Фрайди. Бездна (сборник) - Хайнлайн Роберт Энсон

Берт при виде нас стал в позу и торжественно произнес:

— Дамы! Смотрите на меня и восхищайтесь! Я — великий человек. Я…

— Ты надрался.

— Разумеется, Фрайди, любовь моя. Но перед тобой стоит человек, сорвавший банк в Монте-Карло! Я — гений! Да-да, такой маленький, голубенький, невин… Невинненький, финан… Нан… Финансистик! Можешь меня даже потрогать.

Вообще-то я серьезно намеревалась потрогать его сегодня ночью.

— Анна, он правда сорвал банк?

— Ну… Не совсем сорвал, но потрепал изрядно, — сказала она и кивнула. — Из-звините. Мы поиграли чуть-чуть здесь, а потом поехали в «Фламинго», чтобы перебить фишку. Приехали как раз перед третьим заездом в «Святой Аните», и Берт поставил там на малышку, которую звали так же, как его мамочку. Длинный забег и — она первая на финише. Рулетка там прямо рядом, и Берт ставит весь свой выигрыш на двойной ноль…

— Значит, он уже тогда был здорово пьян, — прокомментировала Рыжик.

— Я — гений! — подал голос Берт.

— И то и другое. Выпал двойной ноль, и Берт берет свой громадный куш и ставит все на «черное» — и выпадает «черное», и он оставляет все на «черном» — и выпадает опять «черное», и он передвигает все на «красное» — и выпадает «красное», и… Крупье зовет своего шефа, Берт желает играть на все, но шеф ставит лимит…

— Козлы! Гестаповцы! Подлые наймиты! Ни одного настоящего спортсмена во всем этом дерьмовом казино… Забираю свои бабки и иду в другое!

— И теряешь все, — сказала Рыжик.

— Р-рыжик, д-дружище… Ты оч-ч-чень неу… неважит-т-тельно со мной раз-з-гриешь. М-мм?

— Да, он мог все потерять, — согласилась Анна, — но я проследила за тем, чтобы он последовал совету шефа. В сопровождении шестерых охранников казино мы отправились в банк — отделение «Лаки Страйк» Госбанка, — и положили их там на счет. Иначе я не позволяла ему выйти оттуда. Представьте, как бы он тащил полмиллиона от «Фламинго» до «Дюн» наличными. Да он бы до соседней улицы живьем не дошел.

— Чу-у-ушь! В Вегасе пр-реступность меньше, чем в любом др-ругом гор-р-роде Северной Америки… Анна, любовь моя, ты влас-стная, хищ-щная особа. Зак-клевала меня ок-к-кончательно. Я на тебе не женюсь, даже… даже ес-сли будешь ум-молять на коленях. Я отберу у тебя башмачки и буду стегать плет-т-кой и держать на сухарях.

— Конечно, дорогой. Но сейчас лучше надень свои башмачки, потому что тебе придется повести нас ужинать. Сухарями. С трюфелями и икрой.

— И с шампанским! Но не ради твоей хищ-щной натуры… Дамы! Фрайди, Рыжик, р-родные мои… Вы мне поможете отметить мою фин… финансовую смекалку? С фазанами и пляшущими девками в таких шляпках… А?

— Да, — сказала я, — поможем.

— Поможем, — подтвердила Рыжик, — пока ты не передумал. Анна, ты сказала полмиллиона?

— Берт, покажи им.

Берт достал новенькую банковскую книжку и дал нам ее в руки, любовно поглаживая себя при этом по животу. Пятьсот четыре тысячи — больше полумиллиона в самой твердой валюте во всей Северной Америке. М-мда, немногим более тридцати одного килограмма чистого золота. Нет, не хотела бы я тащить это по улице. Особенно без тележки. Это весит почти как половина меня самой — банковская книжка гораздо удобней. Что ж, я с удовольствием позволю Берту угостить меня шампанским. И выпью много.

Именно это мы все и сделали — в кабаре «Стардаст». Берт знал, сколько нужно дать на лапу старшему официанту (а может, он дал ему не глядя слишком много), чтобы тот усадил нас за лучший столик, и мы навалились на шампанское, а потом славно поужинали — запеченная курица (значившаяся в меню, правда, как молодой цыпленок) и молоденькие, веселые танцовщицы, от которых пахло свежестью только что принятой хвойной ванны. Были у них и танцовщики — для нас, женщин, но я мало обращала на них внимания, во-первых, потому что от них не так приятно пахло, а во-вторых — у меня создалось впечатление, что они больше интересуются друг другом, чем женщинами. Это, конечно, их дело, но лично я предпочитала смотреть на девочек.

Еще у них был замечательный маг-чародей, который извлекал прямо из воздуха голубей, как обычно фокусники достают монетки. Мне очень нравятся фокусники — я никогда не могу понять, как они все делают, — а на этого я вообще смотрела с открытым ртом: по-моему, он подписал контракт с самим дьяволом, иначе, как, скажите на милость, в какой-то момент его ассистентку заменила одна из танцовщиц. На ассистентке было не так уж много надето, но танцовщица носила лишь туфельки — снизу, шляпку — сверху, и улыбку — посередке. Фокусник принялся доставать голубей из… из нее.

Я не верила своим глазам. Там не могло быть столько места, а кроме того, ей было бы больно. Значит, этого не может быть, но… Когда-нибудь я приду сюда снова и посмотрю на это со всех сторон — сделать это по-настоящему просто невозможно.

Вернувшись в «Дюны», Рыжик захотела посмотреть внизу в холле ночную развлекательную программу, а Анна сразу отправилась спать. Я решила посидеть с Рыжиком, а Берт попросил занять ему место, сказав, что он только проводит Анну наверх и сразу вернется.

Однако он не вернулся. Поднявшись наверх, я ничуть не удивилась увидев, что дверь в спальню закрыта: еще до ужина я почуяла, что Берт вряд ли станет успокаивать мои нервы две ночи подряд. Что ж, это их дело, и я ничего не имела против. Когда мне действительно это было нужно, Берт обошелся со мной очень благородно и потрудился на славу. Я лишь подумала, что Рыжик может загрустить по этому поводу, но, кажется, обошлось. Мы с ней забрались в постель, похихикали немножко, обсуждая, как фокусник ухитрялся доставать голубей, и — заснули.

Разбудила меня, как и в предыдущее утро, Анна — только на этот раз не с грустным видом, а сияя от счастья.

— Доброе утро, родная, — сказала она. — Умывайся и чисть зубы, завтрак прибудет через две-три секунды. Берт как раз вылезает из ванны, так что поторапливайся.

За второй чашкой кофе Берт повернулся к Анне и сказал:

— Ну так как, дорогая?

— Мне сказать?

— Давай, милая.

— Ладно. Рыжик, Фрайди… Мы думаем, вы сможете уделить нам немного времени сегодня утром, потому что… мы любим вас обеих и хотим, чтобы вы были сегодня с нами. Мы… сегодня утром мы собираемся пожениться.

Мы с Рыжиком дружно выразили на наших лицах сначала изумление, потом — радость, а после этого вскочили и расцеловали их обоих. Что касается меня, то радость моя была искренней, а удивление — наигранным. У Рыжика, возможно, все наоборот, но я оставила свои домыслы при себе.

Мы с Рыжиком отправились покупать цветы, договорившись встретиться с молодоженами позже — прямо в Свадебной часовне «Гретна Грин». С облегчением я заметила, что Рыжик не погрустнела наедине со мной, а оставалась такой же радостной и веселой, когда мы вышли из отеля.

— Они здорово подходят друг другу, — сказала она мне. — Я никогда не одобряла этих планов Анны — стать профессиональной бабушкой. По-моему, это для нее равносильно самоубийству. — Она помолчала и добавила: — Надеюсь, ты не станешь вешать нос?

— Вешать нос? — изумилась я. — Чего ради?

— Позапрошлой ночью он спал с тобой, а прошлой — с ней. Сегодня он женится на ней. Многим женщинам это доставило бы пару неприятных минут. Или часов.

— Господи, но почему? Я вовсе не влюблена в Берта! Нет, конечно, я люблю его, он ведь — один из тех, кто спас меня в ту хлопотливую ночку. Позапрошлой ночью я постаралась отблагодарить его… И он тоже был со мной очень ласков, когда… когда мне это позарез было нужно. Но это вовсе не повод для ожиданий, что он станет посвящать мне каждую ночь или хотя бы еще одну.

— Конечно. Ты права, Фрайди, но, знаешь, немногие женщины твоих лет сумели бы так посмотреть на это.

— Ну… не знаю. По-моему, это очевидно. Ты же не чувствуешь себя задетой. Значит, ты смотришь так же.

— Я? Что ты хочешь этим сказать?

— Все то же. Позапрошлой ночью она спала с тобой, прошлой — с ним. Но тебя, кажется, это не трогает.

— А почему это должно меня трогать?