666. Рождение зверя - И. Хо

Потемкин вспомнил свой разговор с Пороховым. Он достал сигарету.

– Каков же критерий отбора?

– Я не могу этого понять, это не мой уровень посвящения, Кира. Все решают владельцы отеля.

– Посвящения?! У вас здесь что, тоже какой-то эзотерический орден?

– Вроде того. – Беатриче скромно потупила взор. – А почему «тоже»?

– Да так… вспомнил кое-кого… – Потемкин потер лоб. – И кто же эти владельцы?

– Вот бы самой узнать. Среди халдеев ходят слухи, что одной из них является Мадонна Чикконе. Представляешь? Якобы она проболталась одному нашему пуэрториканцу, который был как две капли воды похож на Рикки Мартина, ее неразделенную любовь. К этому халдею Мадонна испытывала нечто большее, чем сиюминутную страсть. Потом он исчез навсегда.

– Какая романтическая история! – саркастически отметил Кирилл.

– Не думаю. Скорее всего, сейчас где-то на дне океана его обитатели доедают его останки.

Потемкин почувствовал холодок и чуть дернулся. Беатриче поспешила его успокоить:

– Но тебе не о чем волноваться. Ты же гость. К тому же, – добавила Беатриче с легкой усмешкой, – госпожа Чикконе тобой пока не интересовалась.

Она сделала акцент на слове «пока», но Кирилл пропустил это мимо ушей.

– Одна вещь, связанная с этими апартаментами, меня сильно беспокоит, милая фея.

– Какая же?

– Ты не знаешь, почему здесь интерьер движется?

– Движется? – насторожилась Беатриче.

– Да, движется, как живой организм. Тут постоянно что-то меняется. Я не понимаю как, но меняется.

Беатриче переменилась в лице. Глаза ее загорелись светом, каким горят глаза золотоискателя, увидавшего в груде руды бесценный самородок.

– Ты шутишь? – Она немного приподнялась от волнения.

– Смотри сама.

Потемкин осушил свой бокал и, подойдя к Дионису, закрыл его собой.

– Ты мне сегодня с утра показывала бар и должна помнить, как выглядит старый добрый Бахус.

– Ну конечно.

– А теперь гляди. Ничего не замечаешь?

Кирилл отошел в сторону и вместе с Беатриче посмотрел на барельеф. Лицо Вакха преобразилось. Его глаза стали круглыми, щеки разъехались в стороны, а вместо снисходительной улыбки появился оскал, обнаживший длинные клыки. Потемкину это напомнило одну из монгольских масок, висевших у него дома в спальне. Беатриче сдавленно глотнула воздух:

– Ничего себе!

– Вот и я о том же.

Она немного побледнела.

– Согласно Ян И, основоположнику учения фэншуй, дракона надо искать там, где его труднее всего найти. Наши помещения отражают энергетику и состояние души тех, кто в них живет. Если это состояние меняется, изменения затрагивают и интерьер. Но я не могу тебе точно сказать, что здесь происходит. Мне надо подумать. Давай выйдем на воздух.

Беатриче заметно нервничала и явно чего-то недоговаривала. Они взяли бокалы и вышли на балкон. Светящихся объектов было уже семь.

– Что это? – спросил Кирилл. – Инопланетные корабли?

– Это? Да ты с ума сошел! – рассмеялась Беатриче. – Траву курить надо меньше. Это китайские фонарики. Бумажный шар и свечка. Ребята их постоянно запускают, когда ветер в сторону от пляжа. Дальше купола они все равно не улетят.

Кирилл мягко обнял ее:

– Ты знаешь, на моих глазах погиб человек, который случайно узнал о том, что я сюда отправляюсь. Как это может быть?

Беатриче вдруг обхватила его и прижалась. Потемкину показалось, что она слегка дрожит.

– Послушай меня, хороший мой, – прошептала она тихо-тихо, – я же сказала: мне надо подумать. Я все узнаю и расскажу тебе.

– Обещаешь?

– Честно-честно. А теперь пойдем спать. Утро вечера мудренее.

– Ты же на службе! – с удивлением и надеждой произнес Кирилл.

Беатриче развернула к нему его же руку с браслетом. На нем светились цифры «01.33». Она тронула пальчиком потемкинский нос и хихикнула:

– У меня уже выходной.

Фея будто читала его мысли – он и сам хотел ей это предложить. Потемкин разделся, прошел в спальню и упал на виссоновые простыни. Беатриче проследовала за ним, скинула одежду и прилегла рядом, прижавшись к нему. Они лежали в ночной мгле, слушая доносящийся через раскрытые балконные двери шум океана и шебуршение полуночников у пляжных баров. Тихий свет проникал сквозь воздушные занавеси, и в зеркале на потолке просматривались очертания лежащих на постели. Они слились в одно целое и были похожи на фантастическое существо с двумя головами и четырьмя ногами.

– Беатриче, – тихо позвал Кирилл.

– Да.

– Можно совсем личный вопрос?

– Конечно.

– А как тебя на самом деле зовут?

Фея приподняла голову:

– Дурачок. Меня зовут Беатриче.

– По паспорту?

– Могу показать, если хочешь. Только завтра.

– Нет, я верю, – опять начал оправдываться Кирилл. – Просто никогда раньше не встречал такого красивого женского имени.

– А «Божественную комедию» что, не читал никогда?

– Читал, конечно. Я имел в виду нашу суровую российскую действительность.

– Все когда-то бывает в первый раз. Видимо, директор детского приюта, где меня так окрестили, был большим поклонником Данте Алигьери.

Услышав про приют, Потемкин проникся к девушке такой нежностью, что глаза его заслезились.

– А какое уменьшительно-ласкательное от Беатриче?

– Меня обычно звали Бета.

– Бета… – задумчиво произнес Кирилл. – А я тогда буду Альфа…

Беатриче нежно обхватила его грудь и поцеловала в ушко:

– Ладно, спи, альфа-самец, спокойной ночи.

Кирилл хотел сказать еще что-то, но почувствовал, что ее рука обмякла: Беатриче уснула мгновенно. Потемкин полежал еще немного, прислушиваясь к своим ощущениям. Потом он аккуратно высвободился, вышел на балкон и достал очередную папиросу. Ему не давали покоя недоговорки, которыми был пронизан его разговор с этой девушкой. Она разбередила его душу, опутала сознание тонкой волшебной паутиной. «Настоящая фея, – думал он. – Кто она? Как случилось, что она оказалась здесь? Эта встреча не могла быть случайностью». Бета была для него как металлический китайский шар, внутри которого, как в матрешке, прятались и звенели другие, более мелкие шарики. Только в отличие от русской деревянной бабы восточную игрушку нельзя было просто взять и раскрыть руками, добравшись до самой маленькой, неделимой. В этот микромир можно было проникнуть лишь внутренним взором, слой за слоем уходя в бесконечность.

Вспомнив о китайских шарах, Кирилл начал всматриваться в черную пустоту над океаном. Фонарики все еще висели над водой, опустившись уже совсем низко и бросая блики на набегающие волны. Неожиданно Потемкин заметил там какое-то странное движение. Черная пучина будто зашевелилась, разверзлась, и на берег начал выползать монстрообразный объект, размеры которого были сопоставимы с размерами самого отеля. Присмотревшись, Кирилл увидел очертания огромного десантного корабля Mistral. Он с грохотом врезался в освещенный пляж и раскрыл свою пасть. Послышался рев моторов, и оттуда стали выезжать танки. Но это были какие-то необычные танки. Они напоминали марсоходы Spirit и Opportunity, только гигантских размеров. Их ходовая часть состояла из шести колес на подвижных «лапах», благодаря которым они легко преодолевали препятствия, подскакаивая на них, будто скакуны на конкуре. Пространство перед танками освещали глаза-прожекторы. Раздались взрывы, скрежет и вой сирен. Танки принялись беспощадно уничтожать оказавшуюся на пляже публику. Люди разбегались от них, как тараканы, а машины давили их колесами, поливали из пулеметов и жгли огненными струями.

– «Так видел я коней и на них всадников, которые имели на себе брони огненные, гиацинтовые и серные; головы у коней – как головы у львов, и изо рта их выходил огонь, дым и сера», – прошептал Потемкин.

Один из танков приблизился к зданию отеля. Он явно запеленговал Кирилла, так как протяжно завыл, убрал куда-то колеса и выпустил крючковатые металлические лапы, которыми начал карабкаться вверх по отвесной стене к его балкону. Жерло пушки было направлено прямо на него. Потемкин вдруг ощутил себя солдатом, сидящим в окопе под Волоколамском страшной осенью 1941 года, на которого надвигается вражеская железная машина. Он увидел этого обосравшегося новобранца, ощутил его промокшую шинельку, его заклинившую трехлинейку, его страх и ярость. Если бы у него была граната, он непременно кинул бы ее. Но гранаты не было. Не было никакого оружия. Потемкин глупо, истерически рассмеялся и швырнул в скакуна пустой бутылкой от шампанского, которая со звоном разбилась о морду железного чудовища. Как ни странно, это произвело на неприятеля эффект: он зажужжал, защелкал и остановился. Потемкин забежал в спальню и начал трясти Беатриче. Бета не реагировала. Он понял, что здесь опять что-то изменилось, и включил свет. На кровати лежала растерзанная улыбающаяся Осиповская – такая, какой он оставил ее вчера. Со стен на него смотрели страшные маски. Потемкин в ужасе отшатнулся: