Послушная жена - Керри Фишер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Быть такого не может. Массимо, научивший Сэма новым футбольным приемам, встававший пораньше, чтобы перед работой дополнительно подтянуть Франческу по плаванию, заставлял первую жену делать аборт? Дон словно говорила совершенно о другом человеке, не о том, который приглашал меня на кофе, экстравагантно целовал в обе щеки при встрече, всегда интересовался, есть ли у меня заказы и какие, да и вообще был одним из немногих, кто не считал мой швейный бизнес баловством.
– Но сейчас-то Бен здоров, правда?
Лицо Дон смягчилось.
– Сейчас да. Ему в раннем детстве сделали несколько операций.
– Значит, Массимо в итоге принял твою точку зрения? – Я словно пыталась засунуть последний кусочек головоломки в единственное оставшееся пустым место, а он никак не подходил. По-моему, ни разу не упоминалось, что Дон была беременна. Я гоняла в мыслях разговоры с Массимо, с Анной, с Ларой, но смогла вспомнить только одно: «Она не хотела детей».
По щеке Дон скатилась еще одна слеза.
– Он с такой яростной непреклонностью заставлял меня избавиться от ребенка, что я ушла за день до следующего УЗИ. Ведь в конце концов он добился бы своего: противостоять Массимо невозможно. Я просто села в машину и поехала куда глаза глядят. И оказалась в Ньюкасле. Решила, что там он меня не найдет даже после того, как ребенок родится.
Голову заполнили образы Массимо, который насмехался над Дон при любом упоминании и неизменно подчеркивал ее эгоизм. Но вот она стоит прямо передо мной и рассказывает, как боролась за ребенка, как порвала с прежней жизнью, боясь, что может лишиться сына, не успев родить его.
Дон замолчала, лицо ее помрачнело.
– Массимо не из тех, с кем можно договориться. Он не принял бы больного ребенка. Либо соглашаешься с ним, либо прости-прощай. Весь в мать.
В голове у меня роилось столько вопросов, что я перестала толком соображать. Словно брела по лабиринту, пытаясь найти путь к центру. Но какой бы маршрут ни пробовала, ничего не получалось. А может, дороги и не было? Ну не мог мой славный, дружелюбный деверь быть монстром, которого описывала мать Бена. Очень не хотелось думать, что я ошиблась насчет Массимо. Я обдумывала рассказ Дон, копалась в нем, ища несоответствия, дабы доказать самой себе: она все выдумала или, по крайней мере, дико преувеличила, и крупица правды, если она и была, исказилась до неузнаваемости.
Дон все-таки собралась уходить.
– Извини, я не хотела вываливать все это на тебя. Ты, должно быть, думаешь, что я совсем сошла с ума. Ведь это было так давно. Просто Бен очень славный, и сейчас меня иногда охватывает ужас, что я могла бы остаться без него, если бы Массимо сумел одержать верх. Он ведь просто не стал слушать, даже не дал нам шанса. Типичный Фаринелли.
– А он когда-нибудь встречался с сыном? – Массимо наверняка гордился бы Беном, высоким, красивым и спортивным, таким же по-итальянски привлекательным. Любой родитель гордился бы.
– Нет. Никогда. Я отправила ему письмо с фотографией, чтобы Массимо знал, когда родился его сын. Сообщила, что ребенку придется сделать несколько операций и результат не гарантирован.
Словно смотришь ужастик, когда и хочется знать, что будет дальше, и страшно до дрожи.
– И что? – Мое любопытство уже вышло за пределы даже паркеровской недовоспитанности, но мне кровь из носу нужно было понять, действительно ли Массимо из тех, кто способен бросить на произвол судьбы жену с сыном, собственным ребенком, которому грозит смертельная болезнь.
– Разумеется, он и знать ничего не захотел. Больницы – это не для Массимо. Как и вообще все неприятное.
Я вглядывалась в лицо собеседницы, пытаясь понять, что это за странную историю она придумала.
Но Дон как будто читала мои мысли.
– Я на твоем месте тоже не поверила бы. Не сомневаюсь, что Массимо слушает тебя склонив голову набок, словно весь поглощен твоими словами, интереснее которых в жизни не слыхал. Но поверь, его решение насчет Бена стало последней каплей, а вовсе не отправной точкой.
Мне больше ничего не хотелось знать. Мне хотелось поскорее уйти и попытаться логически объяснить услышанное от Дон чем-то менее ужасным, что не превращало бы меня в соглядатая, в тайного засланца, вынужденного выискивать у близких улики и признаки гнусных поступков. Как-то раз, тренируясь во дворе, Сэм поставил меня вратарем и попал мячом прямо мне в живот, выбив весь воздух. Сейчас ощущения были такие же. Просто фатальное невезение какое-то: стоило решить, что с новыми родственниками все наладилось, как я натыкалась на очередной гребаный скелет в шкафу.
И снова мне предстоит решать, рассказывать ли об этом остальным. Да я просто превращаюсь в ходячее хранилище постыдных семейных тайн.
Одновременно хотелось и копнуть поглубже, и убежать подальше, скрыв за поднятой тучей пыли сведения, которые теперь не удалишь из головы.
Знал ли Нико? А Лара? Анна? Неужели все они вовлечены в мерзкий обман? Или знал только Массимо, но стыдился своего решения и потому постарался упрятать секрет, надеясь, что остальная часть семьи никогда о нем не прознает? Тот портрет Массимо, который представила Дон, никак не укладывался в голове. Человек, которого знала я, всегда был рад со смехом покатать Сэма на плечах или бежать на помощь с проводами для прикуривания, когда моя старая измученная «фиеста» отказывалась заводиться.
Я выдавила улыбку.
– Даже и не знаю, что сказать. Мне Массимо кажется славным парнем, и жаль, что тебе пришлось так тяжко.
Дон удивила меня, крепко и сердечно обняв.
– Береги себя в этой семье. Нико замечательный человек, но остальные – змеиное гнездо. И последний вопрос: Массимо женился снова?
Я кивнула, ожидая, что она отреагирует колкостью. Но Дон лишь вздохнула:
– Бедная, бедная женщина. Не завидую ей.
Мы молча прошли в вестибюль, где Бен ел бутерброд, откусывая огромные куски, на что Анна недовольно зацокала бы языком. Я старалась не пялиться на мальчика, чтобы не привлекать внимания, но ошибиться в том, кто его отец, было просто невозможно.
Тут появилась Франческа с сумкой через плечо.
– Ты настоящая победительница! – воскликнула я.
На этот раз она ответила как нормальный человек:
– Спасибо. Жаль, не удалось поучаствовать в другом заплыве.
Дон тоже поздравила Франческу, и пока они болтали и смеялись, я стояла надувшись от гордости. Потом меня поразила мысль: а вдруг Франческе понравится Бен, что уж совсем ни к чему, ведь он ее двоюродный брат, поэтому я
