грохотали отовсюду, что-то впереди выло и стонало. Меня накрыло тошной волной отвращения и жути, памятной волной, понятной.

— Серые! — закричала я. — Ильк, что бы это ни было — у него природа серых! Майр, ты слышишь?!

— Огонь! — рявкнул Майр где-то впереди. — Это смертная тварь!

Я снова попыталась привстать, держась за плечо Илька, но Гинли потянул меня вниз за локоть:

— Сидите, леди, ради Бога!

И рванул вперёд. Я успела поразиться тому, как странно слаженны движения костяшек, — будто это впрямь были живые лошади с какими-то новыми свойствами — и тут впереди снова завыло, застонало надрывно. Что-то очень большое там погибало в муках и страшной тоске, и эта тоска расходилась широкими волнами. Мне самой захотелось выть и скулить.

Шкилет мелко затрясся: Ильк открыл огонь из пулемётов.

— Кончай его! — орал Майр. — Кончай!

Впереди грохнул взрыв, ещё один — грохот больно ударил по ушам. Вой оборвался — и тоска вместе с ним. Я всё-таки высунулась из-за плеча Илька и увидела совсем рядом, рукой подать, тот самый высоченный забор с колючей проволокой в несколько рядов, окованные металлом ворота и электрические прожектора.

В этот момент ворота приоткрылись — и огромное, серое, влажно блестящее в искусственном свете, как кожа моллюска, полезло в щель, распространяя тоску и омерзение, будто нестерпимую вонь. На переднем конце твари раскрылись два мутных жёлтых глаза, она цеплялась за ворота многими длинными суставчатыми руками, а ног я не разглядела.

— Огонь, огонь! — крикнул Майр впереди.

И тут же тварь пропала в грохоте, дыму и полыхнувшем пламени. Наверное, наши закидали её гранатами — в этот раз она не успела даже завыть и застонать.

Ещё несколько гранат полетело в сами ворота. Через миг эскадрон устремился внутрь этой зоны или базы. Я успела увидеть труп разорванной гранатами серой твари, внутри которой не было ни внутренностей, ни крови, только белёсый гной и какая-то бурая масса. Вторая тварь пыталась, видимо, в последний миг загородить проход и почти преуспела: её труп застрял у самых ворот. Костяшки перемахивали его, будто толстенное гнилое бревно.

— Гинли, Ильк! — заорал Майр, ухитрившись перекричать грохот боя. — Спрячьте леди!

Внутри секретной базы при портале было очень светло: прожектора горели. Дар полыхал внутри меня так, будто по моим жилам тёк чистый огонь: ад тут был повсюду, смерть тут была повсюду. Больше я ничего не могла понять: тут все бежали и стреляли, кто-то пронзительно кричал, кто-то громко и страшно бранился, что-то взрывалось. Я только смутно понимала, что кавалеристы стреляют и рубят пешую охрану — и меня, как вампиров, опьяняла и отравляла грязная смерть, висящая над этим местом, как туман.

И время пошло как-то ненормально: я вообще перестала понимать, сколько прошло, будто минуты растянулись в часы. Тяпке, кажется, было не лучше. Я чувствовала, как она жмётся головой к моему бедру и мелко подрагивает, бедняжка, но не могла ей помочь, только гладила, чтобы немного успокоить. У меня было такое ощущение, что кроме Илька и Гинли меня прикрывают ещё какие-то парни, но всё в глазах и в голове крутилось одним огненным и кровавым колесом сплошного кошмара.

Из которого меня вывел невероятный грохот, страшный удар, от которого содрогнулась земля. Жаркий воздух, словно вихрь из ада, ударил в лицо.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы начать снова воспринимать окружающий мир. Придя в себя, я потрясённо поняла, что словно издалека слышу восторженные вопли Гинли:

— Это Трикс! Это, Отец наш Всеблагой, точно Трикс!

Ко мне обернулся Ильк. На закопчённой фарфоровой маске блестели живые глаза.

— Вы слышите, леди?!

— Да глухой бы услышал, — пробормотала я.

И тут врезал ещё один удар, кажется, потрясший мир до самых основ. Порыв раскалённого ветра отшвырнул и Шкилета вместе с нами, и костяшку Гинли вместе с ним к ближайшей стене, так что лошадки